Феликс Крес - Северная граница Страница 22

Впрочем, жалеть о чем-либо не имело смысла. Ничего уже не изменишь.

Способных сражаться мужчин поделили на отряды, отобрали несколько молодых женщин, умеющих пользоваться луком. Впрочем, иллюзий Рават не питал, зная, что особой пользы от этих «отрядов» не будет. Из крестьян получаются прекрасные солдаты — доказательство тому большинство легионеров, служащих под его началом… Однако этим крестьянам было далеко до солдат, вся польза от них заключалась лишь в том, что они умели стрелять из лука и, самое главное, готовы были защищаться до конца, яростно и упрямо. К счастью, в деревне было несколько местных охотников: селяне частенько охотились в лесах северного Армекта… На этих людей Рават рассчитывал, ибо они по-настоящему владели охотничьим луком и не раз выходили с копьем на медведя или кабана. Кроме того, охотники прекрасно знали окрестности — как степь, так и лес… Сотник ломал голову, как бы половчее воспользоваться этими знаниями.

Тем временем баррикады дополнительно укрепили, и крестьянам выдали все лишнее оружие. Его оказалось не много. Кроме того, обнаружилась серьезная нехватка стрел — большая часть их запасов ехала на вьючных лошадях, которых забрал Рест. У селян было не много своих стрел, не самых лучших; то же самое можно было сказать и о местных луках. Рават послал несколько человек на побоище, чтобы те собрали стрелы и все оружие, которое тут же передали крестьянам. Принесли десятка полтора безнадежно примитивных дротиков, несколько убогих луков — еще хуже, чем у крестьян, — и два ржавых меча. Еще с убитых алерцев сняли два деревянных панциря, которые быстро обрели новых владельцев.

Теперь оставалось только ждать.

Больше всего Рават опасался штурма пеших воинов. Наездников можно отогнать с помощью луков, но пехотинцы рано или поздно прорвутся за заграждения — в этом он был уверен. В непосредственном бою лучники могут поддерживать топорников, но в сражении один на один показывают себя не с лучшей стороны, да и предназначены лучники не для этого, с точки зрения как подготовки, так и вооружения. Но топорников осталось всего трое, и двое из них серьезно ранены. Он доверял отваге и ожесточенности крестьян, но прекрасно понимал, что этого мало. Допустим, удастся с помощью крестьян заткнуть дыру в обороне; выставив по обеим сторонам обученных солдат, которые прикроют с флангов и не пропустят врага. Но солдат катастрофически не хватает. А ночью? Ночью — хуже всего.

Рават подозревал, что алерцы (или «алерские псы», как именовали их крестьяне) ударят, когда стемнеет, и в мрачном расположении духа ожидал наступления сумерек. Он приказал собрать все, что может гореть. Костры должны были пылать всю ночь, а на время сражения следовало разжечь их так, чтобы они хорошо освещали поле боя.

Алерцы разделились на несколько отрядов. Самый крупный из них, к удивлению Равата, отправился к холму за деревней. Там начались какие-то работы, воины копали землю и таскали ее в корзинах. Мотыги и лопаты, о которых упоминал Дорлот, неожиданно быстро пошли в дело… Но Рават понятия не имел, что все это значит. Работы на холме подкинули ему новую пищу для размышлений. Неужели их цель именно этот холм? В таком случае понятно, почему алерцы притащили с собой столько воинов-землекопов. Но что они на этом холме потеряли? И прежде всего, почему бы алерцам сначала не захватить деревню? Удар всеми силами, что имелись в их распоряжении, неминуемо принес бы племенам успех. Тем временем к штурму готовились стаи, насчитывающие, самое большее, голов сто пятьдесят… Несколько сотен землекопов непрерывно рыли холм. В степь и лес уходили многочисленные отряды. Появились сторожевые посты, охраняющие занятую территорию.

