Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам Страница 22

– Такую славу было бы непросто поддерживать, если б вы ей хотя бы отчасти не соответствовали, – заметил Ульмер. – А посему я все-таки надеюсь, что ваше пребывание в Бамберге завершится еще одним поводом для ее возрастания.

– Ты поставил меня в неловкое положение, – усмехнулся Курт, ступая следом за сослуживцем на изогнутый мостик между двумя островками. – Практически загнал в угол; теперь мне придется вывернуться наизнанку, дабы не обмануть твоих надежд… Куда дальше?

– Желаете сперва переговорить с девицей или с магистратскими? – уточнил Ульмер, указав в сторону: – Вон там – видна крыша ратуши, совсем близко. До дома нужной вам свидетельницы – несколько кварталов, это на той стороне Инзельштадта.

– Стало быть, в магистрат, – кивнул Курт, свернув за своим проводником налево от мостика. – К тому же, я полагаю, о моем прибытии там уже осведомлены и меня наверняка с нетерпением и беспредельной радостью ждут.

Ульмер неловко хмыкнул в ответ на его усмешку, но то ли с ответом не нашелся, то ли счел для себя предосудительным обсуждать представителей городского управления в подобном тоне.

Ратуша оказалась трехэтажным узким строением с приткнувшейся к нему колокольней; приют законности высился на островке посреди реки, соединенный с обоими берегами узкими мостиками – копией многих из тех, что встречались на пути и прежде. О том, что остров был создан людскими руками, Ульмер рассказал еще на подходе; вообще сама история существования магистратского здания была одним сплошным юридическим казусом. Когда речь зашла о постройке, епископ, в чьем владении находилась земля, уперся и пошел на принцип, отказавшись выделять ее в любом виде, – ни в дар городу, ни в аренду, ни продать хотя бы клочок никто так и не смог его убедить. В конце концов, заявив, что река не принадлежит никому, горожане попросту насыпали искусственный остров, положили мосты к левому и правому берегам и возвели ратушу посреди Регнитца.

Здание вышло крепким, солидным, а внутреннее убранство после подчеркнутой мрачности Официума показалось даже, можно сказать, уютным. На третьем этаже размещался городской архив, на втором – канцлер, ратманы, бюргермайстеры и прочий управляющий люд, а на самом нижнем трудилась, по выражению местных, «магистратская плесень» – мелкие секретари и писари, каковые уже в молодые годы обзаводились всеми мыслимыми болезнями суставов по причине постоянной сырости.

Судья Герман Либерт и нотариус Клаус Хопп, пришедший на смену утопшему предшественнику, обнаружились не сразу – в зале, где, по словам молодого инквизитора, их всегда можно было отыскать, была тишина и пустота, и лишь слабый летний ветерок из распахнутых окон прохаживался вокруг столов и скамей. Оставив Курта в зале, Ульмер почти бегом устремился прочь, на ходу пробормотав извинения, и возвратился спустя несколько минут в сопровождении обоих представителей магистрата. Неудивительно, что местный обер-инквизитор не принимает своего подчиненного всерьез, отметил Курт, выслушав еще одну порцию извинений; нрав у парня для инквизиторского чина чрезмерно мягкий и излишне несамолюбивый. То, что при таком складе натуры он вообще угодил в инквизиторы, не удовлетворившись должностью помощника, само по себе было чудом.

Беседа с судьей и нотариусом заняла едва ли не полчаса, однако ничего не прояснила; впрочем, иного Курт и не ждал – если судить по протоколам и рассказам обер-инквизитора и Ульмера, все участие этих двоих в деле ограничилось тем, что они приняли с рук на руки самого обвиняемого, все собранные Официумом улики и доказательства, после чего им оставалось лишь подмахнуть постановление о казни. О канувшем в безвестность inspector’е Штаудте никто из них также не смог сказать ничего внятного; да, заходил, да, спрашивал о том же, о чем и майстер инквизитор, да, интересовался судьбой дочери казненного судьи, нет, о невесте сообщника-племянника не заговаривал и ее участие в деле не обсуждал.

– Если и есть какой-то путь, по которому отслеживать майстера Штаудта не имеет смысла, так это девица, – убежденно сказал Ульмер, когда ратуша осталась далеко позади. – Не похоже, что само ее существование его как-то заинтересовало.

– В любом случае, оно заинтересовало меня, – возразил Курт и, остановившись, отер взмокший лоб: невзирая на надвигающийся вечер и близость реки, воздух не свежел, а, казалось, становился все более жарким и душным. – Но, боюсь, до нее я смогу добраться лишь завтрашним днем – сегодня на это не хватит ни времени, ни, по чести сказать, сил… Старик Нойердорф говорил, что трактир, где остановился Штаудт, находится здесь же, в Инзельштадте; далеко он?

– Нет, совсем рядом, – указав на противоположный берег реки, отозвался Ульмер, и Курт кивнул:

– Стало быть – туда. Заодно и перехватим кружечку.

Глава 5

Трактир, где некогда нашел приют inspector Штаудт, звался скромно – «Святой Густав»; особенную двусмысленность ситуации придавало то, что вот уже три поколения семья Вигманн, владевшая постоялым двором, именно это имя давала своим первенцам, к коим со временем переходило право на собственность. Нынешний Густав Вигманн и впрямь чем-то неуловимо походил на святого – в беседе владелец был тих и доброжелателен, облик имел самый неприметный, а на вопросы майстера инквизитора отвечал с готовностью. Правда, пользы от этой беседы, как и от прежних, было немного – Штаудта хозяин трактира почти не видел, встречаясь с ним лишь за трапезой да в те минуты, когда inspector, завершив дела в городе, возвращался в свою комнату. В день же, когда тот исчез, они не виделись вовсе, и куда мог направиться его постоялец, Вигманн не имел ни малейшего представления или даже догадок.

– Комната эта сейчас занята? – спросил Курт, когда владелец собрался было отойти от занятого господами дознавателями стола, и тот развел руками:

– А как же. Уж четвертый, кажется, раз в нее с той поры заселились.

– Хотели обыскать? – уточнил Ульмер тихо, оставшись с майстером инквизитором наедине; Курт вздохнул:

– Не особенно надеялся, но не спросить не мог.

– В любом случае, майстер Гессе, даже если б сейчас комната была не занята – всякие следы уже были бы стерты последующими постояльцами или самим хозяином: Вигманн владелец аккуратный, и все комнаты после отъезда гостей тщательно убираются. Мы осматривали ту, в которой останавливался майстер Штаудт, и не нашли там ничего, кроме его дорожной сумки; не похоже было на то, что он просто взял вещи и ушел из Бамберга. Быть может, я б так и подумал – как знать, что он нашел или решил, что нашел, и не возникло ли необходимости что-то проверить за пределами города – но его не видели на окраинах, он словно растворился в пустоте, пройдя всего несколько улиц. Да и жеребец его остался, где был. Он и сейчас там – в Официуме, к сожалению, нет пристойной конюшни; и в день исчезновения майстера Штаудта стоял себе в стойле, не оседланный и к пути не готовый.