Личия Троиси - Гильдия убийц Страница 22

Но в один прекрасный день она поняла, что есть больше нечего, а усталость парализовала ее ноги. Неожиданно желание увидеть отца и вернуться домой уступило место гораздо более прозаическим чувствам. Ее терзал голод. Времени на отчаяние не было, оставалось только искать, чем прокормиться. Все ее существование свелось к поиску пищи, воды, ночлега и преодолению бесконечного пути.

Дубэ попыталась ловить рыбу. Ей удалось выйти к воде. Это получилось инстинктивно. Да и идти вдоль побережья было легче, чем среди деревьев. Ее одежда уже износилась, а башмаки не были предназначены для такого долгого пути. Она сбила и исцарапала ноги. Но голод заглушал все чувства, даже боль от порезов. А рыба, плескавшаяся в реке, была такой притягательной добычей.

Она ловила рыбу с яростью, окунаясь в прозрачный водный поток. Рыбки плавали быстро, а она — медленно, слишком медленно. В конце концов Дубэ преодолела свою усталость. Она стала играть, как раньше в Сельве. Окунала руки в ледяную воду, ощущая, как рыбы проскальзывают между пальцами. Но она была настойчива. Она пыталась, снова и снова. Наконец, вечером, ей удалось схватить руками первую добычу. Дубэ вспомнила вкус жирной и сочной рыбы, зажаренной на костре. Но сейчас ей понадобилось бы слишком много времени, чтобы найти все необходимое и разжечь костер. Правда, ей много раз приходилось видеть, как это делается, но сама она ни разу не пыталась. Ее манила переливающаяся серебристая чешуя рыбы, желудок болел от голода. Тогда она вцепилась зубами в еще живую рыбу. Во рту был неприятный вкус, Дубэ выплюнула кусок. Но ее желудок протестовал, он нуждался в еде. По лицу Дубэ медленно катились слезы, смешиваясь с речной водой. Она закрыла глаза и снова откусила, стала жевать, сдерживая тошноту, проглатывать куски, один за другим, со страшными усилиями, пока не съела всю рыбу.

Еще один день, еще один. После бессчетного количества дней Дубэ неожиданно дошла до конца леса. Деревья постепенно стали редеть, но Дубэ не сразу это поняла. Стало очень светло, некоторое время Дубэ не могла даже видеть, где находится. Потом перед ее глазами медленно стали возникать контуры: перед ней расстилалась широкая равнина. Высокая трава яркого зеленого цвета. Все напоминало один из лугов, рядом с ее Сельвой. Наверное, Дубэ какое-то мгновение на это надеялась. Потом она увидала вдали дымок. Дым — значит, селение. Дым — значит, какие-то люди. А люди — значит, помощь и еда.

И она снова пустилась в путь, теперь уже под солнцем, ничем не укрываясь от жары, и опять без пищи. Но Дубэ шла вперед, чувствуя жар, пульсирующую боль в ногах и голодные спазмы в желудке.

Иногда земля ритмично вибрировала, а в небе появлялось нечто, похожее на темные точки: две, максимум три, а еще чаще — одна птица. Странные птицы, имевшие удлиненные формы, извивались на головокружительной высоте. Дубэ недоумевала и жалела, что не было лука, чтобы убить и съесть птиц. У Матона был великолепный лук, почти во весь его рост, старая реликвия его отца. Он был слишком большим и тяжелым, чтобы ребенок мог из него стрелять, но Матон всегда говорил, что когда-нибудь он научится.

На закате тайна раскрылась. Внезапно одна из точек увеличилась, стала спускаться на землю широкими кругами. Приближаясь, она напоминала огромную змею, извивающуюся в воздухе.

От удивления Дубэ открыла рот, разглядывая огромное животное. Оно было голубым, как море. На его боках отражались брызги света. Небесно-голубой цвет живота переходил в темно-синий на спине, которая была усеяна большими и маленькими шипами. Бледно-голубые крылья были огромными и заостренными, казалось, что их пронизывают последние лучи солнца. На спине птицы сидел человек, одетый в сияющие доспехи.

Дубэ осталась стоять как вкопанная. В этот момент она вспомнила о легендах и сказках у камина, о тех историях, которые пересказывались долгими летними вечерами.

«Они родились еще до Большой Мавернии, когда Земли Воды, Моря и Солнца были одной землей. Они были главной опорой великого царства, они были самыми могущественными всадниками в войске: Всадники Моря. Они ездили верхом на огромных голубых драконах, поддерживали мир и спокойствие в Мавернии. Они сражались на Великой Войне и помогали Сеннару довести до конца его миссию».

Животное приземлилось в нескольких метрах от нее. Вблизи оно выглядело еще более величественным. От его дыхания по траве, словно по морю, шли круги. Животное взглянуло своими желтыми глазами в глаза девочки, и Дубэ почувствовала себя под этим взглядом голой, бесконечно одинокой и маленькой.

Всадник снял шлем, посмотрел на нее:

— Что ты тут делаешь?

Это был немолодой человек, со светлым лицом и светлыми волосами.

— Ты поняла меня? Кто ты?

Он говорил с акцентом, которого Дубэ никогда не слышала — жестким и резким. Его слова почти напоминали приказы — сухие и категоричные.

— Из какого селения ты пришла?

Дубэ покачала головой и обратила на него отчаянный взгляд.

Человек вздохнул. Слез с дракона и приблизился к ней.

Дубэ сделала шаг назад. Она вдруг вспомнила о кинжале и инстинктивно схватилась за его рукоять. Она и сама не знала зачем. Но знала, что так надо было сделать.

Всадник продолжал идти, но медленнее, Дубэ чувствовала, как подступает страх. И тогда она выхватила кинжал и с криком стала размахивать им перед собой. Она описывала им большие круги, закрыв глаза и продолжая кричать.

— Не делай так, я не причиню тебе зла. Вот, я остановился, успокойся.

Дубэ тоже замерла.

Всадник сел на траву, в одном шаге от нее. На боку, в ножнах, у него был меч. Дубэ мечтала иметь такой, и чтобы он безраздельно принадлежал только ей, у всех ее друзей была такая мечта. Она сравнила этот сверкающий рыцарский меч с заржавевшим, который хранился в пещере рядом с ручьем, где она и ее компания устраивали свои игры.

Всадник улыбнулся ей:

— Положи на землю кинжал. Трудно говорить с оружием в руках, правда?

Дубэ испугалась. Она не была уверена, что ему можно доверять, но улыбка всадника показалась ей искренней. Она положила оружие.

— Молодец. Ты не хочешь сказать мне, как тебя зовут?

Она хотела бы, но не могла. Ей не удавалось. У нее пропал голос.

— Ты немая?

«Наверное, немая».

— Опасно оставаться так, на равнине. Войска Дохора иногда появляются здесь, страшно сказать, что они могут сделать, если возьмут тебя в плен.

Страшно сказать… Дубэ удавалось думать только о том, что с ней случилось раньше. И ничто не казалось ей таким страшным, как то время, что она провела в лесу в одиночестве.