Дмитрий Емец - Лед и пламя Тартара Страница 22

Ведьмак продолжал осторожно пятиться, держа наготове мачете. Меф истинным зрением всмотрелся в мачете ведьмака, проверяя, не артефакт ли это. Мачете был самый обычный, даже, пожалуй, тупой. Никаких подозрительных свечений, никакой режущей ауры – просто большой нож.

– Чунтыре сля... тьфу... слюмзика зашпыняли имбицилтессу, – старательно выговорил Меф.

Недоумение на лице ведьмака усилилось. Его нос провис почти до подбородка.

– Че-е-его-о, какую имбицилтессу?.. Кошка, спроси у мертвяка: чего он хочет?

Меф еще раз повторил. На этот раз почти безнадежно. Бело-желтые патлы ведьмака задымили от гнева. Он ломанулся в избушку, отбросив по дороге мачете, малополезный в серьезной битве с мертвяками. Когда он вернулся, в одной руке у него был осиновый кол, в другой он продолжал держать за хвост дохлую кошку.

– Кошка, передай гаду: порешу всех попало, никого не имея в виду лично! – бессвязно орал ведьмак.

Он споткнулся, уронил кол и, всхлипнув от гнева, швырнул в Мефа кошкой, предварительно раскрутив ее за хвост. Пролетевшая по дуге кошка обдала Буслаева сладковатой вонью.

Меф еще раз взглянул на кошку, на воющего ведьмака, на горевший во дворе костерок, над которым висел котел, на покосившуюся избушку, где совершенно точно не было никакой засады, и, все внезапно поняв, с воплем бросился к Улите.

Ведьма каталась от хохота так, что помяла весь кустарник.

– Как успехи, слюмзик? Зашпынял имбицилтессу? – поинтересовалась она, едва выговаривая слова.

Меф кинулся душить ее. Ведьма не сопротивлялась.

– Ну-ну, не увлекайся! У взрослых толстеньких тетенек тоже должны быть свои развлечения!.. Кто же так душит? Скрести руки и дави вниз, а еще лучше сбегай за подушкой! Возьми напрокат у Отелло. Дешево и сердито! – посоветовала она.

Все это было так нелепо, что Меф отпустил ее. Какой-то новый звук заставил его обернуться. Рядом, закрыв лицо руками, почти беззвучно, с прорывающимися повизгиваниями, смеялась Дафна. Меф посмотрел на Дафну, на Улиту и тоже стал хохотать.

Первой успокоилась ведьма. Или, точнее, ее успокоили. Неожиданно Улита поморщилась, как от сильной зубной боли, и ткнула пальцем в низкое одноэтажное здание, вросшее в землю. «Вампирня „Прокушенная артерия“, – значилось над входом.

– Арей там! – заявила она.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он нас зовет! И даже очень громко! – сказала Улита, касаясь указательным пальцем своего лба. – Терпи, бабулька с клюкой, твои внучки уже идут!.. Ой, не надо топтаться у меня в мозгах! Уже и пошутить нельзя!

У входа в заведение Мефодий остановился, разглядывая бумажку, выведенную на обычном струйном принтере. Вот только струи, по ходу дела, были совсем не чернильные.

«Осторожно! Рож-контроль осуществляется непосредственно дверью. Мертвякам вход только в дневное время. Вампиры, оборотни и др. – круглосуточно. Физические разложенцы не допускаются».

– Ясен пень, что не допускаются! Никакой справедливости. Зато моральные и нравственные разложенцы небось могут шастать стадами и толпами! Никто им слова не скажет! – заявила Улита, решительно толкая заговоренную дверь.

Шагая следом за ней, Меф засомневался, пустит ли его дверь и не сочтет ли разложенцем, однако проблем не возникло. То ли надпись имела запугивающий характер, то ли магия двери сумела проникнуть под личину и опознать настоящего Мефа под маскирующей оболочкой.

В вампирне было шумно. Никто не обратил на вошедших внимания. Лишь два-три завсегдатая скользнули по ним равнодушным взглядом. Арей скромно примостился в дальнем углу, лицом к двери.

– А, вот и вы! А дольше тащиться нельзя было? На конкурсе скороходов вас застрелили бы еще на старте, – сказал он, не называя никого по имени.

– Мы изучали быт имбицилтесс! – не моргнув глазом, сказала Улита.

Арей хмыкнул. Настроен он был вполне благодушно.

– Ну хорошо, об этом позже... А пока проверка наблюдательности. Меф, кто тут опасен тебе как бойцу? Действительно опасен?

– В вампирне?

– Да, в ней.

Меф осмотрелся. Две старые безобразные ведьмы ели полусонных ос, вынимая их прямо из обкуренного гнезда. «Нет, не эти», – подумал Буслаев и стал осматриваться дальше.

В углу за изрезанным ножами столом четыре свежих мертвяка из новообращенных вампиров играли в карты. Трое выглядели неплохо, без видимых ран и повреждений, и лишь у четвертого в спине было около десятка пулевых отверстий. Все мертвяки были здоровенные, с бычьими шеями. Они шумно сопели и стаканами хлестали кровь, по неопытности мешая положительный и отрицательный резусы. Типичные братки из лопухоидного мира, которым чуток не повезло. Кто-то оказался немного шустрее или, возможно, просто нажал на курок первым. Но мертвякам-вампирам и здесь было явно неплохо. Они галдели и стучали стаканами по столу, требуя еще крови.

«Эти? Неслабые ребята», – подумал Меф, продолжая озираться.

У стойки о чем-то негромко шептались два бабая и гандхарв. Опасная публика. Рядом скуластый, до глаз заросший алконавт трясущимися руками отсчитывал дырки от бублика, чтобы расплатиться за очередной стаканчик. Лицо у него было красное, обожженное. Глаза воспаленные. Бармен, шустрый, разбойничьего вида вампир с серьгой в ухе и кустарно заштопанной ножевой раной на левой щеке, наблюдал за его усилиями с понимающей усмешкой. Оно и понятно, постоянный клиент.

В стороне, за отдельным столиком, скромный мужичонка, похожий на огородника, ковырял вилкой салат. Довольно странная еда, учитывая место, где он находился. Аппендикс в его тарелке выглядел бы здесь куда органичнее.

Пока Меф размышлял, жирный мопс, под личиной которого скрывался Депресняк, внезапно подпрыгнул метра на два и, повиснув на светильнике (тележное колесо с десятком негаснущих свечей из жира висельников), стал раскачиваться вместе с ним. Бармен тупо уставился на него. Ему впервые приходилось видеть такую шуструю собачку.

Дафна вскочила на стол и отодрала Депресняка от лампы.

– Не обращайте внимания! Моего мопсика сглазили, а вообще-то он ужасно неуклюжий, – сказала она, искусственно улыбаясь.

Демонстрируя свою неуклюжесть, Депресняк пробежал по стене, по потолку, оттолкнулся лапами и с быстротой полтергейста уволок сушеную рыбину со стола у вампиров. Четыре ножа, которыми его атаковали, впустую вонзились в столешницу.

А мопс уже, мурлыкая, пожирал рыбину под ногами у готовой провалиться под пол Дафны.

– Так кто тут опасен? – нетерпеливо повторил Арей.

– Мужичонка-огородник, – сказал Меф, с сомнением погладывая то на вампиров, то на гандхарва с бабаями. Они казались ему куда круче, однако в вопросе Арея явно был подвох.