Сергей Юрьев - Нашествие с севера Страница 23

Дриз, не снимая сапог, завалился на лежанку и начал в упор смотреть на Хозяйку, которая сидела в собственном его кресле, изящно разбросав по плечам длинные темные волосы. «Всё-таки как же она хороша, эта дрянь», — подумал он, и тут же его скрутил внезапный приступ страха. Он посмел, пусть мысленно, назвать ее дрянью. Но страх его был замешан на сладости запретного плода… Он уже совсем было успокоился, но тут на него обрушился сокрушительный и совершенно неотразимый удар.

— Чтобы нравиться тебе, нельзя не быть Дрянью! — Хозяйка величественно поднялась и нависла над ним черной тенью. — Ты упорно допытываешься моего имени, так вот — отныне можешь называть меня Дрянью и никак иначе. Если ты хоть раз назовешь меня иначе, я превращу тебя в бессловесное чучело, сделаю тебя пленником того тела, которое ты занял…

Каждое слово, как отравленный кинжал, вонзалось в его плоть и тупыми ударами обрушивалось на то, что когда-то было его душой. Он скатился с лежанки, как раненый вепрь, отполз в самый темный угол комнаты, но тень Хозяйки, нет — Дряни продолжала надвигаться на него. Лишь где-то на дне сознания промелькнуло сожаление о том, что он посмел вообразить себе, что может хоть что-то скрыть от сил, владеющих им. Он впервые понял, что он часть этих сил, что он не вовне, а внутри их и… Тень исчезла, Дрянь по-прежнему сидела в кресле и была по-прежнему прекрасна. Дриз поднялся, стряхнул с себя паутину, вскользь подумав о том, что неплохо бы казнить слугу, убирающего в опочивальне, вернулся к лежанке. Он хотел было вновь завалиться на нее, сделав вид, будто ничего не произошло, но не посмел.

— У тебя есть неделя… — сказала Дрянь своим обычным бархатным голосом. — Через неделю или чуть позже примчится гонец из Холм-Дола и призовет тебя встать под знамена лорда Бранборга и отправиться с войсками в поход на север против общего врага, который настолько свиреп и отвратителен, что ни один лорд, достойный своей короны, не отказался бы сразиться с ним. Ты ответишь, что согласен, но пусть сам лорд Бранборг встает под знамена Кардогов. Если они согласятся, возглавь поход, и я подарю тебе легкую победу. Тогда ты станешь лордом лордов, потому что после победы воины всех Холмов станут твоими. А потом ты потребуешь, чтобы и Холм-Гот подчинился тебе…

— А если лорды не согласятся? — прервал ее Дриз, к которому вернулась часть былой смелости. — Ведь, скорей всего, так оно и будет.

— Если они не согласятся, ты объявишь им войну и нападешь, пока они не объединили свои силы, — сказала она, улыбаясь. — Ведь у моего лорда самая большая и самая преданная армия, какой нет ни больше ни в одном Холме. И еще у тебя есть я, твоя восхитительная Дрянь. — Она снова поднялась, но странным образом вся ее одежда осталась лежать в кресле, а сама она предстала перед ним совершенно обнаженной.

Дриз подскочил с лежанки и бросился ей навстречу, но его руки схватили пустоту. Дрянь (а он действительно уже не смел называть ее иначе) исчезла. Лишь ее накидка, как будто от порыва ветра, свалилась с кресла и бесформенной грудой замерла на полу. Лорд привычным движением схватил один из кинжалов, лежавших на туалетном столике, нацелился было метнуть его в оставленную Дрянью накидку из шкуры черного барса, но, сдержав себя, развернулся и вонзил кинжал в собственную лежанку. Присмотревшись к вибрирующей после удара рукояти, он узнал именно тот кинжал, которым лорд Кардог зарезал своего беспомощного брата Дриза…

Соул был услужлив и молчалив. Сак был секретарем лорда, а Соул был секретарем Сака, и доклады, с которыми Сак приходил к лорду каждое утро, готовил по ночам Соул. И когда Сака не стало, Соул занял его место так естественно, что на это никто не обратил внимания в той суматохе, в той веренице великих событий, которые вели Дриза к высшей власти. Соул теперь тенью следовал за лордом, и даже сам Дриз не заметил, что начал советоваться со своим новым секретарем, а тот, казалось, сам не заметил, что начал давать советы своему грозному господину. Когда он говорил «Великий лорд…», он это делал так буднично, что это никем не воспринималось как лесть, но всё чаще и чаще он обращался к Дризу «Мой лорд…», что обычно дозволялось лишь дальним родственникам и близким друзьям. Для него уже не имело значения, что родственников у лорда не осталось, а друзей никогда не было…

— Мой лорд! — сказал Соул, идущий за спиной Дриза впереди остальной свиты. — Леди Нега упала от усталости и говорит, что больше не может…

— Скажи ей, что если она не дойдет с нами до трактира, я пришлю своих пьяных сотников помочь ей, — сказал лорд, усмехнувшись. Соул сдержанно хохотнул в ответ и бросился исполнять приказание, и несчастная дама из свиты в отчаянье заковыляла в хвосте процессии. В тот день случилась внезапная оттепель, и полы ее длинного платья волочились по грязным лужам.

Сегодня Дриз решил совместить приятное с полезным — вечернюю прогулку с посещением трактира, в котором, получив жалованье, в последнее время дневали и ночевали его сотники. Он отправлял к ним посыльных, но они возвращались, передавая слова сотников, что, мол, лорд приказал только его личные приказы исполнять, а больше никого не слушать, и никто, кроме лорда, им теперь не указ.

Таверна располагалась прямо в нижнем уровне крепостной стены и даже имела небольшую дверку, ведущую наружу, через которую в более спокойные времена за определенную плату в замок пропускали торговцев дурью, бродячих фокусников и гулящих девиц. Но уже несколько лет этот ход был наглухо замурован, и с тех пор таверна несколько утратила популярность среди всякого отребья, которое часто ходило в лохмотьях, но всегда было при деньгах. Теперь здесь чаще засиживались после караулов дружинники лорда, и это гораздо меньше устраивало хозяина заведения, потому что они часто имели обыкновение не платить, а управу на них найти было труднее, чем на прочую публику.

Когда процессия во главе с лордом приближалась к таверне, все прибавили шагу, надеясь хоть ненадолго попасть в сухое теплое помещение. Соул решил было пробежать вперед, чтобы услужливо отворить перед лордом дверь, но потом справедливо подумал, что тот не откажет себе в удовольствии распахнуть ее ударом ноги. Так оно и произошло, разве что дверь от удара не только распахнулась, а слетела с петель и, разломившись пополам, влетела в тускло освещенное дымными горелками помещение, придавив кого-то уже и так стоявшего на четвереньках. Все, кто был в таверне, тут же повскакивали с мест, хватаясь за оружие, но как только самые бдительные разглядели, кто стоит на пороге, многие из тех, кто мог еще стоять на ногах, встали навытяжку и устремили преданные взоры на своего господина. Лорд пальчиком поманил к себе хозяина таверны, предусмотрительно забившегося в самый дальний угол, и тот, заранее согнувшись в поклоне, быстренько к нему подбежал, не забыв накинуть на руку свежее полотенце. Лорд схватил его за вздернутый подбородок, достал другой рукой из-за пояса кошель с деньгами и сунул его хозяину за шиворот.