Александр Сухов - Меж мирами скользящий Страница 22

В ситуациях, подобных этой, более всего меня обычно гнетет состояние неопределенности, но, приняв решение, я отметаю прочь все сомнения и, подобно грозному барсу, смело бросаюсь… и так далее, и тому подобное, надеюсь, я выразился вполне внятно. Конечно же, немедленно срываться с места сломя голову я не собирался, поскольку для того, чтобы куда-то бежать, нужно по крайней мере знать точные координаты конечного пункта, иначе обогнешь Землю и ни с чем вернешься в точку старта. Вместо этого я попросту разомкнул веки, поднялся с кресла и посмотрел в окно.

Девять вечера, но долгий июньский день, как это обычно бывает в это время года, еще не собирается заканчиваться. Солнышко продолжает изливать свою щедрую благодать на пыльные московские улицы. Поток автомобилей заметно уменьшился. Пешеходы никуда особенно не торопятся — спокойно прогуливаются небольшими группами, парами или вовсе поодиночке…

Мое созерцательно-задумчивое настроение было прервано откровенно неэстетичным бурчанием в животе. Лишь теперь я вспомнил, что ел в последний раз часов пять или шесть назад, находясь на борту авиалайнера, потом, правда, очень много пил в приятной компании. Но вряд ли даже самое лучшее виски или коньяк способны заменить добрый кусок говядины с гарниром из жареной картошечки и зеленого горошка. К тому же я здорово соскучился по местному бородинскому хлебу.

Вообще-то мой Учитель старался воспитывать своих учеников в духе спартанского аскетизма. Благодаря его урокам, я вполне мог бы обойтись без сна и пищи довольно продолжительное время, и все-таки даже уважаемому мной Учителю не удалось окончательно искоренить во мне тягу к хорошей еде и выпивке. Несмотря на постоянную готовность терпеть лишения, я всегда старался ни в чем себе не отказывать. Поэтому, отбросив на время все прочие мысли, я скинул с себя пропахшую потом и дорожной пылью одежду и минут на десять уединился в душевой кабинке. Находясь под хлещущими струями воды, еще разок провентилировал организм от остатков алкоголя и прочих свободных радикалов, отправляя их вместе с мочой прямиком в сливное отверстие.

Еще через десяток минут я, заметно посвежевший, причесанный и переодетый во все новое, захлопнул дверь номера, не забыв положить ключ в карман брюк, рядом с кошельком, туго набитым местной валютой.

Глава 4

Жаркий летний полдень. Поросшее буйным разнотравьем поле, посреди которого возвышается раскидистый дуб. У самого подножия дерева сидят три абсолютно непохожих друг на друга существа: человек — светловолосый и голубоглазый мальчик лет десяти, облаченный в одни лишь шорты цвета беж, чешуйчатый хвостатый монстр — представитель расы разумных ящеров — демлаев, судя по зеленому цвету чешуи, также далеко еще не взрослая особь, и совсем еще молодой эгейл — полуптица-получеловек.

Шагах в пяти от этой экзотической троицы стоит седовласый старик в темно-синей робе мага, с белой как снег бородой, огромным крючковатым носом и глубоко посаженными серыми глазами, от которых, казалось, ничего не может укрыться. Пожилой мужчина вещает громким хорошо поставленным голосом, привыкшим отдавать команды, а троица ему внемлет, разинув рты, будто боясь пропустить не только каждое слово своего учителя, но и всякий его жест, казалось бы, не относящийся к теме лекции:

— Магия — это вам не сапожное или кузнечное мастерство, этому искусству невозможно обучиться, не имея внутри искры божьей. Впрочем, без таланта у вас нет шанса стать хорошим сапожником, кузнецом или каким другим мастером. Однако, не имея склонности к тому или иному ремеслу, вы можете худо-бедно тачать сапоги или ковать подковы и гвозди. С магией все намного сложнее. Сила либо дается нам от рождения, либо нет, но не каждый потенциальный чародей имеет возможность стать чародеем реальным или хотя бы воспользоваться частичкой своего таланта. Щедро одаренный природой индивид, как это ни печально, может прозябать весь свой век, выращивая зерно или подковывая лошадей, и не догадываться о своем магическом даре. Для того чтобы талант подобного свойства проявился и засверкал всеми своими гранями, рядом с его носителем должен постоянно находиться опытный учитель. Фигурально выражаясь: магически одаренное существо изначально представляет собой глыбу мрамора, и только мастер, оценив эту глыбу своим острым взглядом, может с уверенностью сказать, что на самом деле получится из этого куска мертвого камня. Он берет в руки свои инструменты и терпеливо, без излишней суеты начинает отсекать все лишнее, наносное. В результате на свет появляется величайшее творение скульптора, при виде которого всякое разумное существо восторженно воскликнет: «Оставь надежду!..» — Старец запнулся, интенсивно почесал голову, затем, проворчав себе под нос: — Впрочем, это, кажется, из Данте, — продолжил: — Итак, оно воскликнет, как воскликнул когда-то одураченный Мефистофелем Фауст: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Лектор стрельнул своими колючими, цепкими глазами в сторону слушателей, пытаясь подловить кого-нибудь из учеников на непочтительности к собственной персоне, но, не усмотрев в их действиях ничего предосудительного, немного успокоился. В большей степени он опасался насмешек со стороны мальчика-человека, которого он когда-то обнаружил в одном из медвежьих углов бесконечного Межмирья и выкупил за сущий бесценок у его родного отца. Этой своей находкой старый мастер гордился более всего и при всякой встрече с коллегами-чародеями не упускал возможности похвастаться удачным приобретением и тем, как это приобретение, будучи еще несмышленым младенцем, освободило Ведьмин лес от древней магии Чокнутых Колдунов. «Этот вьюнош, — любил говаривать гордый за своего ученика маг, — еще всем нам покажет, почем пучок петрушки в базарный день, — и добавлял, слегка насупив брови: — Ежели, конечно, не свернет себе шею раньше времени по причине своей феноменальной шустрости и врожденной безалаберности».

И вправду, причин опасаться за жизнь своего воспитанника у старика было более чем достаточно. Мальчишка обладал просто патологическим чутьем на опасность. И если кому-то другому это чутье помогает избежать неприятностей, этот так и норовил сунуть нос именно туда, куда его менее всего следовало совать. Однажды он забрался в алхимическую лабораторию своего Учителя. Запугал едва ли не до смерти големов-сервов. Облил кислотой бесценную инкунабулу, за которую чародей отвалил бывшему ее владельцу целое состояние. Разгерметизировав автоклав, угробил нарождающегося гомункулуса, над которым его создатель трясся, как над собственным чадом. Кроме того, побил кучу дорогущей посуды, изготовленной из магически модифицированных стекла и фарфора. Короче, всего не перечислишь. Когда старик вошел в лабораторию, его едва не прихватил кондратий. Пришлось с горя тяпнуть пару рюмок «аква виты» — девяностопроцентного этилового спирта, изготавливаемого особенным способом из перезрелых ягод хуш, растущих исключительно в экваториальных топях измерения Занга…