Танит Ли - В поисках Белой ведьмы Страница 22

— Ну, говорите, давайте все выясним.

За своими металлическими ограждениями запылали факелы, изменив мягкие цвета поляны на контрастные, густые фиолетовые, зеленые и свинцово-черные. — Я вас обидел, — сказал я. — Я признаю это и готов компенсировать вам обиду, как вы пожелаете.

— Я желаю компенсации здесь, — сказал он, — с помощью этого. — И он хлопнул по мечу в белых ножнах, который держал лейтенант.

— Я не буду с вами драться, Сорем из семьи Храгонов. Его восклицание было наполовину презрительным, наполовину удивленным:

— Вы боитесь? Чудотворец боится? Маг, который превращает старух в девушек?

— Скажем, мне не нужна ваша смерть.

Последний факел полыхнул снопом искр и вместе с ним вспыхнул гнев Сорема.

— Во имя Масримаса, вы будете со мной драться, и я угощу нас сталью прежде, чем вы успеете сказать мне это еще раз.

Я показал ему свои пустые ладони. Он обернулся и крикнул своим людям, чтобы принесли еще один меч. Его принесли. Он вытащил его из ножен и протянул мне. Это был хороший, острый меч. Затем он вынул из белых кожаных ножен свой меч из синего алькума с позолоченной рукояткой, но лезвие на нем было не острее моего.

— Раз уж вы забили свой меч, — сказал он спокойно, — выберите любой из этих.

— Вы очень великодушны, — ответил я. — Но вы должны согласиться, что мне не нужно оружие.

Он воткнул свой меч острием в землю у моих ног. — Возьмите этот и будьте готовы.

— Я отказываюсь.

Он поднял другой меч, отсалютовал и пошел на меня. Я был готов к этому, хотя он и двигался очень быстро. Он хорошо знал свое дело. «Вот это воин», — подумал я с какой-то дикарской глупостью. Затем я поднял руку и выпустил заряд энергии. Засиял тонкий белый луч света и джердиеры вскрикнули. Луч ударил в клинок и выбил его из рук Сорема.

Он неподвижно остановился в ярде от меня.

— Все-таки колдовские фокусы, — сказал он очень мягко.

Его глаза расширились и стали ненавидящими. Я едва успел подумать:

«Что теперь?» Холодное сияние наполнило воздух. Я почувствовал, как оно ударило меня и земля качнулась подо мной и толкнула меня в бок.

На протяжении двух или трех ударов сердца я лежал, с изумлением чувствуя, как возле меня пригнулся Лайо с дрожавшим в руке ножом, готовый меня защищать, пока я собирался с силами, чтобы освежить голову и распрямить ноги.

Я зря потратил дни до того, как Сорем прислал мне формальный вызов. Сейчас я понял, как он провел это время. Однажды он уже предупредил меня, что имеет подготовку жреца, и за это время он освежил свои знания. Сорем, принц из династии Храгонов, тоже владел Силой.

Качаясь, я встал на ноги. Он больше не делал движений, чтобы атаковать меня.

— Я вижу, каково это.

— Хорошо, — ответил он. — Теперь мы будем сражаться. Любым способом, каким вы предпочитаете — мечами или — этим.

Но колдовство стоило ему очень дорого: его лицо стало бледным и изможденным. Этот единственный белый удар, слабее любого моего, выжал его досуха, он стал, как сушеная тыква.

— Сорем, — сказал я.

— Не будем больше говорить, — сказал он.

Он чуть-чуть отклонился в сторону и опять поднял свой меч. Я подумал:

«Я позорю его каждой секундой своего промедления. Конечно, я могу с ним сражаться, не убивая его. Вымотать его, возможно, позволить ему ранить меня, чего стоит лишняя рана, если ее можно залечить усилием воли?»

И я тоже наклонился и поднял меч с земли, его меч из алькума.

В Эшкореке я занимался боем на мечах, это так же популярно там, как и уроки музыки. А малоподвижный образ жизни я вел недолго и умения не потерял. Но план держать его на медленном огне сразу выскочил у меня из головы. Он нападал, как нападает змея — быстро, неожиданно, смертельно. Клинки встретились, и сила их удара сотрясла мою руку до плеча. Раскаленные докрасна колпаки на факелах осветили его лицо, полное решимости, которое мне не надо было видеть. Он не ненавидел меня — им владело более определенное чувство. Было бы удобнее иметь дело с ненавистью.

Он ударил меня в бок.

Удар не смертельный, но очень сильный. Мы сражались, передвигаясь по площадке, отступая и вновь наступая. Сталь, лизнувшая мою плоть, привела меня в неистовство. Никому не понравится быть обманутым, да еще когда считаешь, что обманываешь сам.

Я закрыл рану, как дверь. Не знаю, заметил ли это Сорем, так как я дал ему возможность отдохнуть.

Я отбросил его назад, мой клинок двигался как два или три метеора, а он усмехнулся, отступая.

— Лучше, — сказал он. — Лучше, мой Вазкор, — и он отпрыгнул в сторону, так что только самый кончик меча задел его плечо.

— Сейчас будет еще лучше, — сказал я и, снизу обойдя его защиту, ударил его по руке. Еще пять минут назад я не собирался этого делать, но мое воинское прошлое быстро возвращалось ко мне.

Я не хотел его убивать, и, может быть, мне и не следовало это делать, хотя сейчас, заварив кашу, не приходилось жалеть масла.

Когда он приближался ко мне, я услышал хрип позади светильников. Этот звук не насторожит вас, если только вы не слышали его раньше — тут уж вы его ни с чем не спутаете — хрип, который издает человек, когда нож перерезает ему горло.

Сорем тоже его узнал. Тотчас мы отскочили в стороны друг от друга, вглядываясь в темноту за мерцающим раскаленным железом. Перед лицом быстро меняющейся реальности нам пришлось отложить нашу соответствующую всем правилам дуэль.

Они не заставили себя долго ждать — эти четырнадцать человек в черном.

Сорем привел с собой четырех человек, я — только одного. Если мы и ожидали предательства, то лишь друг от друга. Но перед нами стояли четырнадцать человек, незаметно подкравшихся к нам, одетых для ночной работы, а у их ног лежало четверо мертвых джердиеров, офицеров Сорема, уложенных рукой профессионала. Один Лайо стоял, невредимый, и глядел на меня разинув рот.

Один из людей в черном плаще вышел вперед.

— Господин принц, просим прощения за то, что прервали. — Затем он повернул ко мне свое лицо — пятно потрепанных, затертых черт, лицо, которое я уже встречал у профессиональных убийц. — Чудотворец, и у вас просим прощения. Но я наблюдаю за дуэлью, и она мне показалась вялой. Может, вам пригодится моя помощь, чтобы избавиться от этого принца? Что, если два моих человека подержат его, пока вы его проткнете? Это гораздо менее утомительно; я думаю, вы согласитесь. — Он щелкнул пальцами и кто-то кинул ему бархатный мешочек, в котором что-то звякнуло. — А потом, вот еще что. Мы слышали, ваши цены высоки. Мой хозяин, боюсь, безымянный, как все хорошие хозяева, предлагает вам сотню связок золотых монет, вот в этом мешочке. Можете их пересчитать. Вы, конечно, понимаете, что, убив члена королевской семьи, разумнее будет покинуть город? Хотя я могу добавить, что император недолго будет плакать по нелюбимому сыну. Скажем, три или четыре месяца, и вы получите прощение.