Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры Страница 22

Народная молва — ни о каких «до ста лет» тогда и речи не шло. Аскет, будучи скромным и совершенно не тщеславным, не стал говорить вознице всей правды. Что скиталец тот — он и есть, что князь по молодости водопадом лил за воротник и чуть не помер от почечных колик и печеночной хвори. И пришлось устроить целый спектакль с изгнанием с ходу выдуманного хмельного беса, дабы княже раз и навсегда завязал с пагубным пристрастием. А потом прописать ему тыквенное питание и свежий мед, ибо очень полезно после длительных возлияний и выводит из требухи всякую гадость. Тогда-то владыка ладинский и велел нескольким боярам сажать только тыквы и обустроить пасеки. Одним из них стал Медведь Васильевич.

— Знаю такую историю, — сказал Андрей.

— А у хозяина моего целое поле тыквы той. И пчел туча. Да только повадилась какая-то зараза тыкву воровать. В ульи не лезет — боится, небось, зато красавиц наших пузатеньких грызет и тащит едва ли не каждую ночь. Что мы только не делали, господин аскет! Дозоры выставляли, собак натравляли, костры разжигали, до утра глаз не смыкали — и хоть бы хны! Идем в обход — тут и там тыковки наши лежат выпотрошенные! Изорванные, искусанные, расколотые! Жуть просто! Чует Медведь — нечисто дело. Вот и сказал мне, коль встречу в городе умельца какого — пусть займется. А то как же наш князь без тыкв-то? Не доживет до ста лет!

— Ну, полно вам волноваться. Не так страшен бес, как его малюют. В Трактирах, кстати, сейчас Виктор Виверна отдыхает — его бы и наняли.

— Да я пытался, — Фома махнул рукой. — Пьяный он как мертвец. Как из ямы выбрался — так из-под стола и не вылезает. Ныне он и муху с трех раз не прихлопнет, какая там нечисть. Подсобите, а?

— Подсоблю, не вопрос. Тем паче, нам все равно на юг надобно, аж до Пограничья.

Возница улыбнулся еще шире и похлопал по свободному местечку на козлах.

— Забирайтесь. Тракт битком, с ветерком, увы, не прокачу, зато ноги хоть отдохнут.

— А в кузов можно?

— А почему ж нельзя? Я зерна да сахару накупил, хоть пляшите на мешках — что им сделается?

Андрей кивнул, ловко запрыгнул на медленную, но все же движущуюся повозку и протянул руку Вере. Схватив девочку за запястье, он рывком поднял ее в кузов и усадил на мешок. Подвода нещадно тряслась на ухабах, едва ощутимый ветерок не давал никакого спасу от зноя, но зато пыли стало поменьше, да и в такую погоду всяко проще сидеть, чем топать по заросшей обочине.

— В Туре знатно уродился виноград, вот и колесят купцы туда-сюда, — вздохнул Фома, провожая взглядом телегу, полную восхитительно пахнущих бочек. — С такой дорогой прибудем в Придорожье дай Свет к вечеру. Но все равно так быстрее, чем пешком.

— Да не волнуйтесь, мы не очень-то спешим. К тому же, время всегда можно потратить с пользой. Вера, вынимай меч. Поупражняемся немного.

Мешки лежали высоко вдоль бортов, между ними оставалось предостаточно свободного места, и девочка при всем желании не выпала бы из кузова. Аскет и сирота встали друг напротив друга с деревянными мечами наголо. Телегу нещадно трясло, так что обучение бою неплохо так развивало устойчивость и ловкость — навыки, крайне важные для любого воина.

— Правую ногу вперед, левую назад, — произнес Андрей. — Расслабься, а то вытянулась как мачта. Будь у деревьев такие же жесткие ветви, их бы обломало при первой же буре. Не стой как бревно, стой как молодая рябинка, как куст орешника. Корни — крепкие, ствол — гибкий, подвижный. Поняла?

Девочка кивнула.

