Александр Сивинских - Золото Нижнего мира Страница 22

– Политсоветник Твердоствол по вашему приказанию прибыл! – молодцевато доложил Федр. Все-таки Фундис – командир, хоть и женщина.

– Полезай в воду.

– Зачем? В смысле, далеко?

– Шагов на десять. Проверишь, какое здесь дно. Не люблю купаться там, где ил. В нем живут пиявки. Если дно хорошее, я к тебе присоединюсь, – пообещала Фундис.

Федр быстро разделся до трусов и вошел в воду. Уже в паре шагов от берега глубина доходила до груди. Вода была теплой, в ней шныряли светящиеся рачки-бокоплавы и рыбья мелюзга, похожая на морских коньков. У рыбешек светились только жабры да глаза.

– Дно хорошее, – сообщил золотоискатель. – Песчаное, с мелкой галькой.

– Превосходно. – Фундис положила нож, грациозно поднялась во весь рост. Замерла на несколько секунд, дав политсоветнику полюбоваться своим телом, без всплеска нырнула. Скользнула под водой светлой тенью и вынырнула почти на середине озерца. – Плыви ко мне.

Отточенным кролем Федр преодолел разделяющее их расстояние. Фундис висела в прозрачной воде, едва шевеля ногами и руками. Должно быть, все окрестные рачки прицепились к ее «купальнику», поэтому казалось, что грудь и бедра у девушки светятся.

– Я тебе нравлюсь, этруск? – спросила она.

– Нравишься!

– Сейчас проверим…

Маджаи ухватила Федра за бицепс, похвалила «какой крепкий!» и притянула к себе. Прижалась к нему всем телом. Но вдруг лицо ее приняло расстроенное выражение. Она отпрянула, в глазах полыхнул гнев.

– В чем дело, человек? Ты болен? Или стар и немощен, а облик – только результат гоблинского шаманства? А может, предпочитаешь мужчин?

– Нет-нет, блистательная Фундис! Мне всего двадцать шесть лет, и я обожаю женщин.

– Сейчас проверю, правдив ли ты. – Фундис снова прильнула к нему и страстно поцеловала в губы. Внутри у политсоветника все как будто взорвалось от предвкушения… но снаружи опять ничего не шелохнулось!

– Дело плохо, – задумчиво сказала эльфийка, отодвинувшись от политсоветника. – Твое сердце и впрямь стремится ко мне. Но тело пренебрегает близостью. Это значит, тебя заколдовали. Так вот почему ты сказал эту глупость – «Ничего не обещаю». Бедный…

Она переливчато рассмеялась, перевернулась на спину и медленно поплыла к берегу. Федр погреб за ней.

– А ты можешь меня вылечить, госпожа Фундис?

– Надо точно узнать, какое заклятие было применено. А мне такое умение пока недоступно…

– Но ты же не только военачальник, но и послушница Ллот. Спроси совет у своей богини! – умоляюще сказал Федр. – Попроси Хино, в конце концов. Или Верховную жрицу, если у вас есть такая.

– Смеешься? Паучью Королеву мало интересуют проблемы импотентов… – Федр в досаде шлепнул по воде ладонью, но Фундис неумолимо продолжала: – Да и колдовство было применено явно гоблинское. Грубое и мерзкое, его даже рассеивать противно. Как тебе собирать свежий черепаший навоз голыми руками. Верховная жрица на это не пойдет.

«Гоблинское колдовство! Неужели подлый Джадог наложил на меня заклятие? – подумал Федр. – Эх, надо было утопить его ещё в столице. А сейчас что делать?»

Фундис вылезла на берег, без малейшего стеснения сняла трусики и лифчик, надела легкий белый халатик. Потянулась, словно кошка, разложила белье для просушки на своем камне и уселась тут же. Увы, ничто на несчастного политсоветника не действовало.

– Не печалься, этруск. Ты высокий, привлекательный и нравишься мне все равно. Если завтра ваш командир провалит испытание, я готова выкупить тебя. Подруги в городе обзавидуются! Мои рабы неплохо живут. Бью и калечу редко, в жертву приношу еще реже… А там, откуда вы явились, у тебя были рабы? Расскажи о себе.

Федр вылез из воды, пристроился на соседнем камне и поведал девушке свою незамысловатую историю. Особенно красочно он рассказал про героическую оборону дворца, в меру сил, хоть и без перебора приукрасив свои подвиги. Не забыл и про Зака, ставшего в результате дворцовой битвы правителем страны. А потом, вздохнув, поведал про угрозу эльфийской кабалы для вверенного им народа Даггоша, и про спасительную миссию золотоискателей за драгметаллом. Правда, количество ожидаемой добычи он на всякий случай снизил с сундука до котомки. Про обещанную кастрацию решил вообще не упоминать, все еще переживая позор мужского бессилия.

Фундис слушала быль, словно сказку, порою сочувственно охая и восклицая: «Да ты что!», «Вот паразиты!», «От древесных эльфов другого не жди!», «А ты храбрый!» – и другие приятные уху Федра вещи.

– А что творится у вас? – спросил он, закончив рассказ. – Мы в Верхнем мире почти ничего не знаем о Подтеменье. В основном всякую ерунду со слов эльфов. Будто у драу сплошное мракобесие: чернокнижники, жертвоприношения, матриархат…

Фундис внезапно вспылила. Вскочила, так что халат распахнулся, и крикнула:

– Придержи язык, человек, или я его тебе отрежу! Матриархат – самый передовой общественный строй! А без кровавых обрядов не постичь главных тайн магии.

– Э-э-э… ну, я так и сказал. Это эльфийские прихвостни клевещут, но я их решительно осуждаю! Хочешь, назову несколько имен? Сейчас, только вспомню…

– Не трудись, – отмахнулась маджаи. – За свои преступления эти ничтожества рано или поздно ответят перед всемогущей Ллот.

Оказалось, что большинство драу почитают именно эту богиню. После исхода из Верхнего мира в Подтеменье победило учение, что женщины главнее мужчин. Сначала это распространялось только на духовную жизнь – в жрицы Ллот принимались лишь женщины. Но затем законы матриархата начали расширяться и на прочие сферы. Теперь же мужчинам оставили пустячную магию вроде ветеринарной и сельскохозяйственной, да последнее прибежище героев – воинское искусство. Но и там женщины, будучи выше и сильнее, их постепенно теснили.

– Лихо тут у вас, – уважительно сказал Федр, когда эльфийка сделала паузу, чтоб промочить горло из круглой серебряной фляжки. – А тебе правда две тысячи лет?

Фундис рассмеялась.

– Неужели я выгляжу такой зрелой? Нет, Федр, мне всего-то триста. Маловато, конечно, но ведь и ты еще юн, как говоришь.

Она поднялась с камня, быстро переоделась, повесила флягу на пояс, а нож вложила в ножны, после чего повелительно указала пальцем на «купальник» и халат.

– Забери это. Мы возвращаемся в лагерь. Попробуем разбудить твоего хорхоя в моем шатре. Есть у меня парочка заклинаний в арсенале…

– Какого еще хорхоя?

– О, Ллот! – Девушка вздохнула. – Это иносказание. Так зовутся наши верховые черви. Они довольно мягкие, за исключением головы. Но когда самцы сражаются за самку, то вытягиваются во весь рост и их тело твердеет.