Алина Илларионова - Оборотни Его Величества Страница 22

А сколько плах плюнут искрами, сколько костров загорится у подножия Танатийской скалы? И этот приказ должна будет отдать ксарица.

Дворец рассыпается изнутри, и придётся безжалостно выбивать ненадёжные камни, заменяя их новыми и цементируя кровью.

Столько дел предстоит, которые хочется отложить. Хоть на год, хоть на месяц. Но время… Тик-так, тик-так. Оно не остановится, чтобы подождать.

Ирэн села, обхватив колени. Снизу донёсся гитарный перебор и довольно низкий, невероятно чарующий голос Дана. Он пел по-эльфийски, но упрощённый перевод на межрасовый только испортил бы «Лебединую верность». Аватар хочет знать всю правду. Хочет раскусить алмазный орешек. Хочет, чтобы будущая правительница расцветающей державы уступала слугам, простолюдинам, нищим с улицы…

Слишком многого хочет. Народ силён единством, а кэссари превыше всех.

— Я подумала, — усмехнулась Ирэн и решительно встала. Бежать ей некуда, довериться некому, но можно просто подышать воздухом. Пора заставить аватара поволноваться, пока не пристрастился к такой методике воспитания.

В зазоре между окном и ставнями обнаружился крысиный скелетик. Всё бы ничего, но он вяло перебирал костями лапок, невесть чем скреплённых между собой, и мелко подрагивал хвостом. Так это он скрёбся?! Тьфу, пакость! Ирэн смахнула нежить на пол, где та раскатилась на запчасти.

Выбраться оказалось плёвым делом… Или клёвым? Как тут говорят?..

За пару часов снегопад утих, туча увела бойцов на запад. Там схватка между небом и землёй расстелилась беспроглядной молочной завесой. А здесь догорали в воздухе отставшие от воинства медленные снежинки. Всё так: ослабевших бросают на милость Судьбы. А Жизнь любит сильных, умеющих постоять за себя и за свои принципы.

Надев варежки, кэссиди побрела по чужому городу. Прохожих стало совсем немного. Изредка ветлюжане кивали ей, кое-кто приподнимал шапку, и эта приветливость удивляла. Вообще неверрийские городишки были чудными. Лес здесь не экономили, строили из дерева дома, сараи, собачьи будки, сложенные поленья лежали на улице просто так, под охраной снежных шапок. Макушки большинства крыш оканчивались резными головами — лошадиными или петушиными. Ставни были расписаны тем же зверьём, птицами. Очень любопытно.

Ирэн неприязненно посмотрела на гороховую плеть, украсившую чей-то ставень.

Далеко зашла, надо возвращаться. Полюбуется на аватарье отчаянье из-за ближайшего к трактиру дома.

Кэссиди развернулась. На дороге, в столбе лунного света, сидело грязно-белое существо, склонив набок ушастую голову. С широкой морды, отдалённо похожей на кошачью, любопытно таращились апельсины глаз. Тварь растянула пасть в умопомрачительно дружелюбном оскале.

Ирэн обругала себя за то, что не взяла арбалет. Но было поздно.

— Красивая девка, но стерва, — солидно заявил Тит.

— Да нет, — пожав плечами, Дан перекусил рыбий хвостик.

— Тебе виднее, тока на твоём месте я б удрал от неё, пока деньги не промотала. Транжирит без меры, как королевна. Собаке, вишь ли, вырезку отдай…

— Кхе.

Дан задумался. У него за душой как раз не было и сколки, но Ирэн это не смущало. Сама отдала кошель, драгоценности, назначила казначеем и полностью доверилась в финансовых вопросах, не спрашивая, сколько на что пойдёт. А стервы любят демонстрировать полное превосходство, и в деньгах особенно. Только ребятам всех перипетий не объяснишь: если девка при всём честном народе поперечничает своему мужчине, значит, стерва, и точка. А он — размазня. Таким подкаблучникам частенько правят характер кулаками, считая нравоучительный мордобой делом полезным и правильным. Можно сказать, богоугодным. Вот и пришлось устраивать концерт с выходом из-за печки, а точнее, — торжественным уходом с «барыней» поперёк плеча под овации…

Н-да, грубовато вышло, да что поделать. В няньки аватар не нанимают.

— Эй!.. «Про коня» слабаешь? — Рус по-дружески пихнул локтем в бок.

— Ой, не надо! — запротестовала Марийка. — Ты ж потом с вешалкой плясать пойдёшь — опять все столы посворачиваешь.

— Цыц, женщина! — высокомерно прикрикнул на сестру Тит.

— Что, для будущей жены тренируешься? — весело поинтересовалась подавальщица. — Так лучше б петь научился!

Дан рассеянно пощипал струну. На девяносто девять процентов была уверенность в том, что Ирэн вылезет в окно сразу же, как повернётся ключ. Поэтому сперва сам покараулил, а когда женатые Васка с Миткой засобирались по домам, попросил их подежурить недолго. Развесёлым от вина парням идея так пришлась по душе, что план решили усовершенствовать: за углом корчмы, в темноте, беглянку поджидали б двое «разбойников» с мешками из-под крупы на головах. Прошло уже минут сорок. Значит, единственный шанс, отведённый благоразумию кэссиди, оправдался. И в комнате зреет крупная пакость.

Дан решил обождать до победного. Но вскочил намного раньше.

«Разбойники» — красные, окутанные паром точно дымом, нарисовались на пороге.

— Профукали, ага… Звиняй, дружище! — по дороге каялся Митка.

— Главное, не пишшит, отбивается молча, — с уважением рассказывал Васка. — Чудом заметили. Идём, а на заборе что-то скачет, крылами машет. Ну, решили, что для петухов рановато…

…Ирэн сидела на заборе, поджав ноги в шерстяных носках, а внизу слаженно орали шушели, деля сапог. Трофей был один, тварей пятеро, и каждый тянул добычу на себя. Проказливая нечисть опасной не считалась. Только скадарчанка об этом не знала. Второй сапог заборная воительница занесла в мучительном раздумье, а не станет ли и он безвозмездным подарком? Это раздумье отражалось и на лице.

Зрелище было настолько феерическим, что аватар схватился за живот.

— Помочь?

Ирэн одарила Дана таким демоническим взглядом, что парень зашёлся в повторном приступе хохота. Второй сапог, предназначенный шушелям, полетел ему в голову. Но угодил прямиком в руки.

— Собралась станцевать на морозе? Тогда двигайся энергичней!

— Смерд!

— Барынька!

— Да бросьте вы ерошиться — домой пора. Моя, небось, не дождалась, так теперь обворчится, покуда растолкаю, — Васка, махнув рукой, зевнул.

Аргумент был солидным. В ход пошёл весь подручный арсенал: снежки, сапог, тяжёлые рукавицы. Бросившую трофей и позорно бегущую нечисть закидали шапками.

Дан подошёл к забору, надел на Ирэн оба сапога и радушно протянул руки:

— Ну что, пойдём греться в угол?

Девушка надулась как мышь на крупу.

Уже от дверей «Трёх яблонь» Дан оглянулся на поле битвы. Странным казалось то, что шушели сбились в стаю. Хотя такое наверняка и раньше бывало. Когда-то и мать шушеля считали мифом, а брат видел.