Олег Лукьянов - Кладбище демонов Страница 23

Впрочем, он не ответил бы голосу, даже если бы захотел: рот пересох, и каждое движение языка отзывалось острой болью, а голова была столь тяжела, что вряд ли в ней могла родиться осознанная мысль.

— Иди, Саймон, иди, — повторял голос. — Ты не достанешься стервятникам, скоро ты найдешь воду…

За спиной раздался вой. Не такой жуткий, как на кладбище демона, но все же пронзительный, сулящий беду. Сэт обернулся и чуть не упал, — ноги забыли остановиться.

На далеком холме появились темные фигурки, их очертания на фоне быстро струящихся облаков были вполне четкими, но Сэт все равно не мог понять…

Несколько фигурок запрокинуло головы, и над окрестностями прозвучал протяжный вой.

Волчий вой.

— Беги Сэт! — воскликнул голос.

И Сэт побежал. Он не думал, что у него оставались силы, но он бежал так быстро, как вряд ли когда-либо бегал в своей жизни. Время скакало, земля под ногами проносилась с неимоверной скоростью, и тело разрывали адские муки, а радостный вой становился все громче.

— Стой, Сэт, — приказал голос, когда он достиг вершины очередного холма, — тебе не спрятаться и не убежать, тут нет даже дерева, на которое можно залезть. Ты должен остановиться чтобы принять бой…

Сэт не слушал, продолжал бежать до тех пор, пока первая пара клыков не уцепила его лодыжку.

Спасли штаны, сделанные из износостойкого полимера: волчьи челюсти сомкнулись, но вместо того чтобы продавить, соскользнули и клацнули в сантиметре от ноги. Но Сэт все же упал, мгновенно извернулся и полоснул, неясно как очутившимся в руке ножом, по волчьему боку: короткий визг, а затем яростный то ли лай, то ли рык.

Мало что помня, он дрался за жизнь, вертясь ужом и размахивая ножом во все стороны. Волки не давали ему подняться, повсюду мелькали их раскрытые пасти, яростно горящие глаза и вздыбленные загривки. Они нападали со всех сторон, кусали, тянули за руки и за ноги, но каждый раз отступали, лишь стоило Сэту извернуться и направить нож в их сторону.

Тело покрылось жидким огнем, а внутри все заледенело, Сэт почти смирился с неизбежным, почти был готов сдаться. Останавливало лишь знание, что волки вряд ли убьют его быстро, скорее будут срывать с него плоть до тех пор, пока он не умрет от шока.

— Не хочу, — не то крикнул, не то прошептал он, — не хочу так умирать.

Словно отвечая на его просьбу, волчья стая вдруг отступила. Сэт не преминул воспользоваться паузой в этой неравной борьбе, приподнялся и поудобней перехватил скользкую от крови рукоять ножа.

Несколько волков повернули к нему морды. Их оскалы заставили волосы Сэта встать на дыбы, но в следующий миг волки вновь утратили к нему интерес. Будто что-то услышав, агрессоры синхронно повернули морды, чтобы вместе с остальной стаей высмотреть что-то на холмистом горизонте… Самый рослый и свирепый среди них издал короткий рык и бросился куда-то в противоположную сторону. За ним, поджав уши, понеслась вся стая; на недобитую жертву, никто и не взглянул.

Он попытался унять колотившую его дрожь, отдышаться, утереть кровь с лица, почти заливающую глаз, но таинственный голос вновь себя обнаружил:

— Вставай, Саймон Сэт, — велел он, — чего бы не испугались волки, это будет пострашнее смерти от их зубов. Ты должен укрыться в безопасном месте. Вставай.

В другой момент Сэт наверно усмехнулся бы подобным словам: это было все равно, что просить встать, не умеющего ходить от рождения. Но опустошенное, отдавшее последнюю влагу вместе с потом и кровью, истерзанное тело, ответило действием, стоило ему лишь собрать волю в кулак.

Медленно поднявшись, он заковылял вниз по холму: у него еще оставалась надежда выжить, а затем спасти миллионы, — именно поэтому он не имел права сдаться.

Однако у стервятников было иное мнение на этот счет. Наглые птицы устали ждать в небе, садились рядом, вытягивали шеи, провожая бредущую добычу долгим взглядом, а когда она отдалялась, нагоняли прыжками и вновь на время замирали.

Сколько он прошел: сотню метров, две сотни, или два километра — Сэт не имел представления. Он нашел узкую дорогу, петлящую между холмами, но даже не понял этого. Возможно, конечно, из-за того, что дорога ассоциировалась у него с асфальтом, а вовсе не вытоптанным грунтом, но вероятней, дело было в его мозге, который чтобы сохранить остатки энергии, работал на самой низкой производительности… Такой низкой, что он перестал понимать, не только зачем куда-то идет, но и сам факт того, что он бесконечно переставляет ноги.

Он осознал себя лишь когда ему заступили путь трое радостно скалящихся человека.

— Ого, какой красавец, — раздалось с их стороны, — да на нем живого места нет.

— Зато костюмчик ничего…

— И нож…

— Он мой! — воскликнул один из них, и сделал несколько шагов вперед.

Сэт сосредоточил взгляд и увидел, что человек был закутан в грязный серый плащ, а лицо его почти полностью закрывал мешковатый капюшон. А еще в его руках хищно блестели лезвия парных кинжалов, направленных острием в землю.

— Это нечетно! — раздалось из-за спины человека в капюшоне. — Я первый увидел нож!

— Заткнись, — велел ему он, и обратился к Сэту: — Ты что, сбежал из рудников?

— Ты совсем дурак, Ган, не видишь, его костюм? Он благородный, как пить дать…

— Я, кажется, велел тебе заткнуться, — угрожающе ощерился человек в капюшоне.

Он ни на секунду не отрывал взгляда от Сэта, который и рад был объясниться, если бы мог. Вместе с рассудком, к нему вернулась жажда, и ощущение полной раздавленности. Он просто не сумел вытолкнуть из засушливого как пустыня горла, даже самый слабый звук.

— Оставь надежду. С ними не договориться, Саймон Сэт, — словно прочтя его мысли, напомнил о себе "голос". — Им нужно все, что у тебя есть, а когда ты отдашь, они все равно тебя убьют, но ты будешь молить их об этом.

— Что же ты предлагаешь? — Спросил Сэт мысленно. — Убить самого себя, чтобы не мучиться?

— Нет, ты должен сражаться.

— Но их трое, а я не спецназ Правительства. К тому же, едва на ногах стою.

— Дерись Саймон, иного пути нет. Дерись или умри в бою.

Взор Сэта уже достаточно окреп, чтобы разглядеть детали в облике о чем-то спорящих бандитов. Грязные плащи были на всех троих, однако на этом их сходство заканчивалось.

Тот, что угрожающе выставив кинжалы, замер напротив, был полностью запахнут в плащ, а у оставшихся они были наброшены поверх стеганых жилетов. Один из спорящих был тонок как щепка, другой толст как борец сумо из Японии, сгинувшей в огне последней войны.