Олаф Бьорн Локнит - Тигры Хайбории Страница 23

– Твоей пустой голове отнюдь не повредит пара лишних мыслей, – незаметно ухмыляясь, ответил Тотлант. – Дело в другом. Если нечто подобное случилось однажды, то это может произойти и во второй раз. Магия может принадлежать лишь человеку, а не животному. А если чудовище научится каким-то образом использовать заключенную в нем магическую силу? Бед не оберешься!

– Спим, – прервал спор киммериец. – Тотлант, в самом деле! Что ты страдаешь? В этом мире столько всяко-разных загадок и секретов, что отгадать их невозможно и за двадцать жизней. Просто сочти, что эта очередная загадка тебе не по зубам. Ранн, если тебе холодно, постели вниз мою куртку… Отдыхаем, и если кто-нибудь скажет еще хоть слово о магии, отправлю ночевать на мороз!

Ночь, как это ни странно, прошла спокойно. На страже всегда оставались двое – сначала Конан и Эмерт, потом неразлучная парочка оборотней, затем безжалостно подняли Тотланта, а Ранн проснулся сам, решив, что если взрослые охраняют стоянку, то ему тоже не пристало отлынивать.

Зверь не приходил. Вероятно, отправился на охоту в глубину леса, а, возможно, и к какой-нибудь деревне – Брийт окружало почти два десятка больших и малых поселков, да несчетно отдельно стоящих хуторов. Тотлант думал о том, что чудище все-таки не охотится на людей, не считая двуногих добычей, а смерть кмета на подворье месьора Тимро была досадной случайностью.

«Когда зимой медведь поднимается от спячки, – раздумывал волшебник, – он может запросто стать людоедом. Охотиться ему тяжело, почти все реки замерзают и поймать рыбу невозможно, а значит, можно найти простую добычу – человека. Кажется, два или три года назад шатун-людоед вырезал в окрестностях Вольфгарда два хутора и только тогда король Дамалл объявил вознаграждение за шкуру медведя. А это существо сразу пошло в поселок, прельстившись коровником. Почему так? Или здесь отчасти играет роль его облик? Тварь составляется из частиц самых разных тварей, среди которых угадываются и хищники, и дикие олени, и в то же время замечаются метаморфозы из коровы, лошади, свиньи – давно прирученных домашних животных. Совмещение несовместимого. Не могут в одном теле существовать волк и овца! Как же могло получиться, что десятки разных зверей объединились в одном? Буря Перемен? Нет, ее действие давно закончилось, Буря ушла, поглощенная окружающим миром… Или? А если Буря Перемен каким-то образом… Великие боги, только не это! Так не бывает! Вернее, не должно быть!»

– Конан! – зашипел Тотлант, пытаясь не разбудить остальных. – Конан, проснись! Просыпайся, тебе говорю! Проклятый варвар!

– Это кто здесь варвар? – киммериец приоткрыл один глаз. – ты мне дашь отдохнуть по-человечески или нет? Почему Конан Канах всегда оказывается крайним? Если что надо, буди Веллана.

– Веллан еще молодой и неопытный, – ответил стигиец. – А мне нужно посоветоваться с человеком разумным.

– Незаслуженная лесть, – Конан протер кулаками глаза и уселся. – Ранна что, сморило?

– Пускай спит, – прошептал Тотлант. – В его возрасте мальчикам нужно много спать. Слушай меня. Я набрел на одну очень неожиданную мысль. Если это окажется правдой, с управы Брийта будет не грех стрясти лишнюю тысячу кесариев.

– Начало хорошее, – кивнул Конан, окончательно проснувшись. – Кого нужно убить?

– Никого больше не нужно убивать, – волшебник поморщился. – Сначала выслушай, а уже потом спрашивай.

Разговаривали они как раз до времени, когда нужно было вставать всем. Конан то хмурился, то изумленно качал головой, то поругивался под нос. Наконец варвар сказал:

– Если ты не ошибаешься, то… Я был бы склонен вообще отказаться от такого способа заработать. Мы подвергаем себя излишней опасности. Не подумай, что я боюсь. Просто было бы глупо сложиться ни за что – за какие-то восемь сотен, которые в Шадизаре можно получить безо всякого труда за время от рассвета до полудня.

– Конан, я всегда считал тебя честным человеком, – укоризненно ответил Тотлант. – Мы взялись за дело. Отступаться от взятых на себя обязательств стыдно. Хорошо, мы можем вернуть в управу уже полученные деньги и отправиться в Бритунию, рассчитывая заработать по дороге. Но, понимаешь ли, чудовище, с которым мы столкнулись, рано или поздно распробует вкус человечины. Как медведь-шатун. И уже не откажется от легкой добычи. Веселая зима ждет тогда Пограничье… Если же учитывать сосредоточенную в твари магическую силу, то последствия я даже не берусь предугадать. Это существо пока только осматривается в нашем мире. Привыкает. Скоро о нем узнают все в округе, однажды соберут ополчение и начнут гонять по лесам от Граскааля до Соленых озер. А твари хочется есть. Всегда. Как тебе, мне или какой-нибудь росомахе, живущей в норе неподалеку. Рано или поздно зверь научится использовать свою магию для охоты и тогда его никто не остановит.

– За что люблю волшебников, – вздохнул Конан, – так это за наполненные оптимизмом предсказания. Значит, ты полагаешь, что тварь не принадлежит нашему миру? Тогда какому?

– Никакому, – ответил стигиец. – Такого вообще не должно существовать. Нигде. Ни у нас, ни на Серых равнинах, ни в Черной бездне или любом из миров, составляющих Вселенную. И я тебе уже объяснил, почему.

– Думаешь, мне легче от твоих объяснений? – Конан нахмурился и застегнул фибулой ворот на рубахе. – Оборотням рассказывать? Хотя нет, просто дадим им указания, как действовать. Значит, ни в коем случае не трогать сердце?

– Именно. Средоточие магии у человека, животного или у любой другой твари находится в сердце. Я смогу различить… Все, хватит рассуждать, давайте заниматься делом. На всякий случай шатер снимать не будем, может быть, придется вернуться, если за сегодняшний день не управимся. Веллан, проснись! Эртель! Эмерт, не пихайся, а то превращу в жабу!

– Да ты и головастика в лягушку превратить не можешь, – глухо пробурчал Эмерт. – Рассветает, что ли?

Позавтракали холодным мясом и начинающими черстветь хлебом, запили трапезу легким ягодным вином и собрали оружие. Конан с Тотлантом сохраняли таинственно-многозначительный вид людей, знающих больше, чем все остальные.

Ранн поглядывал на варвара и стигийца заинтересованно. Он услышал часть их предутреннего разговора.

Лошадей оставили на стоянке и отправились к полуразрушенному дому пешком – кони могли запаниковать, понести и тем самым причинить лишние трудности. Попутно Тотлант объяснил, что надо делать. Сначала волшебник произносит заклятье Мраморной Руки, вынуждает тварь хоть ненадолго принять один-единственный облик, а все остальные в это время разделывают чудище на кусочки. Если оно все-таки превратится в камень, его придется раскалывать – мрамор минерал хрупкий. В другом случае тело зверя сохранит обычную плоть и тогда работать будет куда легче.