Дмитрий Браславский - Щит Королевы Страница 22

Тван был гномом очень осторожным. Судьба семьи наложила на него неизгладимый отпечаток: говорят, он старался никогда не гасить свет и не оставаться в одиночестве. Даже спал в одной комнате с кранчеккайлом. Тем не менее и он погиб однажды ночью, едва достигнув совершеннолетия. Твана нашли рано утром не в спальне, а в одной из гостиных, он был одет, будто собирался куда-то… На его лице застыла маска крайнего изумления. Что случилось с ним, так никто и не понял, хотя догадок и предположений было множество.

После смерти Твана Последнего дом, конечно, был заброшен. Несмотря на всю красоту и удобство, ни одна живая душа селиться в нем не желала. Лет пятьсот назад Беххарт, едва ставший верховным жрецом, решил осмотреть дом. Ничего пугающего он там не нашел, однако счел за лучшее довести до сведения всего Брайгена, что он объявляет своей властью дом Твана заповедным на триста лет. Это значило, что входить в дом можно было только по специальному разрешению, полученному от жрецов. Честно говоря, Беххарт таким образом пытался окоротить мальчишек: они нередко залезали туда, доказывая друзьям свою отчаянную храбрость. Обычно гномы очень строго соблюдают все запреты, наложенные жрецами, но в этом случае эффект оказался прямо противоположным: десятки молодых гномов ринулись на поиски приключений. До сих пор подростки порой пробираются в дом, хорошо хоть, что ни с кем с той поры ничего плохого не случилось… Видимо, проклятие тяготело именно над семьей Твана.

Для меня эта история стала очередным примером того, насколько гномы – такие умные, такие смелые – подвержены предрассудкам и обычаям, установившимся давным-давно. И не важно, откуда эти обычаи берутся: из суеверий или законных установлений.

Мы уже давно стояли у таинственного дома. Не могу сказать, что я особый ценитель архитектурных сооружений, но от такой красоты дух захватило и у меня. Вдоль фасада тянулась невысокая колоннада, причем когда-то с верха каждой колонны по нескольким желобкам стекали ручейки Они собирались в два маленьких каменных бассейна – справа и слева от входа. И «русла» ручейков, и вода в бассейнах, судя по крепежам для факелов, раньше подсвечивались. Дно и колонны были выложены полудрагоценными камнями, так что могу себе представить, как это было красиво… Почти все здания в Брайгене по сравнению с этим домом выглядят гораздо менее… менее изящно, что ли.

– Неужели сразу после смерти Твана никто не пытался выяснить хоть что-нибудь? Семейные архивы просмотреть, дом обыскать, хоть что-то!

Мне вдруг стало очень обидно, что в таком потрясающе красивом доме никто не живет. И одна из колонн у входа вот-вот рухнет, и каменное узорочье под карнизом едва можно разглядеть – половина осыпалась… А будь в доме рачительный хозяин, такого не случилось бы!

– Многие пытались, да, видно, не нашего ума это дело. Пусть уж лучше никто туда не лезет, – заявила кранчеккайл.

Я долго просила Щитов заглянуть в дом вместе со мной. Мне очень хотелось прикоснуться к многовековой тайне, окутывающей эту красоту. А вдруг я найду ключ к разгадке – наверняка раньше там бывали одни только гномы, а я все-таки человек… Вдруг мне удастся?

Щиты только посмеялись надо мной – по их мнению, гномы живут одинаково всегда и везде. Но я так упрашивала хоть одним глазком взглянуть, что же там, внутри, что Мэтт и Стради смилостивились над ищущей приключений королевой. Под надежной охраной из насупившихся Щитов я вошла внутрь. Втайла осталась на улице – ей было неуютно даже рядом с домом, да еще Мэтт страху напустил, рассказывая эту странную историю. Точнее, он слишком уж спокойно ее рассказывал – от этого становилось еще страшнее.

Честно говоря, не понимаю, чего боялась кранчеккайл: ничего страшного в доме не было. А после того как Стради прихватил с собой маленький уличный светильник, все тени окончательно попрятались по углам.

Первой нас встретила небольшая комнатка: вешалка для одежды, сундучок… Но только я потянулась к его крышке, как Стради укоризненно покачал головой, а Мэтт шепотом попросил «вести себя как подобает и держаться за кем-нибудь из Щитов». Я фыркнула: если б они сами не были в душе сорванцами, порой ведущими себя отнюдь не как подобает, никогда бы мы сюда не забрались.

В конце прихожей виднелась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Но мы решили не забираться так далеко, а свернули в первую дверь налево и оказались в довольно просторной комнате: даже со светильником ни стен, ни потолка я разглядеть не смогла. Кругом лежала пыль – сразу видно, что здесь сто лет никого не было.

Мы двинулись вдоль правой стены. Еще один сундук. Стол.

– А эта штуковина раньше целой была! – Мэтт показал на довольно большую морскую раковину, висящую на стене подле стола.

Я несказанно удивилась:

– Откуда ты знаешь? Или… ты был тут раньше? И молчал?!

В ответ Мэтт что-то сердито пробурчал себе под нос.

– И ты? – с вызовом обернулась я к Стради, но тот лишь виновато засопел.

Вот как! Выходит, они здесь бывали. Что ж мне-то ничего не сказали?! Еще и не пускали внутрь…

На глаза чуть слезы не навернулись. Да, я королева, меня надо охранять-оберегать, в обиду не давать… Но зачем же принимать меня за маленькую глупую девочку? «Не подходи к печке, обожжешься. Не ходи по мосту, свалишься в реку».

Чтобы скрыть обиду, повернулась к Щитам спиной и пошла вдоль другой стены. Стради со светильником молчаливо сопел сзади.

Еще одна раковина – не расколотая! И зачем Тванам столько? Или это уже не они их тут поразвешивали? Ведь говорят, гномы не очень любят воду, а море так просто их пугает.

В отличие от меня: я просто обожаю качаться на соленых морских волнах! Матушка все детство запрещала мне купаться, но когда мы гостили в Катэне, я или кормилицу уговаривала сходить со мной на берег, или просто сбегала – и будь что будет! А когда осенью возвращались помой, я всегда привозила с собой самую большую морскую раковину, какую только могла найти, – чтобы и зимой слушать, как поет море.

Интересно, а в этой раковине море шумит? Я попыталась снять ее со стены, но мне это не удалось.

– Да приклеена она чем-то, – буркнул исправно светивший мне Стради.

– Ты откуда?.. Ах да, вы все уже тут побывали. Кроме меня. Тогда скажи, кто раковины повесил? И зачем? И кто расколол?

Щиты переглянулись и пожали плечами.

– Точно не мы, – попытался пошутить Мэтт.

– Ну ладно, – вздохнула я. – Хоть море послушаю… – Я приникла ухом к холодной створке.

Однако то, что я услышала, совсем не напоминало море. Голоса. Разговор на гномьем.

Показалось, – донеслось из раковины.

У меня появилось ощущение, что говорит кто-то очень знакомый. Может, чей-то усопший родственник?