Оксана Панкеева - Поспорить с судьбой Страница 22

— Так может, просто время не пришло? — предположил Кантор.

— Как же! В моем видении у нее было нормальное лицо и оба глаза на месте. А сейчас она уже один в битве потеряла. Так это еще ничего. У ее подружки оказалась совершенно чокнутая мама. Она начала срочно выдавать ее замуж за принца. Причем то ли она страдала патологическим патриотизмом, то ли полным отсутствием фантазии, но нацелилась она почему-то на родных ортанских принцев, благо их было аж четыре и три из них холостые. А потом, когда случилась вся эта история с Небесными Всадниками, в стране оказался и вовсе холостой король. Само собой, за мамиными идеями, девочка свою судьбу где-то пропустила. Не оказалась в нужное время в нужном месте. И в результате оказалась в постели его величества Шеллара, который отодрал ее, как последнюю шлюху, и через луну отставил и забыл. Ни о каком замужестве и речи не было. Вот так оно, будущее предсказывать.

— Так это ты про свою Эльвиру и ее подругу, которая вместе с Ольгой на дракона ходила? — догадался Кантор. — Вот почему по секрету! Боишься, что она тебе за твое предсказание шею намылит?

— Опасаюсь, — признался Пассионарио. — Уж больно она на судьбу обижена. А также на маму и на Шеллара. Вот уж не думал, что он таким станет. Был спокойным, совершенно не злым ребенком… то ли это работа в разведке его испортила? Или просто озлобился на весь женский род, за то, что его не любят?

— А они его не любят?

— Вполне может быть. Он же страшен, как двенадцать демонов. А если его еще и раздеть…

— Не знаю, — пожал плечами Кантор. — Ольге он нравится. И по ее рассказам, они прекрасно ладят. Да не так уж он и страшен. Может, твоя Эльвира начала нос воротить, и он на нее лично обиделся? Кстати, знаешь, кого я здесь встретил? В жизни не догадаешься! Помнишь Камиллу Сахарные Губки?

— Помню, конечно. А где ты ее встретил?

— Здесь, во дворце.

— А что она тут делает?

— То же, что и всегда. Только лично его величеству.

— Ну надо же! Вот как надо делать карьеру! — рассмеялся Пассионарио. — А он знает?

— Прекрасно знает, и, похоже, ему на это наплевать.

— А, это у него запросто. Я помню, как он в детстве доставал наставника вопросами «А почему так надо?». Если какое-то правило не было логически мотивировано, он его не понимал. Хотел бы я с ним сейчас увидеться, посмотреть, какой он… Наверное, здорово изменился. Я слышал, он даже смеяться научился.

— Да он совершенно нормальный мужик. С приветом немного, но мне понравился.

— Еще бы тебе не понравился! Ты сам с большим приветом, тебе и люди такие нравятся. А твоя подружка, она тоже с приветом? Амарго что-то там говорил насчет ненормальной переселенки… Она правда переселенка?

— Абсолютно точно. Переселенка, и с огромным приветом. Я ее обожаю.

— А как она в постели?

— Как тебе сказать… У нее других мужчин не было, я первый, так что… как я научу, так и будет. А вообще она совершенно свободна в этом смысле и начисто лишена предрассудков. Ее ни на какие новшества не надо долго уговаривать, она все принимает.

— А как у нее насчет «неподобающих поз»?

— У нее такого понятия нет. А что, у тебя с этим какие-то проблемы?

— Да вот, Эльвира как-то упомянула это выражение… в том смысле, что Шеллар ее трахал в неподобающих позах… И я теперь ума не приложу, какие же именно она считает неподобающими, чтобы ненароком не предложить и не обидеть. Тебе смешно, а мне уже надоело все время в одной и той же.

— Так спроси у нее, у тебя что, языка нет? Или опять боишься обидеть? Я бы у Жака спросил, но он же меня не так поймет.

— Я бы ее спросил, но она на эту тему не любит разговаривать. Я имею в виду, о короле. Ей неприятно это вспоминать. Хоть иди и у него самого спрашивай.

— А что, спроси, — засмеялся Кантор. — Прикинься привидением… А вот и Мафей.

Маленький эльф вышел из телепорта, огляделся и спросил:

— А почему вы в темноте сидите?

— Просто не заметили, как стемнело, — улыбнулся Пассионарио. — А что, сделать немного света? Его могут и увидеть.

— Я сам сделаю. На минуточку, чтобы Диего посмотрел рисунки. А потом уберем, чтобы не увидели, — пообещал Мафей и создал небольшой светящийся шарик. Когда на площадке стало более-менее светло, он протянул Кантору два листа с рисунками. — Вот, смотри.

— А мне можно? — полюбопытствовал Пассионарио.

— Можно, — кивнул Кантор, разглядывая свой портрет. Получилось очень похоже, хотя, на его взгляд, слишком сурово. Плотно сжатые губы и строгий холодный взгляд, бесстрашный и безжалостный. Воин. — Разве я такой? — спросил он, и Мафей ответил:

— Не совсем. Это та из твоих личностей, которую ты считаешь собой, хотя на самом деле ты что-то среднее. А вот это — тот, кого ты называешь «внутренним голосом».

Кантор взглянул на второй лист и тихо обомлел. Это был тоже он, но совсем другой. Отчаянно-веселые глаза с этакой лихой чертовщинкой, ослепительная улыбка — прежняя, какой она была до того… И длинная челка. Бард.

— Потрясающе! — засмеялся за его спиной товарищ Пассионарио. — Мафей, ты гений. Как ты это рассмотрел?

— А разве ты сам не видишь? — удивился Мафей.

— Да я никогда не смотрел. Я-то просто все о нем знаю… Кантор, а ты что молчишь?

— Спрячь его где-нибудь, — сказал Кантор, не отводя глаз от рисунка. — Чтобы его никто никогда не увидел. И никому не говори.

— Это так важно? — удивился Мафей и погасил шарик. — Хорошо. Не скажу. Давай, я спрячу.

— А подари мне, — попросил Пассионарио. — Кантор, можно я их себе возьму? Я никому не покажу, только Амарго.

— Ты что, полный придурок? — рассердился Кантор. — Чтобы Амарго мне за это яйца оторвал?

— За что?

— За то, что я засветился. Ему же не докажешь, что не виноват… Хотя, впрочем, если ты с ним помиришься, то показывай, потерплю… — он весело хихикнул. — За короля и отечество…

— Разумеется, — пообещал идеолог. — Если не помирюсь, то и показывать не буду. Ну что, пожелать тебе спокойной ночи, или это будет звучать, как издевательство?

— Постой, — спохватился Кантор. — А ты когда видел Шеллара, заглядывал в него?

— Не помню, — пожал плечами Пассионарио. — А что?

— Да мне интересно, что же это у него за свет такой.

— Не припоминаю. Может, еще как-нибудь увижу, посмотрю.

— Тогда и тебе спокойной ночи, — усмехнулся Кантор и кивнул Мафею. — Мне к Ольге. А вы общайтесь… господа эльфы.

Ольга поставила на полку последнюю чистую тарелку и с облегчением плюхнулась на табурет.

— Теперь можно и закурить. Терпеть не могу мыть посуду.

— Я догадывался, — усмехнулся Жак, вытирая руки полотенцем. — Потому и остался тебе помочь. А то бы ты ее так и оставила, поскольку хозяйственное настроение у тебя закончилось.