Елена Хаецкая - За Синей рекой Страница 23

Он спрыгнул в воду и пошел на берег.

Брат Дубрава, хоть и понимал, о чем думают собаки, стрекозы и какие-нибудь рачки, слабо разбирался в том, как должен выглядеть шест, которым можно сдвинуть с места махину старого парома. Он предъявил Зимородку самолично вырубленный им предмет, коему более всего подошло бы наименование дрына. Но Зимородок не стал ничего говорить, поскольку крепко надеялся на помощь Борьки. Он объявил, что все готово к отплытию, и вся компания повалила к реке.

Девица Гиацинта, вдруг утратив мрачный вид, пискнула:

– Ой, холодная!

Зимородок присел перед Марион на корточки и велел ей забираться к нему на плечи.

Посреди парома вальяжно развалился пан Борживой. Возле него пристроился Гловач с лютней. Девица Гиацинта в мокром платье скрестила на груди руки и вперила взоры в водную пучину. Судебный исполнитель Кандела уселся, скрестив ноги, под кустом. Он нарочно повернулся спиной к Борживою. Рядом с ним устроился философ. Краем глаза Освальд фон Штранден поглядывал на Мэгг Морриган. Лесная маркитантка отжала подол юбки, удобно расположилась у своего короба и уже набивала трубку табаком. А на носу парома стоял брат Дубрава со щепками в волосах и смотрел вперед, совершенно счастливый.

Наступал решающий момент. Зимородок лихо вскрикнул:

– Э-эх, навались!

И опустил дрын в воду, делая вид, что отталкивается от дна.

Плот неожиданно легко стронулся с места. И пошло как по маслу: Зимородок тыкал в воду, плот плавно шел к противоположному берегу, путешественники наслаждались переправой, а Марион смотрела на Зимородка восхищенными глазами. Это был своего рода реванш Зимородка за проигранный спор.

Наконец паром мягко ткнулся в берег, что-то плеснуло в глубине, и наступила тишина.

– Все, – сказал Зимородок, забрасывая дрын в траву, – приехали.

Все зашевелились.

– Вот что значит – опытный человек! – произнес Гловач со значением. – Мы два дня на берегу куковали, не зная, как нам перебраться. И даже не подозревали о том, что это так просто!

Глава шестая

Впереди расстилались болота без конца и края. Издалека этот берег казался куда более привлекательным. Ядовито-зеленые кочки, редкие чахлые деревца, кое-где ослепительно сверкавшие на солнце озера. И никто не скажет, как долго придется идти, не чувствуя под ногами твердой почвы.

По предложению пана Борживоя в путь пустились отнюдь не сразу, но остановились для военного совета. Зимородок еще сохранял надежду избавиться от шумных и бестолковых попутчиков. Поэтому он обратился к ним с бодрой речью:

– Ну вот, господа хорошие, мы с вами и переправились. Самое время проститься. Не знаю уж, куда вы направляетесь, а нам, кажется, не миновать этого болота.

Дальнейшее показало, насколько плохо Зимородок разбирался в людях. Брат Дубрава просиял и молвил радостно:

– Да-да, путь опасный. Какая удача, что нас так много! Если кто-нибудь провалится в трясину, остальные ему помогут.

– Мы что, в трясину полезем? – забеспокоился пан Борживой.

– С таким провожатым, как Зимородок, – ответил Дубрава, – никакая трясина нам не страшна.

Зимородок почувствовал, что его загоняют в ловушку:

– Эй, погодите! Не нанимался я к вам провожатым! Мне бы свои дела расхлебать…

– Так ведь нам же по пути, – с обезоруживающей улыбкой объяснил брат Дубрава.

– По пути? А куда вы, собственно, направляетесь?

Дубрава махнул рукой в сторону болота:

– Туда.

– Туда? А что там находится?

В разговор вступила девица Гиацинта.

– Там находится конечная цель для всякого истерзанного сердца, – торжественно и тихо произнесла дочь Кровавого Барона. – Прекрасный город, живущий по законам Мечты.

Заслышав последнюю фразу, Вольфрам Какам Кандела саркастически засмеялся:

– Законы Мечты! Это неслыханно! Чушь. Закон есть закон, и не о чем тут мечтать. Где закон, там не до мечт.

– Мой мечт – твоя голова с плечт, – вставил Гловач.

– С точки зрения философии счастья, которую я имел несчастье преподавать, – хмуро заметил Освальд фон Штранден, – сочетание Законности и Мечты – вполне допустимая парадигма. Пример: законный брак по любви. Я берусь доказать это с цифрами и фактами в руках.

– Увольте, – пропыхтел пан Борживой. – У меня от ученых разговоров начинается изжога.

Философ с кислым видом покосился на него и пожал плечами:

– «История и Философия Счастья» – тема моей магистерской диссертации. Я думал, может быть, кому-то интересно…

– Нет! – хором произнесли судебный исполнитель и Гловач. Столь внезапное единомыслие повергло обоих в ужас. Рыхлая физиономия господина Канделы застыла, как желе на морозе, а Гловач подпрыгнул на месте, словно его ужалила оса.

Зимородок ощутил глухое отчаяние.

– Кто-нибудь может внятно мне объяснить, где этот ваш город находится?

В последующие несколько минут на Зимородка обрушился настоящий шквал сведений о местонахождении таинственного города, который лежал за морями, за холмами, а также за горами, за долами, за горизонтом (он же окоем), и вообще где-то там. Попытки уточнить, не является ли он бывшей столицей Ольгерда, ни к чему не привели.

Брат Дубрава объяснял так:

– Этот город – лучший на свете. Он чистый и светлый. Каждый дом стоит в своем саду. По вечерам из окон доносится музыка… Там много книг с картинками… Вообще, там все по-другому. Любимые чашки никогда не разбиваются, иголка не колет пальцы, сорванные цветы не вянут. Любая работа там в радость. Не хочешь работать – ну и не работай. Все красиво одеты…

– Ух ты! – сказала Марион. – И никогда не болеют?

Брат Дубрава внимательно поглядел на нее и ответил:

– Ну почему же? Иногда болеют. Только чем-нибудь несерьезным. И тогда пьют горячее молоко с медом. А у постели сидит кто-нибудь из друзей и читает вслух книгу.

– Иногда там устраивают веселые шумные пиры, – ревниво добавил пан Борживой. – И это по-настоящему веселые пиры. Никто ни с кем не ссорится.

– Но есть и тенистые аллеи, где можно уединиться для раздумий, – добавил философ. – И никто не вломится к тебе, не потащит «развлекаться», когда ты сидишь наедине со своими мыслями. Например, составляешь трактат «О неотвратимости счастья». Никто не станет умучивать тебя банальностями. И вообще – там нет лавочников, и ты не обязан разделять их убогие радости.

– Да, лавочников там нет, – подтвердил брат Дубрава. – Им этого города просто не найти.

– А кто же там торгует в лавках? – удивилась Мэгг Морриган.

– Разные замечательные люди, – ответил брат Дубрава. – Например, кондитеры, книжники, рукодельницы, цветочницы. И все они знают толк в своем товаре, а при случае могут и научить…