Аристократ - Лилия Бернис Страница 23

Седьмой принц не так прост, каким пытался себя показать. Он вел себя безрассудно, из-за чего его просто не воспринимали всерьез. Но был ли он таковым на самом деле? В Эйфине была какая-то загадка. Словно он, подобно Наилю, жил двойной жизнью. Нет, не так. Словно в принце было две личности. Одна — напоказ, а другая — истинная, которую он никому не открывал. Но, в отличие от Наиля, разум Эйфина не был достаточно дисциплинирован, так что он иногда, в особенные для него моменты, показывал совершенно необычные реакции.

Но он не был лицемером. Наверное, Эйфин был самым чистым и честным человеком из всех, кого когда-либо встречал Наиль. Его двуличие было не признаком коварства, а средством защиты.

Встать на колени… Это не было инфантильным решением. Принц прекрасно понимал последствия своего поступка, так что перед этим убедился, что никто не войдет и не застанет эту странную сцену.

Одушевленный меч был прав, они действительно могли стать настоящими друзьями. Потому что у обоих были сложные личности и оба они никогда не раскроются друг перед другом полностью. Это было невозможно. И это тоже было хорошо.

— Скучно, — нарушил молчание принц.

— На ближайшем привале ты приступишь к физической подготовке. Вот тогда станет веселее.

— Что? Нет, погоди, я на это не соглашался!

— Какой у тебя выбор? Ты едешь в армию. Да еще и в мой батальон. Никто у преступников их мнением не интересуется. Если приказано — ты выполняешь.

— Но я же еще не в армии!

— Самый сложный момент для тебя — привыкание к нагрузкам. Это очень болезненно, а когда с тебя требуют все больше и больше — можно и сломаться. Тебе лучше пережить боль привыкания к физическим нагрузкам до того, как попадешь в нежные руки армейских сержантов. Я не шучу.

— Хорошо, — неожиданно спокойно и уверенно ответил Эйфин. — Но меня кое-что беспокоит.

— Что именно?

— Мои руки. Насколько они огрубеют? Я еще смогу держать в руках резец?

— Насчет этого не переживай. У меня есть большой запас мазей, которые помогут сохранить руки. Подберем тебе неприметный пространственный артефакт и сгрузим все туда. Главное, не пользуйся им у других на глазах. Для обычных представителей темного мира даже самый маленький пространственный артефакт — редкое сокровище. Тебя из-за него могут даже попытаться убить.

— Черт, пугаешь. Что такое темный мир?

— Я же сказал, мои бойцы — это преступники. Темным миром они называют свою среду. Это в некоторой степени действительно другой мир… Они живут и мыслят иначе. Сам поймешь. Рисовать умеешь?

— Конечно. Не скажу, что талантливый художник, но скульптор должен уметь набросать свой замысел на бумаге.

— Тогда будешь уличным художником, изобразившим короля в непристойном виде на стене какой-нибудь забегаловки. Такие часто попадают в войска, так как на каторге они уж точно загнутся со своим слабым здоровьем. С такой историей тебя особо обижать не должны, зато не возникнет вопросов насчет того, что ты от всех отличаешься. Таких уличных карикатуристов, называющих себя вольнодумцами, считают чудаками, но никогда не притесняют. Художников ночной народ уважает. Придется тебя еще научить делать татуировки. С этим неплохо устроишься.

— Ты сейчас серьезно? — изумился принц.

— Думаешь, я шутил, когда говорил выбрать другое подразделение для прохождения службы? Тебе еще не поздно передумать.

— Нет, — покачал головой в темноте принц. Но Наиль хорошо видел в темноте, так что смог различить его упрямое, но уверенное выражение лица. — Я пойду к каторжанам. Жаль, не увижу реакцию Его Величества, когда он узнает, какое место службы я для себя выбрал. Ха-ха!

— Ты неисправим, — хмыкнул Наиль.

— А ты умеешь делать татуировки? Раз уж меня учить собрался, то должен и сам уметь.

— Я много чего умею. Думаешь, меня сразу капитаном назначили? Я прошел тренировочный лагерь и служил в обычном десятке, поднимаясь с самых низов.

— Разве ты не поступил на службу секретарем?

— Я им был, пока генерал не решил, что мне не хватает воинской дисциплины, — с легкой ностальгией вспомнил парень начало своей военной карьеры. — Меня засунули в тренировочный лагерь, где я проходил все то же самое, что будешь проходить ты.

— И каково это?

— Для кого как… Кому-то дается легко, а кто-то не выдерживает и кончает с собой.

— Да чтоб тебя! — ругнулся Эйфин, когда Наиль в очередной раз все испортил последней фразой.

Через некоторое время принц стал зевать и периодически клевать носом под мерный шаг породистых лошадей. Опасаясь, что тот уснет и вывалится из седла, Наиль подыскал место для лагеря, после чего беспощадно растолкал Эйфина и заставил его учиться ставить походную палатку. И без того сонный принц то и дело ругался и выражал желание уснуть прямо в мокрой от ночной росы траве, но все же впервые в своей жизни смог поставить палатку под жестким взором обучавшего его Наиля.

В тот вечер из уст недовольного Эйфина раз сорок вылетело прозвище «Ледяной Демон», которое трансформировалось просто в демона. Продолжая ругать беспощадного друга, принц залез в походный спальный мешок, где немедленно уснул.

Наиль с облегчением выдохнул. Шумный товарищ стал настоящим наказанием. Из рукава парня выскользнуло длинное змееподобное тело. Магический зверь повернул свою рогатую голову и посмотрел в глаза хозяина.

— Ты на страже. Мне нужен отдых.

Лой кивнул и сразу же растворился в ночной темноте. Кто бы ни попытался подобраться к лагерю — он умрет до того, как успеет что-либо сделать.

Проснулся Эйфин из-за утренней прохлады. Солнце еще не оторвалось от горизонта, но палатка Наиля уже была убрана, лошади аппетитно хрустели выданным им зерном в отдалении, а рядом с палаткой принца был разведен костер. Наиль сидел на ошкуренном пне и помешивал что-то довольно аппетитно пахнущее в висевшем над костром котелке. В отличие от лохматого и помятого принца, Наиль выглядел так же идеально, как и всегда. На его мундире не было видно ни единого пятнышка или складочки.

— Справа от тебя таз с водой — сполоснись.

— Она же ледяная! — взвыл Эйфин, потрогав воду в тазу.

— Ты у меня еще заморских шампуней попроси. Привыкай, никто бани не топит для солдатни.

— Проклятье, — помрачнел принц.

Постепенно до него стало доходить, какую яму он себе вырыл. Но вместо того, чтобы сдаться, он скрипнул зубами и принялся умываться ледяной