Раскол света - Даниил Ульмейкин Страница 23

Дослушав, Волослав невозмутимо повернулся и велел идти за ним. Спустя несколько минут асфальт сменился грунтом. Вокруг по-прежнему стояла жуткая тишина. Через минуту они прошли мимо огромной кучи с листвой. Из кучи торчала лопата, а на самой куче была брошена широкая метла. «Наверное это он убирал» – подумал Павел, увидев грязные руки Волослава. «Что за могущественный колдун сам выполняет грязную работу?» – размышлял Павел. Но не успел он закончить свои размышления, как перед ними в тумане вырисовались очертания огромного крыльца. Точней первое, что заметил Павел были статуи могучих воинов. Статуи навевали страх на священника, и он решил спросить, но зашёл из далека:

– Это вы создали этот туман?

– Нет. – монотонно ответил Волослав.

– Статуи оживают? – выпалил молодой священник.

– Что? – раздражённо переспросил Волослав.

Он повернулся к Павлу и с недоумением взглянул на статуи, а затем на самого Павла. После чего озадаченно пояснил:

– Нет, это просто статуи богатырей.

– Будто живые. – буркнул Павел.

Волослав снова повернулся и многозначительно посмотрел на священника.

– Спасибо! – сказал колдун.

– За что?

– Художнику всегда приятно, когда его работу хвалят.

– Это вы сделали?

– Да. В ручную. – похвалился Волослав.

Ему было приятно. Мало кто восхищался этими статуями. Кирилл просто пробегал мимо вместо того, чтобы хоть раз всмотреться в детали. Платон хвалил, потому что знал, что нужно похвалить. Марго вовсе не была ценителем искусства. А Гердон предпочитал держать язык за зубами, пока не спросят. Сам же Волослав не мог себе позволить выпрашивать похвалу. По мнению любого более-менее уважающего себя автора похвала должна быть искренней – от всего сердца. После того, как посторонний человек похвалил его работу настроение у Волослава немного улучшилось.

Волослав и Павел поднялись по ступенькам на крыльцо. Не успели они подойти к двери, как она сама открылась.

– Это вы делаете? – спросил Павел.

– Нет.

– Я понял, дом заколдован. Он как умный дом, только с магией. – заворожённо предположил Павел заходя в поместье.

Не успел он договорить эту фразу как упёрся во что-то ростом ему по пояс. Это что-то стояло так крепко, что священник чуть не упал.

Павел посмотрел вниз. По среди светлого холла, выложенного белым красивым камнем, он увидел домового. Но этот домовой не был похож на того, которого видел Павел в доме с чёртом. Этот домовой был в двадцать раз больше, имел вполне узнаваемые черты, чем-то напоминавшие человеческие. Большой домовой с подозрением смотрел на незнакомца. Зелёные глаза с интересом изучали священника.

Следом за Павлом зашёл Волослав. Дверь за ним сама закрылась. Он отряхнул волосы и стянул с себя шарф.

– Знакомься, умный дом. Его зовут Платон. – представил домового Волослав.

Павел, придерживая сумку, надетую на правом плече, наклонился и протянул руку. Платон крепко пожал её, а затем вопросительно взглянул на Волослава.

– Пожалуй, пришло время допросить пленника.

– Нет, ещё категорически рано, он ничего не скажет. – возразил Платон.

– Нельзя его долго тут держать. Я не хочу, чтобы к поместью стягивались ему подобные. Выбора нет. Ты знаешь, что его чувствуют другие черти. А от того, что он скажет, зависит наше понимание многих вещей. Зависит, переловим ли мы остальных тварей. – прокряхтел Волослав снимая куртку.

– Нет, его ничего пугает. – настаивал Платон.

– Значит нужно постараться. Или ты хочешь, чтобы в окрестностях Домира и дальше слонялись рогатые? – жёстко отрезал Волослав.

Платон скрестил руки на том месте, где у человека была бы грудь и злобно проворчал:

– Это же чёрт. Он жил в Тартаре. Нам нечем его пугать.

– Жди тут. – велел Волослав Павлу, и они с домовым куда-то исчезли.

Примерно через пол часа появились разъярённые Волослав и Платон. Волослав нёс в руках старый мешок из грубой ткани, а Платон всячески пытался ударить этот мешок. Из мешка в свою очередь доносились ругательства. И суде по отборности этих ругательств тот, кто сидел в мешке в карман за словом не лез и в словесной перепалке в долгу бы не остался ни с кем.

– Что случилось? – спросил Павел.

– Не говорит гадёныш. – взорвался Платон и нанёс по мешку тяжёлый удар.

– Что вы будете с ним делать?

– Используем твою духовную мощь. – рявкнул Волослав и в этот раз сам пнул мешок.

Павлу стало интересно, что такого мог сказать житель мешка, чтобы на вид покойный и непоколебимый человек превратился в такого злобного и психованного.

– А почему нельзя отправить его на историческую родину? – спросил Павел.

– Потому, что в Тартаре сейчас что-то происходит! Я боюсь, что кто-то может выбраться или уже выбрался! – раздражённо пояснил Волослав.

Откуда Волослав владеет такой информацией колдун не пояснил.

– Что ты несёшь? Оттуда никто так просто не выйдет! – возразил Платон.

– Хочешь рискнуть? – поинтересовался Волослав.

Суровый Платон гневно посмотрел на Волослава, а затем признал, что мысль глупая.

Волослав было снял с мешка какой-то шнурок, как вдруг Павел воскликнул:

– А что вы хотели у него узнать? Может Епифидор его разговорит? Он ведь всё-таки тоже чёрт.

Волослав и Платон одновременно повернулись. Друзья переглянулись. Внезапно Павел обнаружил, что не слышит их разговор. Он понял это по их открывающимся ртам и жестикуляции. Говорили они точно не шёпотом. Павел щёлкнул пальцами и ничего не услышал. Подал голос и снова ничего не услышал. «Заколдовали» – безнадёжно осознал священник. Убегать или бояться колдуна Павел не видел никакого смысла. Всё равно колдун сильней. Если ему вздумается, всё равно убьёт.

Спустя минуту яростного спора между Волославом и Платоном, не услышанного Павлом они пришли к общему решению.

***

«Что мне возникать. Он прав. Какое доверие может быть к чёрту? За свои века я сотворил достаточно зла, чтобы ко мне так относиться.» – размышлял старый чёрт, стоя в тумане. Он отошёл от дороги, на случай если будет проезжать машина.

Чёрт снова поморщился. У него страшно болела поясница.

– Подумать только. Первый в истории чёрт – старик! – усмехнулся Епифидор.

На него негативно действовало духовное служение.

Стареть он начал, как только духовная составляющая начала действовать на его отрицательную магию. Чёрт чувствовал, что с каждым годом служению добру становиться слабей. Человеком он от этого стать не мог. Так как тело эволюционированного существа, в данном случае самого Епифидора сформировалось