Эрик Ластбадер - Кольцо Пяти Драконов Страница 23

— Думаешь, я отведу тебя к Элевсину, всего залитого кровью?

— Не преувеличивай. Я говорил тебе, что рана ерундовая.

— И всерьез ожидал, что я поверю тебе? — Но она явно была рада, что он снова перешел на кундалианский.

Через наполовину скрытую в тени дверь на дальнем конце балкона она провела его в покои, которые Элевсин отвел Джийан. Здесь все было как до вторжения в'орннов. Аннон чувствовал слабый запах благовоний: апельсина и чернобыльника. Она осторожно сняла с него куртку и прилипшую к ране блузу. Аннон знал, что Джийан каким-то образом выпросила у его отца разрешение завести сад и тайно растит там душистые травы и странные, уродливые грибы. Он еще больше рассердился на Джийан из-за этой привилегии, какую никому из кундалиан не следовало бы предоставлять, — отчасти чтобы не думать об испуге в ее глазах, когда она увидела засохшую индиговую кровь и свежую лазурную, сочащуюся из раны.

— И это ты называешь ерундой?

Не говоря ни слова, она усадила его в странного вида кресло из гнутого дерева, в котором он оказался в полулежачем положении.

Побледневшая Джийан осторожно размотала промокший от крови жгут, который Курган сделал из своей блузы.

— О Богиня Небес, что ты с собой сделал? — Ее нежные пальцы осторожно исследовали раны. Аннон закусил губу. — Ты дрался? Курган тоже ранен?

Аннон отвернулся и ничего не сказал. Она наклонилась ближе.

— В ране что-то застряло, глубоко. Бок потемнел и весь распух. По-моему, началось заражение.

— Так почини его своим колдовством, — приказал юноша, сердитый из-за того, что она узнала о ране.

Минуту Джийан стояла, подбоченившись, и смотрела на него. Потом подошла к огромному деревянному шкафу, украшенному замысловатыми кундалианскими узорами, и рылась внутри, пока не нашла то, что искала. Вытащив кожаный мешок, она вывалила содержимое на пол.

— Богиня свидетельница, что бы ни произошло, я и не подозревала о неладном.

— О да, — сказал Аннон, уставившись на сводчатый потолок, — ты же всезнающая и премудрая.

Джийан знала, что в таком настроении с ним лучше не спорить. Она вытащила ступку и пестик, пакеты с корнями и лозами, незнакомыми ему сушеными цветами и плодами. Несмотря на возмущение, его восхищало, как уверенно и искусно она ломает, шинкует, наливает, насыпает, отмеривает ингредиенты в ступку. Ему хотелось спросить, что каждый ингредиент означает и почему она их использует, но пелена гнева покрыла сердца словно льдом. Ощущение было таким знакомым и успокаивающим, что он не нарушил бы его, даже если бы от этого почувствовал себя лучше.

Джийан начала толочь содержимое ступки пестиком, потом остановилась.

— Мне нужна свежая иноксия дурманная. Надо сбегать в сад. Я быстро. — Она произнесла заклятие исцеления. — До моего возвращения не двигайся, дыши глубоко и медленно.

Оставшись один, юноша продолжал разглядывать потолок, пытаясь понять, почему вообще сердится на нее. Возможно, Джийан чересчур носится с ним, но, в конце концов, это поручение отца. А что до раны, то, откровенно говоря, было очень больно. И хорошо бы, если бы перестало болеть. Решив быть любезнее, когда она вернется, Аннон неловко пошевелился и тихонько застонал.

Внезапно он напрягся и обвел взглядом комнату. Чем это пахнет? Он принюхался... корень горечавки! Острый корень горечавки! Откуда этот запах? Неужели Джийан готовит еще одно варево в другой комнате? Нет, запах доносился с балкона.

Медленно, неловко он выбрался из кресла. Тихо прошел по комнате и выглянул на узкий балкон. Повертел головой. Никого. С другой стороны, запах корня горечавки стал сильнее.

Аннон огляделся. Гранатовые лучи света заходящего солнца проникали через нижнюю четверть стеклянной крыши. Они висели в воздухе, как гобелены, сверкая на перилах из аммонового дерева, окрашивая ковровую дорожку на полу и стены.

Охваченный любопытством Аннон прошел до конца балкона. Солнечный луч высветил узкую полоску металла, которой он прежде не замечал. Здесь стена не была плоской; металлическая полоска выступала примерно на пару миллиметров. Аннон ухватился за нее и потянул, чуть не сорвав ноготь, когда пальцы соскользнули с гладкой поверхности. Аннон взялся поудобнее, надавил — и почувствовал, что полоска движется. Клин стены тихо повернулся. Открылась тайная дверь вроде той, через которую они с Джийан обычно проходили в жилое крыло дворца. Только об этой двери он не знал. Посасывая надорванный ноготь, Аннон засунул голову в щель. Бархатная тьма скрывала все, но запах корня горечавки усилился до тошноты. Юноша глубоко вдохнул более свежего воздуха на балконе и шагнул в темноту.

Он вытянул руки и нащупал что-то твердое: стены. На этом основании Аннон сделал вывод, что находится в узком коридоре. Осторожно двинулся вперед, все равно споткнулся на первых трех ступеньках, и только изо всех сил вцепившись в тонкие, холодные металлические перила, сумел не свалиться в бездну. Лестница оказалась спиральной, как раковина муодда. Черный как смоль воздух был зябким, едким, как кремний, и попахивал корнем горечавки.

Аннон спускался, пока не достиг маленькой треугольной площадки. Отсюда вниз уходили три лестницы — в трех направлениях. Он присел на корточки, начал шарить. Ступеньки были равной ширины и ничем не отличались друг от друга. Поскольку было непонятно, какая куда ведет, Аннон выбрал правую. Почувствовав запах корня горечавки, он поздравил себя с удачей — и вдруг застыл на месте.

Он ощутил что-то, хотя не мог бы сказать, что именно. Кожу на интимных местах предупреждающе покалывало.

Странная пульсация возникла где-то внутри. Недалеко внизу что-то ждало — что-то темное, огромное, вибрирующее. Пугающее. Юноша стоял очень тихо, сердца в груди колотились.

Аннону вдруг стало совершенно ясно, что идти дальше нельзя. Ощущение опасности захлестывало с головой. Он попятился и чуть не вскрикнул, когда ногой задел верхнюю ступеньку. Прикусил губу. Странная пульсация вернулась, стала сильнее, гораздо быстрее его собственного двойного пульса. Теперь ее очаг располагался под ребрами — в том самом месте, где застрял коготь гэрорела. Казалось, будто коготь объят огнем.

Аннон двинулся вверх по лестнице, осторожно поднимая ноги и нащупывая следующую ступеньку. Все время он отчаянно пытался разглядеть хоть что-то за тяжелой завесой тьмы.

Добравшись до маленькой площадки, он задыхался, обливался потом, зато яростная пульсация раны — или, точнее, застрявшего когтя гэрорела — как ни странно уменьшилась. Не задумываясь, не медля ни секунды, юноша помчался вниз по центральной лестнице. Впереди вроде бы возникло какое-то сероватое пятно. Может, свет, а может, иллюзия света.