Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат Страница 23

– Хороший денек! – Свежевыбритый Уилер подмигнул Чарльзу и щелкнул каблуками перед Лауэншельдом. – Вечером прошу к нашему столу. Мне вконец надоело таскать бочонки, желаю переходить горы налегке.

Фок Лауэншельд неспешно наклонил большую голову.

– Благодарю за приглашение. Если мой король отпустит меня, а господин маршал – господина Давенпорта, мы будем у стола полковника Реддинга. Хотя бы для того, чтобы пригласить его к столу моего полка.

Уилер довольно фыркнул, Хайнрих и Савиньяк прекратили глазеть в трубы на дальние вершины. Запел горн, и почти сразу же появились бергеры. Бирюзовые мундиры и флаг с золотым кораблем отчего-то напоминали не о морях, а о скачке по настороженному ущелью и еще о снах, слава Создателю, наконец-то оставивших капитана в покое. Фок Лауэншельд еще раз наклонил голову и направился к своему королю; не получавший никаких указаний Давенпорт пошел рядом, не представляя, что его ждет, но его не ждало ничего – маршал на всякую мелочь отвлекаться не пожелал.

К горну присоединился барабан. Не столь многочисленные гаунасские офицеры выстроились справа от Хайнриха, талигойцы сгрудились за продолжавшим изображать Леворукого Савиньяком. Высоченный бергер в генеральском мундире выплыл из-за вековой сосны, с каменной физиономией продефилировал мимо извечных врагов и протянул руку талигойцу.

– Граф Савиньяк, вы хотели меня видеть?

– Да, барон. Прошу вас повторить во всеуслышание то, что вы сообщили мне касательно заключенного мной как Проэмперадором Севера перемирия.

– Охотно. – Генерал был выше Хайнриха почти на голову и словно высечен из ледяной глыбы. – Маркграф считает принятое решение верным. Войска отведены за Айсфойршлосс. На Ветровой Гриве оставлены только наблюдатели. Пока горят ложные маяки, Бергмарк обнажит оружие лишь в ответ на удар. Порукой тому наша кровь и наши горы.

– Завтра Горный корпус начнет отход к Таркшайде, где и останется, пока не погаснут ложные маяки. Я не оскорблю тех, кто нас слышал над текущей водой, клятвопреступлением и не нарушу данное Талигу слово. Гаунау всегда ответит на удар ударом, но сейчас наш клинок в ножнах.

– Талиг исполнит клятву. – Рука Савиньяка резко легла на эфес шпаги. – Ручаюсь кровью.

Нашел, что и где говорить! Чарльз присутствовал при подписании перемирия и слышал почти то же самое, но тогда вышло как-то спокойней. Конские копыта обтекала вода, плясали солнечные блики, а странные слова терялись в куче подробностей – кто куда пойдет, кто кого будет сопровождать, сколько потребуется фуража, мяса, хлеба… Сейчас осталась лишь суть договора, непонятная, как мертвое дерево в теснине. И тревога тоже осталась, та самая, из снов. Давенпорт запрокинул голову – в безмятежной синеве кружила хищная птица. Ни она, ни сгрудившиеся внизу люди и лошади не чувствовали ничего дурного, да и сам Чарльз… В ту уже далекую ночь перед обвалом он знал, что должен разбудить маршала, сейчас просто стало неуютно, а почему – офицер для особых поручений при особе Проэмперадора сообразить не мог.

– А ну кончай орлам под хвост пялиться! – гаркнул в ухо Уилер. – Жрать пора! Мы тут вчера кабаний выводок взяли. За компанию с «медведями». Неплохо вышло!

– Дело хорошее, – кивнул Давенпорт и покосился на гаунау. Лауэншельд торчал возле Хайнриха, а Савиньяк о капитане Давенпорте до завтра вряд ли вспомнит. На всякий случай Чарльз прикрыл глаза, пытаясь уловить что-то вразумительное. Ничего. Только муторная тяжесть, будто с похмелья, которым скрутило не тело, а душу. А, глупости, просто он устал. Не от дороги и не от войны – от Савиньяка.

– Капитан Давенпорт!

– Мой маршал?

– Мы сможем обойтись сегодня без землетрясений?

Леворукий бы побрал этого… Леворукого с его шутками! Или… Отрешенное лицо на горной тропе, поворот в расщелину, не дожидаясь разведчиков, да и сейчас… Неужели Савиньяк тоже?..

– Мой маршал, что вы имеете в виду?

– Меня интересуют ваши предчувствия.

– У меня нет никаких предчувствий. Нет! Разве что… Это не обвал, не то… что было в Надоре. И не оползни… Я ничего не понимаю, просто все… отвратительно!

– Попробуйте выпить, некоторым это помогает. Уилер, надеюсь, утром вы сможете сесть в седло, несмотря на прощание с тюрегвизе.

– Были бы ноги с задом, голова приложится! Мой маршал, «фульгаты» будут счастливы принять вас у своих костров…

– Хорошо, – сощурился Савиньяк, провожая взглядом настырного орла. – Давенпорт, если вы в костре что-то разглядите, немедленно дайте мне знать. Немедленно! Это приказ.

Глава 9

Талиг. Надоры. Граница Гаунау и Бергмарк

400 год К.С. Ночь с 24-го дня Летних Скал

на 1-й день Летних Ветров

1

Выбирать между белым и черным, между честью и подлостью привычно и просто – Окделлы веками выбирают честь, Придды – подлость, но бывает, что выбор не столь очевиден. Тогда к цели можно идти разными дорогами, и каждая чем-то хороша, а чем-то неудобна.

Ричард потянулся и перевернулся на спину. Меж унизанными юным рябиновым бисером ветками синело небо. Ни облачка, ни птицы… В древности по птичьему полету и закатным облакам читали будущее, но откуда голубям и даже орлу знать, что ждет человека? Орлан разбился, а ворон опять летает, если, конечно, орланом был Альдо, но если не Ракан, то кто?! Кэртиана посылает знамения тем, к кому они относятся, а птичью схватку видели двое. Повелитель Ветров и Повелитель Скал. Хозяин уходящего Круга и господин Круга грядущего… Сколько всего стряслось с тех пор, как насмерть сцепившиеся птицы рухнули в красные от ягод кусты, а оба свидетеля живы. Выходит, их с Вороном война впереди? Война, где победителей не будет, если не считать ызаргов, приддов и карвалей… Или Кэртиана не предсказывала, а предупреждала о бессмысленности подобного боя? Похоже, именно так. Это были память и правда об Алане и Рамиро, но они с Рокэ не поняли, да и кто бы на их месте понял? Все казалось таким очевидным, но нет ничего туманней очевидности…

Юноша перевернулся на живот, глядя за речонку, на освещенные уходящим солнцем верхушки. Ближе всего отсюда было до Бергмарк, но в Бергмарк сына Эгмонта не ждет ничего, кроме очередного предательства. Приходится выбирать между Дриксен, Гаунау и Ноймаринен. Последнее казалось невозможным, но невозможное слишком часто ведет к победе, чтобы отбросить его, не обдумав. Взять Барсовы Врата считалось невозможным. Так же как одержать верх у Дарамы и Святой Мартины, как войти в Олларию… Ползай Ворон и Альдо на брюхе перед тем, что люди недалекие зовут здравым смыслом, они бы не побеждали. Победу делают из того, из чего ее можно сделать, хоть бы и из утопленных младенцев. Дикон принял бы эту очевидность раньше, если б не эсператистские бредни матушки и не лживая коронованная дрянь…