Анастасия Левковская - Три желания для художника Страница 23

Лео… Сидел на все том же диване. Его голова была запрокинута, а на губах играла легкая улыбка. Рубашки на нем уже не было, и Альбина… с упоением целовала его грудь.

Я со свистом выдохнула и отвернулась.

Вот же шайтан ему в печенку… Лучше бы я с Энди пошла глинтвейн готовить. Настроение от отметки «Уже вроде нормальное» стремительно опустилось до «Опять отвратительное – и, скорее всего, еще не предел». Теперь у меня не было сомнений в собственных ощущениях. Глядя на Лео и Альбину, я испытывала самую настоящую ревность. И это тревожило и бесило одновременно. Неужели я все же воспринимаю художника как мужчину, с которым возможны отношения? Совсем сбрендила ты, Шая, совсем!

А эти двое… Стыда нет? Неужели нельзя было… уединиться? Надеюсь, сексом они здесь заниматься не будут?

– Мальчики, что вы делаете? – вдруг раздалось пьяное хихиканье, отвлекая меня от раздражающей парочки.

Я резко повернулась и замерла, открыв рот: двое парней посадили девушку на барную стойку и сейчас сосредоточенно ее раздевали. Причем девица была пьяна в хлам, ее шатало, и она все порывалась завалиться назад. Все трое буквально искрили божественной энергией, выдавая свое возбуждение с головой.

– Ма-а-альчики, – томно промурлыкала девушка, – ну не здесь же!

И при этом повела плечами, помогая одному из парней снять бюстгальтер.

– Айлин, ты слишком много разговариваешь, – хохотнул второй и, потянув девицу к себе, принялся страстно целовать ее губы.

Сомнений в том, что никто уединяться не станет, не оставалось. Более того, в углу с кальяном тоже начиналось какое-то непотребство. Одна из девчонок под одобрительные аплодисменты стаскивала узкую юбку.

Напряжение в зале нарастало, возбуждение, витавшее в воздухе, начало казаться осязаемым.

И это было опасно. Очень опасно.

Божественная энергия этих совершенно потерявших голову творцов выплескивалась за границы ментального тела. Бери – не хочу. Любой другой джинн бы с удовольствием поживился – на халяву-то! Но лично я пришла в ужас.

Мамочка, папочка, надеюсь, вы никогда не узнаете, что я чуть не стала частью дикой творческой оргии! А не то, боюсь, всыплют мне ремня и не посмотрят, что я взрослая и самостоятельная джинния!

Я попятилась к двери, одержимая только одной мыслью – бежать! Бежать отсюда со всех ног, пока меня не накрыло всеобщим безумием, словно приливной волной!

Не успела.

– Шаира, ты вернулась! Как хорошо!

Не знаю, когда это разноцветное недоразумение, которое только что облизывало Леонарда, успело заметить меня и оторваться от своего увлекательного занятия, но теперь оно с не меньшим увлечением тащило меня за собой.

– Пусти! – рыкнула я и дернула руку, отчего Альбина с размаху налетела на меня и, не удержав равновесия, шлепнулась пятой точкой на пол.

– Эй, ты чего? – непонимающе посмотрела она снизу вверх.

Я несколько раз глубоко вдохнула, загоняя поглубже жажду ломать и крушить, и уже спокойно спросила:

– Что ты хотела?

– Идем к нам! – Девица радостно улыбнулась и, вскочив, опять схватила меня за руку. – Мы тебя ждали!

Я вздрогнула. Ждали зачем? Что она этим хочет сказать? Я ошарашенно подняла глаза и… встретилась взглядом с Леонардом. Он сидел и смотрел прямо на меня. И улыбался до того порочно, что у меня моментально дыхание сперло, а на висках выступил пот. Неужели?..

– Лео согласился, чтобы нас было трое! – азартно сообщила Альбина и, встав на носочки, доверительно шепнула мне прямо на ухо: – Я тебя так поласкаю, как ни одному мужику и не снилось.

Меня словно ледяной водой окатили. Голова сразу стала ясная и трезвая. И пришло такое… омерзение. Мне было противно находиться с этими людьми в одном помещении. Я не знала, как мне дальше нормально общаться с Леонардом, но об этом трусливо решила подумать завтра. Пока же единственное, чего мне хотелось, это оказаться подальше отсюда. Так что я легко оттолкнула Альбину, отчего она свалилась прямо на спящего посреди зала парня, и, стремительно повернувшись, собралась сбежать со всех ног. И чуть не опрокинула глинтвейн, который принес Энди.

– Шаира, на тебе лица нет! – воскликнул он. – Что случилось?

И меня прорвало.

– Что за оргии происходят в твоем доме?! – рявкнула я и махнула рукой назад. – Это, по-твоему, нормально?! Как я должна относиться к вам двоим после такого?!

– Шаира, я не понимаю…

– Ах ты не понимаешь! – взбесилась я еще больше. – Я, конечно, слышала, что в богемной среде подчас творится полный ужас. Но не ожидала, что меня потащат в подобное место, даже не спросив! Да если бы я знала, то обязательно…

Я оборвала на полуслове, вдруг осознав, что вокруг тихо. Слишком тихо. Подозрительно посмотрев на Энди, заметила, как на его лице промелькнуло выражение досады. От неожиданной догадки я вздрогнула, а затем резко повернулась.

Взгляды всех присутствующих скрестились на мне.

Девчонка, которую раздевали на барной стойке, сидела в одних трусиках и болтала ногами. Трезвая. Ее партнеры расположились по бокам от нее. Трезвые.

Группа с кальяном тоже следов ни алкогольного, ни наркотического опьянения не показывала.

И даже Альбина просто сидела на полу, подогнув под себя ноги, и рассматривала меня с неподдельным интересом. Парень, кстати, на которого она свалилась, лежал на боку, подперев голову рукой, и беззастенчиво на меня пялился.

Но добил меня мужик с гитарой, который вроде как упитый в хлам дрых на столе. Как вы догадываетесь, ни разу он сейчас не дрых и пьяным тоже не выглядел.

– Вот шайтан! – ругнулся Леонард и, стремительно поднявшись, накинул на плечи рубашку.

То есть получается… все это был спектакль?!

– Шаира, пошли поговорим. – Лео схватил меня за руку, но я вырвалась.

– Еще раз дотронешься – и я тебе нос сломаю, – прошипела я и повернулась к Энди. – Ты ведь не художник, да?

Видимо, было что-то такое… убийственное в моем взгляде, потому что он вздрогнул и, прикрываясь глинтвейном, словно щитом, опасливо сделал шаг назад:

– Я и не говорил, что художник.

– Значит, ты актер, – протянула я и искоса глянула на группу у кальяна. – Как и остальные… на этих подмостках.

– Кроме Альбины, – счел нужным уточнить Энди. – Она действительно скульптор.

Эта деталь меня мало волновала. Было достаточно… других.

– И значит, все это представление было рассчитано на меня одну, – скривилась я в подобии улыбки, которая, подозреваю, больше была похожа на оскал. – Какая расточительность… Столько божественной энергии выплеснули впустую, да еще и зрительница не оценила. Ой как не оценила!