Эрик Ластбадер - Владычица Жемчужины Страница 22

— Неужели нельзя быть погибче? — склонив голову, спросил Курган.

Меннус покачал головой.

— Вы же знаете, что нет.

Укрепившись во мнении, что кхагггуны не умеют плести интриги, Курган пересек комнату и, раздвинув тяжелые синие шторы, открыл балконную дверь. Он вышел на балкон и услышал за спиной шаги контр-адмирала. На балконе стоял небольшой столик, а на нем — блестящая спираль с неглубокой верадиумовой чашей на конце. В чаше лежало пять маленьких пятиугольников из слоновой кости. Курган стоял у резной каменной балюстрады. Когда-то за балконом располагался розовый сад Элевсина Ашеры. Во время краткосрочного пребывания на посту регента Веннн Стогггул передал сад любовнице Ашеры, а потом Курган посадил там апельсиновую сладость. Нита Батокссса тошнило от запаха апельсиновой сладости, и, глядя на сад, молодой правитель всегда испытывал радость.

— Вижу, вы играете в варрниксс, регент, — наконец сказал Иин Меннус, показав на блестящую спираль.

— Да, мне нравится эта игра.

— Чтобы научиться играть в варрниксс, необходимо иметь определенный склад ума. Пожалуй, я смогу оценить уровень вашей игры.

— А я — вашей. — Улыбаясь, Курган повернулся к Меннусу. — Хочу назначить вас новым звезд-адмиралом.

— Регент? — Меннус широко раскрыл глаза.

— В кхагггунском командовании царит хаос. Последние два звезд-адмирала оказались предателями, они пытались плести интриги против регента. Хочу положить этому конец. Здесь и сейчас.

— Я солдат, регент, и не умею руководить.

Курган подошел поближе.

— Между нами, контр-адмирал, я больше не доверяю высшему командованию. Они, как вы точно выразились, проводят слишком много времени в злачных местах. Лень и разврат порождают злобу и зависть. Последняя кража бойцами Сопротивления целого конвоя новейшего вооружения — наглядное доказательство их слабости. Такое командование никуда не годится, значит, мы отправим его на покой. Порядок, стабильность и дисциплина среди кхагггунов должны быть восстановлены. Иначе они станут уязвимыми даже для бойцов Сопротивления.

— Регенту должно быть известно, что я последний из кхагггунов, который преклонит колени перед гражданским начальством.

— Именно поэтому вы и выгоните тех, кто развращает кхагггунов, а остальные пойдут за вами словно овцы.

Толстые пальцы Меннуса вцепились в балюстраду — он глянул вниз на побеги апельсиновой сладости, на которых распускались первые цветы.

— Если у меня когда-нибудь будет сад, что маловероятно, я посажу в нем истлевшие кости моих врагов. Интересно, что из них вырастет?

— Не знаю.

— Ничего, регент, абсолютно ничего. — Адмирал повернулся к Кургану. — Моя мечта — видеть армию кхагггунов сильной. Если я и соглашусь… Всю структуру армии нужно будет изменить.

Курган молчал.

— И еще кое-что.

За толстыми стенами дворца слышался шум Аксис Тэра. Надвигалась ночь, вечерняя суета прекращалась. Курган молчал. Он знал, какой будет последняя просьба контр-адмирала, и был готов ждать.

— Давать кхагггунам статус касты избранных неразумно, в этой идее и кроется причина морального разложения. Высшее командование думает не об обороне, а о том, как урвать кусок пожирнее. Согласитесь, бизнес — занятие для баскир, а вовсе не для кхагггунов. Думаю, вы меня понимаете. Ведь за недолгое время у власти вы успели уничтожить все воспоминания о правлении вашего отца.

— Вы меня удивляете, контр-адмирал. Длительное пребывание на западе не мешает вам быть в курсе дел.

— Информация и бдительность, регент, — парировал Иин Меннус.

Курган кивнул, беседа прошла лучше, чем он себе представлял.

— Дайте мне руку. — Собеседники обхватили друг друга за предплечья, что означало сэйгггон — священную клятву на крови. — Все, с сегодняшнего дня приказ о переводе кхагггунов в касту избранных отменяется. Проследите, чтобы члены командования посетили «Недужный дух», где им извлекут окумммоны.

— А если они не послушаются?

— Вверяю членов верховного командования в ваше распоряжение, звезд-адмирал Иин Меннус. Поступайте с ними, как считаете нужным.

Джура ударила хааар-кэута в грудь его же собственным мечом.

— Как давно я об этом мечтала. — Она снова и снова колотила мечом в грудь кхагггуна, рыча от напряжения. Наконец ей удалось пробить нагрудник. — Он хорошо платил, но каждый раз делал мне больно. — Лооорм взглянула на Риану. — Вообще-то они все делают больно — не одним способом, так другим. Мужчинам это нравится.

Риана сидела, обняв подругу за талию. Элеана пришла в сознание через несколько секунд после того, как Джура перестала размахивать мечом хааар-кэута. Дыхание Элеаны было хриплым, а голос полупридушенным. Тигпен свернулась клубком у алтаря, размахивая пушистым, словно посудный ершик, хвостом. Похоже, настал один из редких моментов, когда раппа согласилась играть роль домашнего животного.

— Если ты изменишь себя, мужчины не будут делать больно.

Джура рассмеялась.

— Ты шутишь! — В ее миловидном личике было что-то дикое и неприрученное. Под плащом молодой женщины виднелась туника, сквозь которую просвечивало соблазнительное тело. — Я родилась тускугггун самого последнего сорта. Вся моя жизнь прошла на улице Изингласс, так что на перемены нет никакой надежды.

— И все же здесь, у этого самого алтаря, ты изменилась, — заявила Риана. — Разве ты не чувствуешь?

— Кажется, я могу остаться без обещанного гонорара, — ехидно сказала Джура. Бросив меч, она стала рыться в мундире хааар-кэута. Через секунду лооорм вытащила монеты. — Здесь больше, чем он обещал. — Она шагнула к двери. — Вы ведь не остановите меня и никому не расскажете?

— Можешь быть спокойна, — ответила Риана.

— Купи себе что-нибудь, — добавила Элеана.

Несколько секунд Джура стояла ошарашенная, а потом хитро усмехнулась.

— Изменить себя, кажется, так ты сказала? — Монеты весело позвякивали в маленьком кулачке. — Я не забуду, что здесь случилось, и тебя не забуду. — Джура беззвучно исчезла.

Сорннн СаТррэн собирался вернуться в Аксис Тэр побыстрее — там его ждали обязанности прим-агента и члена кундалианского Сопротивления. По пути он надеялся узнать новости о регенте и Маретэн.

Однако у коррушской степи, как и обычно, были свои планы. Не успел прим-агент отъехать от За Хара-ата и на двести метров, как встретил двух коррушей Расан Сул. Как и сам Сорннн, они носили одежду из толстой полосатой ткани и покрывали головы традиционными синшалями. Хотя один из коррушей был очень стар, а другой молод, у обоих были бороды. Лица загорели, кожа потрескалась, светлые глаза смотрели на Сорннна очень серьезно, даже жестко, как смотрят те, кто родился и вырос в суровом климате Великих северных равнин. Небо было чистым, за исключением одного неподвижного облака.