Лев Жаков - Бешенство небес Страница 22

– Ага, – подтвердил Тага, переглянувшись с Атаком.

– Ладно, значит, поплывете к Маумау. Человек, что на ладье ждет, покажет дорогу. Сделаете его боцманом своим. На том острове синекожие живут, дикари. Это племя гварилок. С ними не драться. Скажете: вождь их старый, Опаки, жив еще. Монарх, Большая Рыба, его похитил и рабом сделал, на свой прииск отправил. И Опаки повелевает отомстить, а иначе будет призраком к ним в хижины по ночам являться. Напасть на Атуй, дворец сжечь. Они уже пробовали, когда на монаршем острове Пулеха, их наместника, убили. Тогда не получилось, но теперь вы с ними будете. Так поступите: поплывете вместе, они на лодках своих, вы на ладье. Это – ладья монарха, вас к причалам подпустят, решат, он возвращается. Из пушек начнете палить по ним, по причалам и кораблям, что там стоят. Все туда сбегутся, тем временем гварилки с другой стороны высадятся и нападут. У монарха во дворце сокровища всякие, поделите их. Но все быстро делать надо, чтоб с Да Морана не успели военные моряки приплыть. Как на Атуе закончите – даете деру к Таитам. Сквозь Цепь вас тхайцы пропустят, ежели на борту рабов не будет. И все, вы отныне преторианские разбойники, свободные люди, да еще и со своим кораблем, и никто вам не указ. Но не вздумайте обмануть меня! Если на ладье не к Маумау поплывете, а сразу в Преторию, на этой твари догоню вас посреди океана и всех перебью. Ясно тебе, Тага? Все понял?

Арлее показалось, что она пришла в себя почти сразу, но быстро выяснилось, что какое-то время все же прошло: во-первых, теперь они находились внутри желейной горы, во-вторых, ее нес на руках Эрланга.

И первое желание, посетившее Арлею, когда она уяснила это, было обхватить здоровяка за могучую шею, прижаться лбом к его плечу, а еще лучше – к груди, поросшей мягкими волосами, закрыть глаза и постараться вообще не думать о происходящем вокруг. Ведь хорошо известно, что если лежать с зажмуренными глазами под одеялом и не шевелиться, то неприятности пройдут сами собой – ну а мощный торс, широкая грудь и крепкие руки Эрланги представлялись удачной заменой одеялу.

Хоть и с большим трудом, но Арлея подавила в себе это желание.

– Отпусти, – велела она и соскользнула на землю.

Почва была пропитана желтым светом, как эфирный пух – влагой. Топнув ногой, Арлея с тревогой оглянулась.

– Не останавливайтесь, идем быстрее!

Пояс путешественника все еще был на ней, и девушка достала пистолет.

– В порядке вы, ваш’милость? – спросил идущий слева Лиг.

– Ага. Почти. Глубоко мы зашли? А серапцы где?

– Подевались куда-то. Заплутали, должно быть, в этом... в этой каше.

Путники шли будто сквозь облачный пух, но пожелтевший и не лежащий слоями, а распыленный в воздухе. Дышать он не мешал, хотя поле зрения значительно уменьшилось. Вокруг что-то летало, сновали из стороны в сторону полупрозрачные рыбки, плоские черви и существа, напоминающие крошечных медуз. Небо исчезло из виду, светило было похоже на блеклый косматый шар, парящий в рыжей дымке. Облачное озеро, склон и холмы тоже исчезли, а текущая от облакоема речушка едва виднелась в световой взвеси. Растопырив пальцы, девушка медленно провела рукой перед собой. То, что снаружи выглядело как желе, внутри напоминало скорее мягкую светящуюся жидкость или какой-то газ. Оно оказывало сопротивление, но очень слабое, почти не мешало движению.

– Чем дальше, тем оно плотнее становится, ваш’милость, – заметил Лиг. – Поначалу вообще не чувствовали его, теперь от... – Он повторил жест Арлеи. – Теперь как вода, токмо легкая такая. А дальше, думаю, еще глуше станет. – Боцман показал туда, где виднелось темное ядро желейной горы, то самое место, из которого росло исполинское дерево.

Впереди высоко над землей пролетел большой медузоид.

– Не нападали они на нас? – спросила девушка.

– Не-а, – подал голос Эрланга. – Мимо шастают, а нас не видят. Я хотел одного, который близко... – Он замолчал.

– Хотел порезать одного, – пояснил Лиг. – Каракатица эта, с кальмаром сросшаяся, пролетала мимо, да низко так. Он хотел наброситься – чтоб я вас на руки взял, ваш’милость, а он, значит... но я не дал.

– И правильно сделал, – одобрила она. – Видите, они драться начинают, когда на них нападают, а так... они будто неживые.

– Как же это неживые? – удивился юнга.

– Ну, вроде... В общем, пока не тронешь – они нас не замечают, а нападают только в ответ, если зацепить их. Ну, как бы тебе... Вроде ружье на столе лежит заряженное: пока не трогаешь его, оно лежит себе – и все, а вот если за курок потянуть, или, допустим, зацепить его так, чтобы оно со стола упало и об пол сильно ударилось, то вот тогда оно может выстрелить в тебя или в того, кто рядом. А еще мне кажется, что эти... эти медузоиды – их домашние животные, – неожиданно для самой себя заключила она.

– Чаво? – еще больше удивился юнга.

Арлея смущенно почесала лоб.

– Кальмары – хозяева, а груши эти летающие со щупальцами – те как собаки или свиньи у них, или лошади какие.

– Да они ж того, – здоровяк, зажав пистолет под мышкой, свел вместе ладони, – срастаются они.

– Ага. Представь, как если бы человек с лошадью слипся, в спину ей врос, получилась бы человеколошадь. Ну или собакочеловек, или еще... А это что такое?

Сбоку возник большой цилиндр. Состоял он из такого же света, что и окружающая среда, но более густого, сжатого какой-то силой. «Будто мы идем сквозь молоко, – подумала Арлея, – а здесь его кто-то сбил в масло и слепил из него широкий столб...»

– Гля, что это там внутри! – поразился Эрланга. – Они его... они ж его на части разбирают!

– Не, наоборот, собирают, – возразил Лиг.

Троица остановилась, разглядывая происходящее в цилиндре. Словно мастерская какая-то, решила Арлея. Сухой док, где эфиропланы строят. Только вместо корабля – медузоид, а вместо рабочих, плотников и столяров – щупальца.

Они шли от внутренней поверхности цилиндра – длинные кольчатые тела, сужающиеся к концам, с присосками. Если цилиндр был плотнее окружающей субстанции, то щупальца, также состоящие из сгущенного света, – еще плотнее. В центре висело без движения тело медузоида, разрезанное вдоль. Арлея видела внутренности: какие-то трубки и шары, нечто вроде половинки хитинового рычага, прикрепленного к тонкому ребру, лиловый пузырь, должно быть, полный летучего газа, который и поддерживал существо в воздухе...

Одно из щупалец протянулось к медузоиду, тонкий конец проник внутрь, повернул трубу, имевшую на конце утолщение, и насадил на нее другую, в форме спирали. Второе щупальце поправило пузырь, впихнув его между парой изогнутых то ли ребер, то ли рычагов, потом еще два кольчатых отростка, появившиеся с противоположной стороны цилиндра, сдвинули половины тела так, что края сошлись.