Дмитрий Казаков - Игра титанов Страница 22

Их подопечные тоже были тут – трое магов в дорожных одеяниях и пятеро воинов в набедренных повязках, с шипастыми браслетами на могучих лапах, с тяжелыми палицами у пояса. Восемь уттарнов, на ближайшее время – спутники и соратники Рика.

– Ну что же, вижу, вы и правда отобрали лучших, – сказал он, мгновенно оценив уровень силы каждого. – Где наш корабль? Вон тот?

У главного причала, длинного, точно язык болтуна, стояли три галеры, но только на одной суетились матросы.

– Именно так, – рыкнул Наставник Стали. – Пойдем?

Заскрипели доски под ногами, в лицо ударил свежий, пахнувший соленой водой ветер.

– Явились, разрази меня гром! – От галеры навстречу им двинулся низкорослый уттарн в круглой шляпе, какие обычно носят моряки. Качнулся нож на поясе, сверкнула хитрая ухмылка. – Я – капитан Уни-Лнос-Ен-Облако-Пять. Добро пожаловать на борт, и будем отваливать…

Рик назвался, по качающимся сходням прошел на галеру. За ним последовали маги и воины.

– Возвращайтесь с новыми сведениями, – улыбнулся оставшийся на причале Наставник Знаний, Наставник Стали что-то неразборчиво пробормотал себе под нос.

– Постараемся, – ответил Рик.

Капитан взошел на галеру, сходни убрали. Полетели смотанные швартовы, заплескали весла, и корабль двинулся прочь от причала. Его закачало на волнах, и налетели вопящие чайки.

Рик развернулся и глянул за корму, туда, где высилась Цитадель.

Отсюда она была видна во всей красе – огромная желтая пирамида, разбитая на ярусы. На вершине – устремленное в небо черное острие, похожее на наконечник копья.

И все это вместе – зримое воплощение могущества народа уттарнов.

Глава 4

Битва в небесах

Сначала Олен почувствовал холод.

Руки и ноги заледенели так, что почти не чувствовались, тело сотрясала дрожь, по коже бегали мурашки. Похоже было, что он лежал на чем-то сыром, донельзя пакостном и склизком.

Затем уловил запах – собственного пота, застоявшейся мочи, мокрой земли, плесени.

– Клянусь Селитой… – прошептал он и понял, что может двигаться.

Неимоверно болела голова, пульсировал затылок там, куда пришелся удар. Ныли запястья и лодыжки, жестоко перетянутые веревками. И еще что-то не то творилось с глазами – даже когда поднял веки, осталось так же темно, как и ранее.

Только пошевелившись, осознал, что лежит лицом вниз. С неимоверным трудом повернулся на спину. Ударился плечом, но не обратил на это внимания – такой сильной оказалась боль в голове. От движения голова словно раскололась, и в щель принялись лить кипяток.

Олен глухо застонал. Переждав вспышку боли, смог оглядеться.

Земляные стены, такой же пол, в углах – поросшие мхом бревна, что подпирают деревянный потолок. Тусклый свет сочится через щели вокруг большого люка. Неподалеку от Рендалла лежит, свернувшись калачиком, Юрьян в одних портках, на перемазанной глиной спине видны синяки.

«Понятно, отчего так холодно. – Олен сел, вновь скривился от боли. – Одевать нас не стали…»

Вспомнились последние мгновения около бассейна – мощный голос, заглушивший тихие шаги за спиной, и удар, что швырнул в беспамятство. От отвращения к себе захотелось завыть, что есть сил ударить связанными руками по стене, чтобы вновь стало больно…

Но он сдержался.

Кому от этого станет легче? Надо думать, как выбраться отсюда, вытащить друга и вернуть то, что забрала Озерная Королева.

Он осторожно толкнул скальда в спину:

– Эй, Юрьян! Ты как, жив? Или отдал душу своему ночному богу?

Шустрый вздрогнул, дернулся и резко сел. Захлопал темными глазами, на лице обозначился ужас.

– О, раздери меня крабы, как тут холодно… Да и тесно! Не ожидал я от Озерной Королевы такого. Эх, я самый глупый в мире ротозей! Хуже Афтака Дурацкой Головы! Вот, говорил мне дядя, не будешь ты, Юрьян, приличным сиаи, слишком уж легкомысленный. И как в воду глядел!

«Самое главное, что я ожидал подвоха, – подумал Олен, – и все-таки попал в ловушку. Остался без всего, связанный и избитый, в темнице. Что дальше? Наверное, ничего. Только смерть, и хорошо, если быстрая».

Отчаяние навалилось, как каменная плита.

Рендалл лежал, бездумно глядя вверх, на дощатый потолок. Внутри была сосущая пустота, какую он всегда испытывал, оставаясь без ледяного клинка. На пальце не хватало привычной тяжести Сердца Пламени.

– Зря я, наверное, к тебе пошел, – продолжал бормотать скальд. – Все неприятности с этого начались. Эх, любопытство меня погубило… Хотя почему погубило? Я еще жив, а значит, не все потеряно. Эй, дружище, очнись! Хватит валяться, точно пьяный жрец! Давай лучше попробуем избавиться от веревок.

– Зачем? Что это нам даст?

– Ну, не знаю. Но проблемы надо решать постепенно. Избавимся от одной, возьмемся за следующую…

Сверху донесся скрип, и люк открылся. Стало ясно, что над ним горит факел. В его трепещущем свете возникла голова барги в шлеме храмового стражника.

– Слышу голоса, – сказал он. – Значит, очухались. О том, чтобы бежать, даже не думайте. Некуда вам бежать. Многоглазая, да не падет ее мощь вовек, прокляла вас. Так что завтра вас ожидает костер. Ха-ха.

– Ну а пожрать-то нам перед смертью дадут? – сердито осведомился Юрьян.

– Это ты не меня спрашивай. Мое дело – чтобы вы не удрали. Хотя что-то я сомневаюсь. Чего на мертвецов еду переводить?

Стражник удивленно вздрогнул, посмотрел куда-то в сторону, а затем принялся закрывать люк. Олен услышал мягкий шорох, а затем что-то пушистое дотронулось до правой руки.

– Рыжий? – спросил он шепотом, не веря себе.

Как мог забыть про оцилана, что не раз выручал двуногого друга из самых разных неприятностей?

– Ты чего? – вытаращил глаза Юрьян.

Люк со щелчком лег на месте, и тут же в углу темницы из темноты возник кот. С мрачным видом огляделся, подергал шкурой на спине, а мгновением позже засиял, точно огромный светляк.

– Вот чего, – сказал Рендалл, даже не пытаясь сдержать довольную усмешку.

– Ого! Ну и животина! – выпучил глаза скальд. – Теперь, как я понимаю, о веревках можно не волноваться?

– Правильно понимаешь. Рыжий, давай, освободи-ка нас.

Оцилан подошел, обнюхал путы на ногах сиаи. Вытянул лапу, блеснули острейшие когти, раздался щелчок, и веревки оказались перерезанными. Шустрый скривился, вытянул перед собой руки.

Вскоре и Олен массировал беспощадно ноющие запястья, морщился от головной боли. Сделавший свое дело кот перестал светиться и, отойдя в угол, принялся деловито умываться.

– Ну, что дальше? – шепотом спросил Юрьян, первым сумевший подняться на ноги. – Надо как-то выбираться отсюда. А то я, конечно, люблю костры, но только не те, где поджариваюсь сам.