Смеркалось. Вскоре запылали все не охваченные кольцом обороны строения. Ярким огнем вспыхнули стога. Крестьянки рыдали, мужчины сжимали кулаки. Рават, конечно, тоже жалел о пропадающем впустую добре, но в конечном счете пожары были ему на руку… Они давали много света. Алерцы, охваченные жаждой уничтожения, были удивительно неразумны. Ждали до ночи лишь затем, чтобы тут же превратить ее в день.

Штурм начался с наступлением темноты, то есть именно тогда, когда и предполагалось. Алерцы ударили с востока и юга, справедливо решив, что форсировать частокол не имеет смысла, поскольку с другой стороны деревня практически беззащитна. Рават угадал намерения нападавших и оставил у частокола лишь наблюдателей, направив все силы на оборону незащищенных мест. Однако общей ситуации это не изменило. Уже начало атаки подтвердило худшие ожидания сотника: лучники-солдаты и крестьяне убили несколько нападающих алерцев, но тут же вынуждены были бросить луки и вступить в ближний бой.

Воины яростно форсировали заграждения, крестьяне сдерживали напор врага, но на место убитых и раненых приходили новые серебряные. Ничего общего с битвой, разыгравшейся возле леса, где сбившиеся в тесную толпу всадники больше внимания уделяли тому, чтобы удержаться на спинах вехфетов, чем сражению… Воины, штурмующие баррикады, подвижные и ловкие, имеющие полную свободу движений и боевой опыт, выжимали из обороняющихся воистину кровавый пот. Преимущество было на их стороне… Войска Равата быстро редели. Лишь у самого большого южного заграждения, блокировавшего улицу, ситуация была не столь тяжелой; там сражался Дольтар, которого отчаянно поддерживали раненные еще во время битвы у леса, держащиеся из последних сил товарищи. Кое-как справлялись лучники Астата. Хуже всего дела обстояли на востоке. Крестьяне дрались, не жалея сил, но алерцы быстро одержали верх: сильно оттолкнувшись от земли, они могли перескочить через заграждение… Рават бросил туда единственный резерв, что был в его распоряжении: десять вооруженных плотницкими топорами и трофейными дротиками крестьян, возглавляли которых местные охотники, вооруженные надежными, острыми копьями на крупную дичь. Крестьяне с разгона ворвались на почти захваченную баррикаду и отбили атаку алерцев, понеся, однако, неслыханные потери.

Прибежал Дорлот: Астат просил о подкреплении. Рават отправил кота назад несолоно хлебавши. Впрочем, тот вскоре вернулся, но уже со стороны восточных заграждений. Подкрепления! На сей раз сотник передал через него обнадеживающее известие: «Скоро подойдет!» Он лгал, надеясь, что приободренные крестьяне выдержат еще немного и, быть может, их упорство сломит алерцев.

Ни один из обороняемых домов до сих пор не был подожжен, и вскоре стало ясно почему. Нападавшие появились на крышах, пытаясь таким образом преодолеть кольцо укреплений. Последним резервом Равата были Агатра и Эльвина. Они справились с задачей. У юной Эльвины от непрестанного натягивания тетивы немели руки. Рават это видел и, наблюдая за общим ходом битвы, старался по мере возможности помогать лучницам. У него был достаточно острый глаз; он не мог сравняться со своими легионерками, но время от времени выпускал быструю стрелу — и попадал, хотя в мигающем свете далеких пожаров это было непросто. Наконец ему удалось отбить у алерцев охоту прыгать с крыш за линию обороны, но они подожгли два дома. Сразу же за этим наступил перелом: возле большого южного заграждения деревенский кузнец, некрупный, но страшно жилистый детина, у которого убили одного из сражавшихся рядом с ним сыновей, с яростным ревом отшвырнул свой тяжелый молот, схватил какую-то балку и, размахивая ею, выскочил за укрепления. Не колеблясь, за ним кинулся Дольтар, а за Дольтаром — остальные, сокрушая сбитых с толку неожиданной контратакой алерцев. Представился единственный случай переломить ситуацию, и Рават его не упустил. Отбросив лук, он взялся за копье.