Лариса Петровичева - Охота на льва Страница 22

Когда Фришек перешел в другой отдел, и Хела осталась в одиночестве, то наступил черед лекарств. Вчера Кембери доступно объяснил ей, что нужно делать — Хела не стала вникать в химические термины и сейчас просто действовала так, как было велено. Вынув из кулька пилюлю, она положила ее на тонкую бумажную полоску, а затем отвинтила крышку от пузырька с микстурой и осторожно добавила на пилюлю несколько мутных серых капель. Далее надо было осторожно и быстро подойти к окну и положить лекарства в полосе света на полу.

Когда все было сделано, то Хела вернулась за свой столик, спрятала лекарства в карман платья и вернулась к работе. Вскоре воротился и Фришек. Он хотел было что-то сказать, но Хела всеми силами делала вид, что занята и не расположена к беседам — и конопатому тоже пришлось заняться работой.

Впрочем, долго трудиться им не пришлось. Со стороны окна послышался легкий треск, и Хела ощутила, что сердце в груди замерло, а в желудке шевельнулся холодный мерзкий ком ужаса. Пошла химическая реакция — вскоре Хела увидела, что от окна тянутся струи дыма.

— Заступник Всемогущий! — воскликнула она в страхе, и голос ее прозвучал совершенно искренне. — Горим! Фришек, пожар!

Фришек среагировал именно так, как она и ожидала: он выскочил из-за стола, схватил Хелу за руку и поволок к выходу. Обернувшись, Хела успела заметить язычки пламени и с восхищением подумала, что химия — великая наука. Определенно, за ней будущее.

Потом они с Фришеком сидели в кабинете директора, ожидая, когда пожар будет потушен, и Хела чувствовала, что ее самым натуральным образом трясет лихорадка. Фришек, решивший, что она перепугалась до смерти, присел рядом и по-хозяйски обнял ее за плечи. Хела хотела было заметить, что подобное поведение допустимо с девками в клетчатых юбках из его родного района, а не с благородными дамами, но промолчала — так они и сидели, пока в кабинет не зашел директор библиотеки в сопровождении сотрудников с правом особого допуска. Он остановился перед Хелой и посмотрел на нее с искренней признательностью.

— Вы вовремя заметили дым, госпожа Струк, — благодарно произнес он, — и этим спасли очень многие книги. Спасибо вам — и от моего лица, и от государства.

Хела скромно склонила голову.

— Я сделала только то, что должна была, — промолвила она. — Пожар потушили?

— Да, однако много книг испорчено, — сказал директор, усаживаясь за стол. — Господа, ряд документов пострадал от огня и воды при тушении. Вы прекрасно понимаете, что в большинстве своем книги технического отдела не имеют цены, представляя собой государственную тайну.

Собравшиеся дружно закивали. Хела уселась поудобнее, убрав руку Фришека со своего плеча.

— Теперь нам с вами, шестерым, придется очень усердно работать, чтобы в кратчайшие сроки восстановить пострадавшие тексты. Сегодня мы отберем и распределим книги и примемся за труд — не хочу вас пугать, но работать нам предстоит без сна и отдыха.

Хела слушала его и кивала. Большая часть ее дела была сделана.

Хотя Андрей и не испытывал особого восторга от новой столицы, были места, которые ему очень понравились. Гуляя по городу, он с удовольствием отдыхал в маленьких парках так называемого Зеленого ожерелья вокруг группы заводов, либо заходил в библиотеки, которых в столице было больше десятка, и все постоянно заполнены людьми. Шашунку, которая в прежние времена была обычной речонкой-тухлячкой, куда сливали отходы и нечистоты, преобразили в чистую звонкую реку, украшенную мостами и закованную в гранит — Андрей частенько сидел на скамье возле берега, рассматривая бело-золотую столичную панораму, и размышлял.

Он не мог окончательно решить, что ему тут делать и чем заниматься. Андрею давно хотелось покинуть гостеприимный дом его величества — очень уж ему не нравился взгляд императора, порой скользивший по Нессе: бледный и тяжелый, он напоминал взгляд охотника в прицеле за секунду до того, как спускается курок. Чем скорее он, Андрей, найдет новый приют для себя и дочери, тем лучше. А кем быть? Он, конечно, сможет найти себе работу в лекарском центре — труд в госпитале военного гарнизона сделал Андрея неплохим хирургом — а что будет делать Несса? Вряд ли с ее энергичным характером она станет сидеть дома и спокойно вести хозяйство, тем более, что после смерти Олега тихий мир домашних дел вряд ли поможет ей прийти в себя.

Когда Олега отправили в Туннель, то Андрей пошел на поклон к старому знакомому — отставному полковнику секретной службы Гармонии Максиму Торнвальду — и пал в ноги, умоляя узнать хоть что-то о дальнейшей судьбе зятя. А вдруг ему повезло, и он попал на гуманоидную планету? Пускай вдали от семьи, в чужом мире, но Олег будет жить. Он-то, Андрей, выжил. Полковник Торнвальд долго отпирался, сетуя на старость и болезни, но потом все же связался с коллегами. Андрей слышал их разговор и думал только об одном — как рассказать Нессе правду.

Потом он сотню, тысячу раз пожалел о том, что признался.

Мимо Андрея проплыла очередная бело-голубая гондола. Гондольер помахал сидящему и, не дождавшись приглашения причалить, направился дальше. Водное такси, надо же. Быстро, легко, удобно — дивный новый мир, созданный императором Торном, казался Андрею игрушечным, словно Шани выстроил для себя кукольный дом с живыми марионетками. Впрочем, кому от этого хуже, и кто он, Андрей, такой, чтобы как-то осуждать все, что случилось?

Андрей провел ладонью по лицу, словно снимая паутинку дум, поднялся со скамьи и неторопливо побрел в сторону Научного квартала — там стояли основные корпуса столичных акадеимумов и располагалась главная городская библиотека. Андрей хотел пролистать подшивки газет за прошлые годы. Не читать же, в самом деле, ту ерунду, которая расклеена на стендах по углам домов, где рядом с официальными новостями публикуют сущий бред вроде того, что в особняке генерала Паулица домовой пишет по стенам матерные частушки.

Однако попасть в библиотеку Андрею так и не удалось. Сперва он остановился, заслушавшись мелодичными голосами колоколов храма святого мученика Игнасия, что располагался на соседней улице и был чуть ли не единственным столичным храмом, нисколько не пострадавшим за годы войны и интервенции, а затем последовал удар.

Потом, вспоминая о взрыве в храме во время службы, Андрей думал, что все произошедшее уложилось в несколько мгновений, плотно спрессованных в оглушающий грохот. Он услышал взрыв, под ногами задрожала земля, и хрустальным звоном откликнулись оконные стекла, сияющим дождем вылетевшие из рам в соседних домах. Все это Андрей и воспринял, как удар, оглушивший его сознание на некоторое время. Затем на несколько секунд воцарилась страшная тишина, которую практически сразу же разорвал женский вопль.