Александр Рудазов - Сын архидемона Страница 23

— Мужик, я без трусов, — снисходительно ответил я. — На меня никакие трусы не налезают.

— Почему?

— Хвост мешает.

На той стороне пару секунд молчали, а потом одобрительно сказали:

— Молодец!

Я положил трубку на рычаг и хмыкнул. Идиотский розыгрыш. Да еще и древний, как дерьмо мамонта. Мы в училище оригинальней развлекались… хотя где оно теперь, то училище?

От таких мыслей мне сразу взгрустнулось. Пойти ли еще подремать? Или пошарить в холодильнике на предмет легкого ночного перекуса? Или, может, выбраться наружу, полетать над ночной Москвой?

На этом последнем я и остановился. Если и есть в жизни яцхена светлые стороны, так это возможность летать. Когда я был человеком, то даже не догадывался, какого счастья лишен, бескрылый.

Домой я вернулся в семь утра. Меня никто не заметил — много ли людей бродят по улицам декабрьскими ночами? Многие ли из них смотрят в черное небо, затянутое тучами? В новогоднюю ночь — да, многие. Но сегодня еще только двадцатое декабря, так что свидетелей у моей прогулки не оказалось.

Я тихо проскользнул в кухню. На плите аппетитно шкворчали сосиски, а Святогневнев возился с тостером. Щученко стоял у темного окна, глядя в него, как в зеркало, и брился электробритвой. Усы он старательно обходил стороной, а вот подбородок выскоблил до идеальной гладкости.

— Здорово, Олег, — кивнул мне Святогневнев.

— Доброе утро, Лева. А где Джемулан?

— Мужик тот?.. Да дрыхнет еще. Как сурок.

— Ну пускай дрыхнет пока… Представляешь, Лева, а мне сегодня сон приснился, — поделился я.

— Яцхенам снятся сны? — удивился Святогневнев.

— В том-то и дело, что обычно я без снов дремлю — так, проваливаюсь куда-то и… ну и так далее. А сегодня вот приснился… да еще странный такой. Как будто я снова человек, а за мной гонится… я сам. Только нынешний, шестирукий.

— Шо значить снова человек? — насторожился Щученко. — Вы ж инопланетянин! Пришелец с ентого… как его… Альдебарана, что ли?.. Запамятовал, шо вы мне там в анкете накалякали.

— Полковник, я же вам уже говорил — я не инопланетянин.

— А хто ж тогда?!

— Демон, — досадливо огрызнулся я.

— Вы мне это бросьте, товарищ Бритва! — погрозил пальцем Щученко. — Существование инопланетных товарищей я еще в принципе согласен допустить, поскольку это не противоречит советской науке и неоднократно предсказывалось советской научной фантастикой в лице, значить, товарищей Толстого и Солженицына. А демоны и прочая нечисть — это все бесовщина и мракобесие. Такое, значить, только в отсталых буржуйских странах бываеть.

— Ну и хрен с ним, — отмахнулся я. — Лева, у тебя сонника случайно нет? Охота глянуть, к чему такие сны снятся.

— Нету у меня сонника, — снял сковороду с плиты Святогневнев. — Мне вообще ничего не снится… да я и не сплю, собственно.

— Знамо дело. А вам что сегодня снилось, полковник? — полюбопытствовал я.

— Глупейший, значить, вопрос. Запомните, товарищ Бритва, настоящему, значить, коммунисту могуть сниться только вожди мирового пролетариата или победа мирового коммунизма!

— А голая женщина не может присниться?

— Только ежели Надежда Константиновна Крупская!

— А вам что сегодня снилось, товарищ куратор? — спросил я у Джемулана, как раз вошедшего в кухню.

Сид окинул нас троих пренебрежительным взглядом. Увиденное ему явно не понравилось. Он вытер совершенно сухие руки совершенно сухим полотенцем и ядовито процедил:

— Если у вас есть время болтать о таких глупостях, быть может у вас найдется и время объяснить мне, почему из кранов не идет вода?

— Так отключили еще третьего дня, — пожал плечами Святогневнев. — Ремонтные работы у нас — до конца недели воды не будет. Никакой — ни горячей, ни холодной.

— Серьезно? — огорчился я.

— Ну а кого волнует, что кладбищенскому сторожу помыться негде? — посетовал Святогневнев. — А идти в ЖЭУ скандалить мне не с руки — они и так на меня косятся последнее время. Фиг уж знает, почему.

— Может, они там просто все антисемиты? — предположил я.

— Так я же не еврей.

— Да это я так шучу.

— А… Извини, Олег, я просто не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда тупишь.

— Я всегда шучу, — обиделся я. — Я вообще по жизни добрый и веселый человек. Просто кое у кого нет чувства юмора, и эти кое-кто не понимают моих шуток. Не буду называть конкретные имена.

Джемулан все же кое-как ополоснул рожу водой из ведра. Святогневнев с утра сходил на колонку. Однако этого сиду показалось недостаточно — он даже собрался прыгнуть в другой мир чисто для того, чтобы принять ванну.

— Думаю, Хорадзима подойдет, — задумчиво произнес Джемулан, сверившись с ирбинкобоем. — Среди его достопримечательностей названа знаменитая на сотню миров купальня. Если верить рекламному проспекту, ее посещают даже боги.

— Правда, что ли? — усомнился я.

— Реклама обычно сильно преувеличивает. Но даже если там в тысячу раз хуже, чем обещают, это все равно лучше ржавого ведра с ледяной водой.

— Можно подумать, у нас тут бани плохие, — обиделся за державу я. — А ты вот в Сандунах бывал? Если не бывал, тогда молчи лучше.

Признаться, в Сандуновских банях я и сам не бывал. В Москву я впервые нагрянул уже будучи яцхеном, а в этом виде достаточно сложно посещать общественные места. Особенно такие, где все голые.

Ну вот теперь и восполню пробел.

Услышав о походе в баню, оживился и Щученко. Полковник любил и ценил хорошую парилку.

— Езжайте на метро до «Кузнецкого Моста», а там дуйте по «Неглинной», пока не дойдете до Звонарского, — проинструктировал нас Святогневнев. — Найдете сами-то?