— Вот так. Главное — устойчивость. Упадешь — считай, уже не встанешь. А чтобы не сбили с ног — уклоняйся. Помни, у нас нет ни доспехов, ни щитов. В этом наша слабость, в этом же и сила. Мы легки и быстры как ветер, мы не рубимся глаза в глаза, а бьемся издали. Врага нужно держать на расстоянии вытянутой руки с зажатым в ней мечом. Не можешь отогнать — отскочи сама.

Аскет сделал медленный выпад, и Вера с легкостью отбила его. Но не успела порадоваться успеху, как нарвалась на незлобное бурчание:

— Неправильно. Ты могла просто отклониться назад. Даже с места сходить не пришлось бы. Запомни: не верти клинком как лесоруб топором. Сломаешь, погнешь — и тебе конец. Будь особенно осторожна во всяких подвалах, шахтах, гробницах и пещерах. Наша основная работа там, под землей, так что забудь о мельницах и прочих взмахах-размахах. Гляди, — Андрей описал перед собой широкий круг. — Держи меч только в этой области и не выходи за границы. Еще раз.

Следующий укол Вера отразила натянутым на руку плащом и в тот же миг шлепнула учителя плашмя по плечу. Аскет покачал головой и легонько пожурил девочку:

— Ах ты хитрая лиса! И все равно не так. Да, толстая ткань защитила тебя от деревянного меча, но наши враги очень редко ходят с таким оружием. Если точнее — вообще никогда. Когти оборотня или клыки упыря способны разорвать даже кольчугу, а ты тут плащиком машешь. Только уклонение, только ловкость — заруби на носу.

— Эк вы ее гоняете, — усмехнулся Фома.

— Она сама кого хочешь загонит. Волчонок, а не девка, только без зубов пока. Но мы это исправим. Не сразу, со временем, но исправим.

Повозка налетела на очередной ухаб, кузов сильно тряхнуло, и Вера, всплеснув руками, чуть не рухнула на дорогу. Но Андрей словно черная молния метнулся к подручной и успел поймать ее.

— Молодец, — сказал он, помогая сироте сесть на мешок. — Не выронила меч. Всегда держи его крепко-накрепко, а то служба у нас такая… порой и летать приходится и кувыркаться. Отдохни часок и продолжим.

Усевшись на место, аскет достал из сумки небольшой бурдюк с горячей ключевой водой. Свежести никакой она не давала, хоть жажду утоляла — и на том спасибо. Глотнув разок, мужчина передал бурдюк Вере с наказом много не пить, а то еще сильнее захочется. А сам положил на сухарь кусок сыра и медленно задвигал челюстями.

— Будете? — обратился он к Фоме.

— Спасибо, по такой жаре кусок в горло не лезет. Слушайте, а можно спросить кое о чем?

Аскет уверенно кивнул:

— Спрашивайте. Но ответа не обещаю.

— Оно понятно. Тайны, ведовство, все дела. Но вопрос мой прост: вы как к церкви относитесь?

— С уважением.

— Да я не в том смысле. Просто вы одеваетесь как монахи, ведете себя как монахи, чтите Писание как монахи, но себя монахами не считаете. Как так-то?

Андрей помолчал немного и произнес:

— Давным-давно, а именно пять веков назад, не было никаких Пламенных Сердец, лишь монахи и священники, поклоняющиеся Свету и следующие аскезе. Тогда людей жило очень мало, искушений и соблазнов было не в пример меньше, а молитв и бдений при свечах вполне хватало для удержания Тьмы по Ту Сторону. Но потом равновесие нарушилось, темные твари устремились в мир смертных и потребовались… более действенные меры. Самые храбрые и непоколебимые из церковников покинули храмы и взяли в руки оружие, тем самым поправ Писание. Этот исход нельзя считать расколом, нас никто не изгонял и не предавал анафеме, но зваться монахами и священниками мы уже не могли. Некоторые летописцы называют нас монашеским орденом, что не совсем верно. Мы добровольно отринули саны, а во всем остальном… да, мало отличны от духовенства. По сути, священники изгоняют Тьму из душ паствы молебнами, а Сердца даруют вечный покой тем, кто уже никогда не вернется на сторону Света.