Варвара Мадоши - Драконье Солнце Страница 23

Да нет, нечего переваливать вину с себя на обстоятельства. Сам виноват, сам будешь исправлять.

— Что, хочешь расплатиться с астрологом за то, что он провел тебя? — спросил герцог.

Я поднял на него глаза. Герцог улыбался.

А я, неожиданно для себя, сказал правду: Правдой была мысль, что пришла ко мне пару моментов назад, разве что обогащенная.

— Нет, милорд. Я зол на него, но квитаться не собираюсь — он ничем не нарушил клятвы. Обещал отдать мне Драконье Солнце — и отдал. Так что во всем виноват только я. А значит, мне и исправлять. Нам все равно нужно Драконье Солнце, от этого никуда не деться.

А про себя я подумал: «Ну Гаев! Погоди ты у меня!»

3. Записки Астролога

Большое село называлось Аксдорф. Ярмарка здесь, наверное, была велика и в обычное время, по седьмым дням недели[21]. Сюда приезжали обменивать и продавать товар крестьяне из многих соседних деревень, у которых не было возможности быстро обернуться туда и сюда до Адвента. Сейчас, однако, ярмарка была еще бойчее, чем всегда, и места занимала много на удивление: здесь остановилось порядочно купцов из тех, кто везли свои товары в Адвент, чтобы либо продать их там, либо отправить морем дальше. Часть торговцев, узнав о нападении герцога, поворотила коней да и отправилась восвояси, сетуя на причиненный убыток, часть решила обогнуть несчастный город и везти товар дальше, в Нейт. А некоторые, что не могли по каким-то причинам позволить себе долгий переход, развернули торг прямо здесь, в Аксдорфе. Продавали они дешевле, чем обычно, ибо понимали, что по городским ценам покупателей не найдется, а хоть какую-то прибыль получить хотелось. Рачительные хозяева со всей округи кинулись сюда, почуяв выгоду. Хоть кому-то осада на пользу.

Проходя по улице, я увидел, как из двери трактира вышли двое. Вывеска заведения когда-то в незапамятные времена изображала, должно быть, громадного сома, на котором верхом ехал маленький мальчик, держась за усы. С тех пор краски успели выцвести, а рисунок вытерся почти до полной неузнаваемости; этим мальчиком вполне мог оказаться и сам владелец — лысенький тощий старичок, который выскочил на улицу за посетителями. Провожал. Ну еще бы… С такими гостями следует держать ухо востро, и, уж точно, оказывать им все возможное уважение. А то мало ли что…

Один из двоих был высок и широкоплеч, хоть и худощав. Длинные волосы, какие носят мужчины на самых полуночных из Закатных островов, были заплетены в косу, почти достигающую пояса. Второй был толстым, если не сказать круглым, и низкорослым. Стрижен коротко, ежиком — под шлем. Его меч висел не на спине, как у первого, а у бедра, вольготно похлопывая хозяина по ноге. Ножны из диковинной клетчатой кожи показались мне смутно знакомыми. Так же как и рукоять, сделанная в виде полуобнаженной, неимоверно изогнувшейся женской фигуры. «Танцовщица! — вспомнил я вдруг. — Вот как зовут этот меч! А кожа, из которой сделаны ножны, называется крокодиловой!»

Человека же я не узнавал. Нет, вроде бы, рост был тот… но полнота?… Мог ли знаменитый боец так раздаться вширь всего-то за… да нет, теперь получается, что мы не виделись почти семь лет! Такой срок кого хочешь доконает. Да вот хоть меня взять.

Я замер на другой стороне улицы. Замер попросту от неожиданности, хотя по уму мне полагалось бы скрыться в ближайшем переулке, только меня и видели. Однако хотелось совершенно иного. Хотелось подбежать к этому человеку со всех ног, начать расспрашивать… Начать рассказывать о себе, начать говорить — просто чтобы услышать наконец звуки родной речи.

«Только бы он не обернулся, — думал я. — Только бы он просто прошел дальше, спиной ко мне. А то ведь не удержусь…»

Он обернулся. Древние силы знают, что его надоумило — может быть, случайность, может быть, некое звериное чувство, которое, как говорят, появляется у бывалых воинов. Он посмотрел на меня. И, самое страшное, он меня тоже узнал. Какое-то время — мне показалось что долго, хотя на самом деле едва ли прошло несколько секунд, — он молчал, словно вспоминая что-то, потом крикнул.

— Райн! — он быстрым шагом направился через улицу ко мне. — Райн Гаев!

«Р» оба раза было раскатистым и звонким. Такого даже в шпрахсте не бывает. Только в Речи.

— Простите, вы ко мне обращаетесь? — сдержанно спросил я на арейском, языке, на котором говорили в Адвенте.

— Райн! — дядя Игорь, мамин побратим, боевой товарищ и вернейший друг, остановился в двух шагах от меня. — Райн, какого черта?! Ты что, меня не узнаешь?! Что это за шутки?! — он продолжал говорить на Речи.

— Простите, — еще раз повторил я на арейском. — Как вы ко мне обращаетесь, любезный?

— Райн! — он схватил меня за плечи. — Тебя что, в самом деле по дурной башке стукнули, что ты соображение потерял? Прекрати дурить, а то как…

Я стряхнул его руки.

— Прошу извинить, вы, вероятно, пьяны, — так же холодно произнес я, и сделал попытку пойти прочь.

— Постойте, — дядя Игорь перегородил мне дорогу. Слава всем силам мира, теперь он говорил на арейском, и мне не приходилось делать над собой усилие, чтобы не отвечать ему на Речи. — Прошу меня простить, — он неловко поклонился. Впрочем, в глазах его не было и следа неловкости: взгляд был холоден и пронзителен. — Я принял вас за одного человека… Он сын моей названой сестры. Юный стервец сбежал из дома совсем несмышленышем, и пропал. Сестра с мужем считают его погибшим. Когда я гостил у них с год назад, они уже и перестали ждать его возвращения. Я подумал, что юноша просто слишком горд и совсем забыл о своей семье, вот и не хочет возвращаться домой. Прошу простить. Вы, вероятно, не он.

— Разумеется, нет, — брезгливо произнес я, отряхивая рукав, словно рука дядя Игоря оставила на нем следы. — Меня даже несколько оскорбляет сравнение с таким неблагодарным молодым сыном. Я только делаю скидку, что вы, вероятно, очень хотели обнаружить этого юношу, а во мне, должно быть, есть некое с ним сходство. Разрешите только мое недоумение: на каком языке вы сперва ко мне обратились, думая, что я — это он?

Дядя Игорь смотрел на меня все так же, и подозрительность не покидала его взгляда.

— На северо-востоке, — сказал он, — есть страна, которую ее жители называют Великой Шляхтой. Оттуда родом и я, и тот юноша. Оттуда же и язык.

— Спасибо, — я кивнул.

— И вам спасибо, что не держите зла за мою досадную ошибку, — дядя Игорь ответил мне таким же кивком.

Когда я пошел дальше по улице, он еще оглядывался мне вслед — думал, наверное, «он или не он?». Дядя Игорь последний раз видел меня, когда мне было лет пять. Я понимал, что стал очень похож на отца, но сходство, хоть и было сильным, все же не делало меня его двойником. Кажется, держался я именно так, чтобы никоим образом не подкрепить его догадку. Или все таки?… Засомневался ли он?… Может быть, остался при своем мнении, что я — испорченный молодой человек, который знать не хочет прежнюю родню?… Что ж… тоже не худший вариант.