Дитя Н'аэлора (СИ) - Александр Якубович Страница 23

Я уже почувствовал, как меня тянет вперед и в последний момент я успел вытащить руку из петель. Противник несколько раз ударил щитом о землю, пытаясь сбить внезапный груз с лезвия алебарды, я же не стал терять времени.

Отбросив в сторону сломанный палаш, я выхватил из петли на поясе свой клевец и прыгнул вперед. Сейчас! Урмон понял мой замысел слишком поздно. Пехотинец попытался повести алебардой в сторону, чтобы удержать дистанцию, но ему помешал повисший на лезвии щит. Я же уже был слишком близко, правой ногой прижал древко оружия противника к земле, едва не вырывая плечи противнику, после перенес вес на левую, и как заправский берсерк орков прыгнул прямо на пехотинца.

Я думал, что сейчас бой и закончится. Я вгоню острый конец клевца прямо в забрало Урмона, пробью ему лоб или сломаю лицо. В любом случае, продолжить бой он не сможет.

Но пехотинец меня удивил. Понимая, что я его провел, Урмон выпустил бесполезное древко из рук через мгновение после того, как моя нога коснулась земли, и когда я уже был в полете с занесенным молотом, схватился за рукоять своего короткого меча.

Снова звон стали, меч останавливает движение клевца, Урмон пытается пнуть меня ногой в живот. Я отпрыгиваю в сторону, прокручиваю в ладони клевец, поудобнее перехватывая короткую рукоять боевого молота. Проклятье! Я опять оказался в невыгодном положении, только ставки возросли неимоверно, ведь теперь мы перейдем в ближний бой.

Урмон замахивается мечом и наносит один, второй, третий удар. Физической мощи ему не занимать и он делает ставку на грубую силу — просто вымотать меня парированием. Я специально перехватываю клинок противника основанием боевой части молота, отвожу сцепленное между собой оружие влево и свободной рукой, из всех сил, бью прямо в шлем пехотинца. Если бы не свинцовые подкладки в перчатке, я бы сильно повредил левую ладонь, а так по арене разносится только звон металла и тихие шепотки на лавках.

Впрочем, особого урона он не получил. Противник идет в клинч и пытается ударить меня забралом прямо в лицо. Зрители охнули, я услышал пару робких вскриков, но мужчина до меня не дотянулся. Я толкаю его локтем в нагрудник, разрывая дистанцию и освобождая свое оружие.

Урмон делает шаг назад, занимает верхнюю рубящую стойку. Чувствуется то, что большую часть времени он проводит все же с копьем или алебардой. Фехтует он мощно, но топорно, полагается на свой вес и физическую силу.

Очередной размашистый удар, нацеленный на мой голову или плечо. Даже если я попытаюсь парировать его, Урмон сумеет уложить лезвие своего короткого меча мне на плечо и резким рывком вниз вспорет артерии и шею, моя броня просто не выдержит такого протяженного прореза, для этого нужен кольчужный воротник, которого у меня не было. Но я и не собирался парировать.

Вместо отступления я прижимаю клевец к левому боку, делаю шаг вперед и перехватываю руку мужчины за локоть почти в верхней точке. Урмон видит, что будет дальше, судорожно пытается освободить правую руку, а левой — поймать мое оружие. Но я не оставляю ему и шанса.

Острый шип клевца входит в правый бок мужчины прямо под краем нагрудника, пробивает кольчугу и, скрипнув по тазовой кости, погружается в плоть. Боец дернулся, еще раз попытался освободить правую руку. Рывок — клевец, весь в крови, выходит из тела мужчины. На песок пещерной арены падают первые алые капли, а кольчуга и стеганые штаны бойца моментально пропитываются кровью. Я делаю шаг назад, отпуская Урмона, и пока он стоит, замерев и пытаясь осознать, как я сумел так тяжело его ранить, я бью его ногой в грудь.

С тяжелым грохотом Урмон падает на песок, пытается подняться на ноги, упирая меч в пол и используя его, словно посох. Едва противник встает на одно колено, я делаю прыжок вперед. Его обзор ограничен, в глазах скачут черные точки, все его тело кричит о том, что он умирает. Урмон меня даже не видит, он полностью дезориентирован.

Длинный коготь клевца, разогнанный моим размашистым ударом с легкостью пробивает забрало шлема пехотинца, с мерзким хрустом пробивает кости черепа и вонзается в мозг. Урмон несколько раз дергается в предсмертной агонии, замирает, после чего начинает оседать на песок.

С мерзким хлюпаньем я выдергиванию клевец из головы поверженного противника и позволяю бездыханному телу упасть на землю.

— У нас есть победитель! Безжалостный наемник Фиас! — прокатывается по залу крик организатора боя. — Приветствуем победителя!

По лавкам послышалось несколько жидких хлопков, тихо радовались те, кто сделал на меня ставку, хмуро смотрели остальные, кто болел за Урмона. Моя победа со стороны выглядела, по всей видимости, как досадная случайность.

Я же стоял над поверженным противником и смотрел, как его кровью медленно напитывается песок. Не напрямую, но я только что принес жертву Харлу, совершив ритуальное убийство прямо в центре магической печати. В моей груди клокотала глухая ярость, которая рисковала перерасти в чудовищный по своей силе взрыв. В моменте я был готов разнести на части всю эту пещеру, расколоть алтарный камень Харла, на котором я сейчас стоял, натравить самых жутких демонов на проклятых зрителей. Я чувствовал их мерзостное наслаждение убийством и видом пролитой крови.

Да, я тоже проливал и проливаю кровь, целые моря крови. Но я знаю ей цену, я не упиваюсь ею и я не наслаждаюсь процессом. Я — человек, который делает то, что должно. Они — тупые скоты, наслаждающиеся чужими страданиями и смертью. Трусливые садисты, не способные причинить другим вред самостоятельно, они трясут своей мошной для того, чтобы получить столь необходимое им зрелище, ощутить власть. Они считают, что во власти — сила, но я точно знаю, это — груз. Власть есть груз, что давит на твои плечи каждое мгновение, и единственная его задача — сломать тебе хребет. Власть лишает тебя сил, счастья и смысла, дает ложное ощущение могущества, отравляя твою душу. Власть развращает и убивает тебя изнутри, а ты только рад этому. Рад, пока не становится слишком поздно, и вот когда ты просыпаешься и понимаешь, что более ты не человек, даже не животное — ведь только бешеные псы рвут других без причины — то осознаешь, какую цену тебе пришлось уплатить.

Долгий-долгий вдох. Я втягиваю носом воздух, в котором