Клайв Льюис - Последняя битва Страница 22

Неожиданно всё стало очень отчетливым. Он увидел, что дерётся с самим тарханом. Костёр (вернее, уже одни уголья) был прямо перед ним. А за спиной – открытая дверь. Два тархистанца стояли наготове, чтобы захлопнуть её, как только он окажется внутри. Он вспомнил всё и понял, что враги специально теснили его к хлеву. Подумав об этом, он стал биться с тарханом изо всех сил.

Тут новая мысль пришла ему в голову. Он бросил меч, нырнул вперёд (ятаган просвистел у него над головой), схватил тархана за пояс и прыгнул в хлев с криком:

– Иди же и встреться с Таш сам!

Раздался оглушительный грохот. Как в тот раз, когда в хлев кинули Обезьяна, земля задрожала и что-то ослепительно вспыхнуло. Тархистанские солдаты завопили: «Таш! Таш!» – и в ужасе захлопнули дверь: если Таш захотела получить самого командира, пусть получит. Они-то уж, во всяком случае, с Таш встречаться не хотели.

В первый момент Тириан не понимал, где он и даже кто он. Потом взял себя в руки и огляделся, моргая. В хлеву вовсе не было темно! Наоборот, там было очень светло, потому-то он и моргал.

Он повернулся к противнику, но тот на него не глядел. Ришда вперился во что-то взглядом и дико вскричал; потом закрыл лицо руками и упал ниц, лицом в землю. Тириан повернулся в ту сторону, куда смотрел тархан. И всё понял.

Ужасное существо приближалось к ним. Оно было меньше, чем тот призрак, который они видели у башни, хотя гораздо больше человека, и, несомненно, это был он же: с головой грифа и с четырьмя руками. Мертвящее карканье вырвалось из его клюва:

– Ты звал меня в Нарнию, Ришда-тархан. Я здесь. Что хочешь ты сказать?

Но тархан не поднял лица и не промолвил ни слова. Его трясло, словно от икоты. Он был храбрым воином, но половину своей храбрости потерял этой ночью, когда заподозрил, что в хлеву действительно Таш. Вторая половина покинула его теперь.

Вдруг Таш нагнулась и, как курица хватает червяка, схватила в когти несчастного Ришду и зажала его под мышками правых рук. Затем повернула голову и уставилась на Тириана своим ужасным глазом: при птичьей голове она, конечно, не могла смотреть прямо.

Но тут за её спиной раздался голос, сильный и спокойный, как летнее море.

– Убирайся, чудовище, туда, где твоё место, и забери свою законную добычу. Во имя Аслана и его великого Отца, Заморского Императора!

Отвратительное создание исчезло с тарханом под мышкой. Тириан посмотрел, кто это говорит, и сердце его забилось так, как никогда не билось даже в бою.

Семь королей и королев стояли перед ним в коронах и блистающих одеждах. На королях поверх одежд были блестящие кольчуги, и в руках они держали обнажённые мечи.

Тириан учтиво поклонился и собирался заговорить, когда младшая из королев засмеялась. Он вгляделся в её лицо и онемел от изумления. Он её узнал: это была Джил. Но не та Джил, которую он видел последний раз – с грязным заплаканным лицом, в старом полотняном платьице, наполовину сползшем с одного плеча. Теперь она была спокойной и свежей, такой свежей, словно только что вылезла из ванны.

Сперва он подумал, что она стала старше, потом решил, что нет, а впрочем, он так и не мог никогда решить этот вопрос. Потом он увидел, что младший из королей – Юстэс – изменился не меньше Джил.

Тириану вдруг стало неловко оттого, что он стоит перед этими людьми в крови, пыли и поту битвы. И тут он обнаружил, что тоже преобразился. Он был свеж, спокоен и чист и одет так нарядно, словно для большого пира в Кэр-Паравале. (Скажем к слову, что в Нарнии лучшая одежда совсем не обязательно самая неудобная. В Нарнии умеют делать её столь же удобной, сколь и прекрасной. А таких вещей, как крахмал, фланель или резинки, здесь и вовсе не сыщешь, хоть обойди всю страну от края до края.)

– Государь, – сказала Джил, выходя вперёд и делая изящный реверанс, – позвольте представить вас Питеру, Верховному Королю всех королей Нарнии.

Тириану не нужно было спрашивать, кто из них Верховный Король, – он помнил лицо, которое видел во сне (хотя теперь оно было гораздо благороднее). Он вышел вперёд, преклонил колена и поцеловал Питеру руку.

– Верховный Король, – сказал он, – я рад вам.

И Верховный Король поднял его и поцеловал в обе щеки, как и следовало Верховному Королю. Потом подвёл его к старшей из королев – и даже она не была старой, ни одного седого волоска и ни одной морщинки на щеках – и сказал:

– Государь, это леди Полли, та, что была в Нарнии в Первый День, когда по воле Аслана выросли деревья и заговорили звери.

Потом подвёл его к человеку, чья золотая борода ниспадала на грудь и чьё лицо было преисполнено мудрости.

– Это лорд Дигори, – сказал он, – он был в Нарнии вместе с леди Полли. А это – мой брат, король Эдмунд, и моя сестра, королева Люси.

– Государь, – сказал Тириан, поприветствовав всех. – Если я верно читал в хрониках, здесь должна быть ещё одна королева. Разве у вашего величества не две сестры? Где же королева Сьюзен?

– Моя сестра Сьюзен, – отвечал Питер коротко и печально, – больше не друг Нарнии.

– Да, – сказал Юстэс, – и когда ты пытаешься поговорить с ней о Нарнии или просишь сделать что-нибудь для Нарнии, она говорит: «Какая у вас удивительная память! Неужели вы до сих пор помните наши смешные детские игры?»

– Ох уж эта Сьюзен! – воскликнула Люси. – Её ничего не интересует, кроме нейлона, губной помады и приглашений. Она всегда была такая смешная, так старалась поскорей вырасти.

– Если бы вырасти! – сказала леди Полли. – Хотела бы я, чтоб она действительно выросла. Все школьные годы она мечтала стать такой, как сейчас, и проведёт всю остальную жизнь, пытаясь такой и остаться. Она хотела как можно быстрее достичь самого глупого возраста и оставаться в нём как можно дольше.

– Что ж, довольно об этом, – промолвил Питер. – Смотрите! Какие прекрасные плоды на деревьях! Давайте попробуем их.

Тириан в первый раз поглядел вокруг и поразился, до чего же удивительным было это приключение.

Глава тринадцатая

Как гномы не дали себя провести

Тириан думал – или думал бы, если б у него было время думать, – что они в маленьком, крытом соломой хлеву, футов двенадцать длиной и шесть шириной. На самом деле под ногами зеленела трава, над головами было высокое синее небо, и ветер ласково овевал их лица, как в начале лета. В небольшой рощице неподалёку шелестели листьями деревья и из-под каждого листочка выглядывало золото, нежная желтизна, пурпур или багрянец плодов, подобных которым никто не видывал в нашем мире. Тириан подумал было, что сейчас осень, но воздух был такой особенный, каким он бывает не позднее июня.

Они направились к деревьям. Все потянулись к плодам, и все на секунду замерли. Плоды были так прекрасны, что каждый подумал: «Это не для меня… Конечно, нам нельзя их рвать».