Юрий Погуляй - В пасти льда Страница 22

   Следом за ними шел мрачный Дувал собственной персоной. Посмотрел на нас и напряженно нахмурился, затем махнул рукой кому-то в коридоре в нашу сторону и исчез вслед за штурмовиками.

   - Ох, если Шон узнает, - с легкомысленной улыбкой сказал мне Фарри. Я подавлено промолчал, чувствуя напряженную ауру капитана и абордажников. Не стоило быть гением, чтобы проникнуться их тревогой. Прошло всего несколько дней с того момента, как мы оставили во льдах опустевшего "Сына героев".

   - Гнилая селезенка, что вы тут вообще делаете? - заглянул на камбуз сам Крюкомет. - Какого демона шлюз в коридор открыт?!

   - Вахта, мастер Ойле! Душно стало, мы приоткрыли, проветрить.

   Боцман сплюнул, уставился на меня.

   - Молодое мясо? - хмыкнул он.

   Мы закивали, понимая, кого назвали мясом.

   - Лиса не видали? - чуть смягчился боцман.

   Я развел руками, почти синхронно с Фарри. Сумасшедший лекарь, сбежавший из какой-то гильдии, был одним из самых забавных существ на корабле. От побудки до отбоя он прятался в темных углах палуб, выбираясь на свет только удара по "обеденной" рельсе. Не знаю, как его терпел капитан, но Лис даже не скрывал того, как не хочет работать. Однако, если широколицего бледного лекаря все же находили - то он покорно выполнял то, что от него требовал Дувал. Выполнял блестяще, утирая нос своему коллеге-самоучке Квану, а после вновь прятался.

   - Драный демон, - процедил Крюкомет, глянул куда-то в коридор. - Держите язык за зубами, пока кто-нибудь из доков не обследует бедолагу Кунни. Вы ничего не видели. Ясно? Если хоть что-то пискнете - покалечу. А теперь марш на кубрик и не вылезать, пока я не приду. Половому передадите - личное распоряжение Крюкомета. И повторяю - пасть зашили себе и забыли, что вообще умели видеть и говорить.

   Мы поспешили заверить его, что все понимаем, и он может не беспокоиться. Боцман посмотрел на нас, размышляя, а затем с глухой руганью пошел куда-то в сторону кормы, разыскивать Лиса. Наш второй медик, унылый Кван, никуда из лазарета не выходил, являя собой полную противоположность гильдейского профессионала. Он работу свою любил, я знал это, но все остальное его расстраивало и вгоняло в смертельную тоску. Капитан не слишком-то доверял самоучке, предпочитая консультироваться у Лиса. Но иногда выбора не было. Иногда гильдейский лекарь прятался очень хорошо.

   На кубрике маялись бездельем несколько моряков, встретивших нас только взглядами. Среди них я увидел глыбу-Громилу, воцарившегося у печи и насупленного Саблю. В полном молчании мы прошли к своим лежакам, и я вдруг отчетливо понял, что не знаю как себя вести. Мне почему-то представилось, как кто-то из моряков, например Патт, вдруг спрашивает:

   "А не знаешь ли ты, Эд, что случилось страшного у нас на корабле?"

   И я замираю, с одной стороны скованный приказом Крюкомета, а с другой не желая никому врать. Меня рвет на части два правильных чувства, но я должен выбрать между ними, и любой выбор означает окончательную утрату чести.

   Плюхнувшись на свою койку, я тяжело вздохнул и посмотрел на Фарри. Вот кому все терзания были далеки и неинтересны. Рыжеволосый паренек с охотцей забрался под одеяло, повернулся на живот и, подложив под подбородок руки, уставился на спины моряков у печи. Он искренне радовался свободной минуте.

   Фарри даже не думал о том, что смерть стюарда как-то может быть связана с "Сыном героев". А если и думал, то ни капли не волновался. Мне стоило поучиться у него такой выдержке. Повернувшись на бок, я зевнул.

   Вообще, стюарды официально являлись частью палубной команды. Но я до сих пор не знал, сколько их у нас на самом деле. Наверное, по числу старших офицеров? Один у Старика, один у Мертвеца, один у капитана, разумеется. Скорее всего, у Крюкомета есть. Может быть у Шестерни, изуродованного лидера механиков. Пять человек всего? У Балиара есть Зиан - и стюард, и ученик. Получается, что все. Вообще, я почти не встречал "избранных" моряков, прикрепленный к услужению офицерам, за пределами первой палубы. Они даже спали неподалеку от хозяев. Но зато и работой по кораблю их не нагружали.

   Странная и непонятная мне жизнь. Она казалась мне унизительной. По мне лучше быть самым последним из драящих палубу моряков, чем первым среди слуг. Но как я понял, здесь выбирать не приходится. Все решают старшие матросы. Если Половой, Яки и Ворчун выберут кандидата, тому ничего не останется кроме как подчиниться.

   Или дезертировать.

   После смерти Кунни, чтобы ее не вызвало, капитану потребуется новый слуга. Я оглядел кубрик, размышляя, на кого падет выбор сурового Ворчуна. Седобородый старший матрос, отвечающий за стюардов, единственный кто жил с нами на второй палубе. На общий кубрик он заглядывал довольно регулярно, в основном чтобы переброситься парой слов с Половым и поглазеть на матросов. Всегда, абсолютно всегда, угрюмый Ворчун прикидывал, кем и когда можно заменить того или иного стюарда. Интересно, кого он выберет на замену Кунни?

   Меня передернуло. Что если он вдруг выберет меня? Хотя... Тогда я постараюсь стать самым ужасным слугой на корабле. Буду разбивать, разливать и быть крайне неаккуратным. Айз подтвердит, что я это умею, да-да.

   Какая разница кого выберет Ворчун, Эд? На корабле поселилась Смерть. Она уже прячется где-то в темных коридорах. Кунни лишь первый снег перед зимними ураганами. Потом придет очередь остальных. И твоя очередь, Эд. Твой черед обязательно настанет.

   Драный Шон. Страхом, оказывается, можно заразиться.

   О том, что погиб Кунни, объявили ближе к вечеру. Капитан лично вышел в столовую, вместе с жаждущим бегства Лисом и скорбным Кваном. Собравшаяся за столами команда настороженно следила за Дувалом, а тот раскатисто, зычно, рассказал историю о том, как долго болел его стюард прежде чем смерть забрала его. Он не врал, и уверенность в голосе Грома успокаивала даже меня, видевшего его подозрения сегодня утром.

   Доктор Кван кивал в такт словам капитана и думал о смерти. Длинные пальцы лекаря-самоучки игрались с металлическим стержнем, катая его между костяшек. Его коллега, Лис отчаянно маялся, изнывая от необходимости стоять здесь и сейчас, пока, наконец, ему не надоело:

   - Все умирают. Никто не вечен. Можно я уже пойду?

   Несколько десятков возмущенных взглядов пронзили медика насквозь, но тот их не заметил.

   - Жизнь скотски устроена, друзья мои. Рано или поздно в человеке что-то ломается, и он прекращает быть. Это обычная ситуация, ее...

   - Заткнись, Лис! - оборвал его капитан. - Прояви хоть немного уважения к покинувшему нас...

   - Ох простите, я был немного груб. Позвольте, я откланяюсь и отправлюсь в темный угол, чтобы до скончания веков предаваться плачу о безвременной кончине столь славного человека? - ядовито проговорил Лис. - Это ведь самое полезное дело, которое каждый из нас теперь может сделать?