Химера-читатель - Память героя Страница 22

— Насмотрелись? Будет, о чем теперь посмеяться со своими слизнями? Плакса-герой мечтает о мамочке… — Национальный герой закашлялся, обрывая фразу. Воздух в комнате начал потрескивать от магического напряжения. Поттер был на грани спонтанного выброса.

Снейп попытался было подойти к Поттеру, чтобы помочь ему остановить кровь, но тот отшатнулся от его руки и постарался отодвинуться от профессора в угол. Перед зельеделом сидел не ученик, а дикий зверь, готовый броситься в атаку в любую минуту. Такой любую попытку помощи расценит как провокацию, а вопрос или невинную фразу воспримет как насмешку.

Но выпускать подростка в таком состоянии профессор был не намерен. Такой Поттер мог натворить дел, причинив вред и себе, и окружающим. Однако зельевару показалось, что он нашел единственно верное действие, которое помогло бы ему успокоить доведенного до края гриффиндорца.

Снейп подошел к омуту памяти и, достав палочкой нитку белой мысли, поместил её внутрь артефакта.

— Поттер, подойдите и загляните, — спокойно позвал он подростка.

— Это ещё зачем? — Поттер уже остановил кровь и теперь утирал запекшиеся следы с лица.

— Я посмотрел ваше воспоминание и хочу взамен предоставить одно из своих, — объяснил профессор свои действия.

— Нет, спасибо! — при этих словах Поттер, не спрашивая, уселся в кресло. — Не думаю, что я хочу ещё раз посмотреть, что творят Упивающиеся в своих рейдах.

Профессор понимал, что хамством и дерзостью тот пытается привычным для него образом защитить свои чувства. Однако, судя по всем признакам, у студента от подавления испытываемых эмоций в любую минуту мог начаться неконтролируемый выброс магии. И, зная его потенциал, профессору оставалось надеяться, что разрушение коснётся только его покоев, а не всего подземелья вообще. У зельевара просто не было времени, чтобы уговаривать заупрямившегося подростка. Поэтому учитель просто подошел к креслу и, схватив Поттера за шкирку и не обращая внимания на удары, которые сыпались на него градом, подтащил его к омуту. Одно резкое движение сильной руки заставило гриффиндорца опустить голову внутрь. Через несколько секунд строптивый студент замер, погрузившись в просмотр чужого воспоминания.

Он очутился возле Черного озера. На земле возле воды расположились два подростка, девушка и парень. Присмотревшись к парню, Гарри понял, что это был сам Снейп. Но когда он вгляделся в сидящую рядом девушку, то не смог отвести от неё взгляда. Рядом со Снейпом была его мать. Она читала книжку по зельям, иногда поправляя мешающую прядь, выбившуюся из хвоста. Лили из воспоминания читала, а Гарри старался рассмотреть каждую черточку её лица, запомнить любой сделанный ею жест и стараясь навсегда запечатлеть увиденное в памяти. Через некоторое время Лили надоело читать учебник. Она начала поднимать мелкие камушки и бросать их, стараясь попасть по обложке книги, которую изучал её спутник.

— Лили, я пытаюсь читать, — сказал Снейп, когда гриффиндорка попала три раза и промахнулась пять.

— Да ладно тебе, давай сделаем небольшой перерыв, — улыбнулась девушка. У наблюдавшего за нею Гарри сжалось сердце — его мама была такой юной и прекрасной.

— Скоро СОВ… — начал было парень, но был тут же перебит.

— Которые ты сдашь блестяще, — девушка не прекращала бросать камушки по книге. — Ну Северус, давай немного отдохнем.

— Хорошо, — сказал Снейп, откладывая книгу и снимая галстук. Положив его рядом с мантией, он вытянулся на покрывале. — И чем предлагаешь заняться?

Лили взяла его форменный галстук и, покрутив его в руках, лукаво улыбнулась.

— Да вот, хочу посмотреть, подойдут ли мне слизеринские цвета, — и девушка начала через голову стягивать форменный жилет.

Снейп молча наблюдал за ней, видно, давно привыкнув к внезапным поступкам девушки. Когда Лили стала развязывать свой галстук, то снова посмотрела на парня.

— И чего ты разлегся? Снимай жилетку, — при этом она уже начала завязывать на шее слизеринский галстук.

Снейп выполнил её просьбу, напоследок сделав саркастическое замечание:

— А рубашка и брюки тебе случайно не нужны?

— Как нибудь обойдусь, — фыркнула девушка в ответ на его замечание, надевая зеленую жилетку с эмблемой Слизерина. — Подай мне, пожалуйста, свою мантию.

— Она тебе велика, — прокомментировал Снейп, выполняя её просьбу.

— Ничего, я знаю специальное заклинание. Наколдуй, пожалуйста, зеркало в полный рост, заодно можешь попрактиковаться в трансфигурации.

Парень, ухмыльнувшись, трансфигурировал зеркало из её школьной мантии.

— Вот же слизеринец, — беззлобно подколола его переодетая гриффиндорка. — И как я тебе в этой форме?

Задавая вопрос, она крутилась перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. Затем она распустила волосы и начала изучать своё отражение снова. После девушка произнесла заклинание, которое сделало из её пышных волос высокую прическу.

— И что ты молчишь? Мне идет? — снова спросила она парня, отвернувшись от зеркала.

— Наверное, я молчу, потому что ты только сейчас стала ровно, и я смог наконец на тебя посмотреть. В принципе, тебе идет зеленый, но серебристый — явно не твой цвет.

— Много ты понимаешь, — хмыкнула в ответ девушка.

— Ты спросила, я сказал своё мнение. Не хочешь его знать — не спрашивай.

— Да ладно тебе, я же не хотела тебя обидеть. Вот жалко, что нельзя зачаровать мантию в цвета других факультетов. Я бы хотела примерить цвета Рейвенкло. Все-таки Шляпа предлагала мне туда поступать.

— А мне не жалко. Представляю, что бы сделали твой Поттер и Блэк в замке, если бы могли делать пакости, переодевшись в слизеринские цвета.

— И вовсе он не мой! — девушка, надувшись, отвернулась от парня.

— Конечно твой! Одно твоё слово, и он будет спать на коврике в твоей прихожей.

— Ревнуешь? — Лили обернулась к Снейпу.

— Очень надо! — усмехнулся парень.

— Тогда не начинай. Я же молчу про твоего белобрысого павлина.

— Лили, давай прекратим, а то точно поссоримся. Мы учимся на разных факультетах и не можем общаться только друг с другом. Давай лучше заниматься.

— Хорошо. Ты объяснишь мне одно место в пятнадцатой главе? Я никак не могу разобраться.

И подростки снова взялись за свои книги. А Гарри, наблюдавшего за этой сценой, вытянуло обратно в кабинет зельеваренья.

— Я видел маму, — было первое, что произнес подросток.

— Знаю. Это все-таки мое воспоминание, — усмехнулся профессор зельеваренья.

— Вы не понимаете. Я видел родителей или на фотографиях, или в зеркале. А здесь… Мама так близко, такая живая и веселая. Мне казалось, что я могу дотронуться до её лица, провести по её волосам рукой, ощутить их аромат… Все так близко и так недосягаемо… Сэр, вы любили её?