Воплощённый. Падение рода (СИ) - "АлеХа" Страница 24

— А ты знаешь, как ощущается Стихийная-Симфония? — задал встречный вопрос я.

— Нет, но нас учили, — упрямо поджала губы Рух, — что мана Стихийной-Симфонии больше огненная, чем воздушная или водная! А твой артефакт выдаёт голимый лёд, приправленный чем-то совершенно непонятным!

— И? — провокационно улыбнулся я.

— Но всем же известно, что нельзя сменить настройку, — растерялась Рух, — а твой артефакт её сбивает, ломает, перестраивает. Я чувствую…

— Так, стоп! — я поднял руку, останавливая этот совершенно ненужный спор, — никого убеждать или принуждать я не собираюсь. Не хотите в Стихийную-Симфонию, дело ваше. Техники закрытия от энергии чужих Планов известны даже новичкам. Закройтесь и забудьте всё, что тут видели и слышали! Вернётесь в школу, день-два и снова будете на мане Порядка, забыв это приключение, как страшный сон!

— Я хочу! — упрямо возразила Рух, — и Сол тоже хочет! Но есть проблема. И ты знаешь какая!

— Я мысли читать не умею. Есть вопрос, задай, — пожал я плечами. Если бы проблема была только одна. Я тут видел кучу проблем, но на большую их часть мне было наплевать.

Вопрос задала не Рух. Вопрос задал Царёв. Тяжело вздохнув, словно переступая через себя, он перебил Горохову и поинтересовался:

— Что дальше, Найдёнов? Скоро выпуск и взрослая жизнь. Ещё полгода назад я рвал подмётки, чтобы понравиться вербовщикам Апраксиных. Метил в их гвардию. Сколотил отличную банду. Но тут всё полетело в хаос! Апраксины нас слили, но даже после этого выбора у меня и у остатков моей банды всё равно не было.

Наш разговор внимательно слушали все. Игла, занимаясь завтраком, разве что ушами не шевелила, прислушиваясь к тихому голосу Царёва. Стержень и Нудный, грели уши, валяясь рядом. Крыло пересел поближе, и, обходя Царёва, одобрительно так похлопал его по плечу.

— Мы выросли в мясной школе Апраксиных, у нас была одна дорога, — продолжил Царёв, — но сейчас это уже не точно. Твой «артефакт» спокойно ломает настройку на Порядок. Рух подтвердила. Да и без неё видно. Сначала Криворукова перестала быть криворукой, потом вся твоя Крылатая банда. Слухи вокруг вас даже близко не угадали! Сейчас я это понимаю! Сейчас мои страхи выглядят смешно. Это задание мы выполним, не напрягаясь. Это даже не вопрос! Вопрос в том, что дальше? В твоих планах, Найдёнов, найдётся место ещё для двоих бойцов?

Вот твою же маму, Царёв! Вот прямо за ногу её и прямо об угол дома!

Какие у меня, к чёрту, планы?

Нет у меня никаких планов. Так, одни наброски на будущее.

Адаптироваться, вжиться, не сдохнуть. Вот и все мои планы. Мне даже отомстить Апраксиным уже не так хочется, чую, новый директор встанет им поперёк горла хлеще, чем я смогу придумать.

Мою кривую ухмылку Царёв понял по-своему.

— Если хочешь, я прилюдно извинюсь, дам клятву служить. Это нормальная практика для любого магического рода!

— Царёв, ну-ка утихни, — шикнул на него Крыло и почти серьёзным тоном добавил, — не видишь, будущий глава рода задумался о будущем своего рода! Не спугни. А то процесс это не простой, особенно с непривычки!

Захотелось ударить Крыла чем-нибудь тяжёлым, но, к моему глубокому стыду, он был прав. Процесс размышлений о будущем рода был для меня непривычным.

Я знал только, что Долину-Туманного-Предела я Воплощу. Полноценно. Артефакт, который я выдавал за «Катализатор», давал мощный поток маны костяного двора, но это был совершенно не тот уровень, который бы дал полноценный «зиккурат». Но он уже сейчас облегчал мне работу в этом направлении, срезав путь почти вдвое. Воплощённая через него магия костяного двора была плотнее, рассеивалась гораздо медленнее и была способна провести большую часть энергии, необходимой на Воплощение Сердца Долины-Туманного-Предела. Воплотив его, я стал ближе к Воплощению полноценного «зиккурата».

Но это не касалось напрямую рода и его будущего. С магическими родами всё было непросто. Все они, так или иначе, были связаны между собой и завязаны за императора. Совет родов при императоре, реестр родов, обязанности и привилегии. Вермайер мне что-то рассказывал такое, но я пропускал мимо ушей. Где я, а где все эти обязанности и привилегии родов. Или совет родов при императоре. Запомнил только, что официальный магический род — это нихрена не просто.

— Давай так, Царёв, — я тяжело вздохнул, признаваясь себе, что и этим тоже придётся заниматься. По крайней мере, разобраться в деталях, — планы — та ещё ерунда. Особенно, после столкновения с реальностью. Пока я не научился гнуть реальность об свои планы, предпочитаю планов твёрдых и в деталях, не иметь. Во избежание, так сказать. Но! У меня есть мысли, задумки, направления, куда будет двигаться род, когда я всё-таки встану во главе. Могу только сказать, что верным последователям, которые хотят двигаться вместе со мной и родом, я всегда рад. Последователям сильным, одарённым, на полную катушку использующим родовую магию. Таким всегда найдётся место в моих, типа, планах.

На том и порешили. Не сказать чтобы Царёв был вот прямо счастлив моим ответом, но это был максимум, на который я был готов пойти. Обещать незнамо что я не собирался. Сам в том ещё шатком положении. Свои бы хвосты прикрыть.

Следующей ночью горизонт в стороне Екатеринбурга пылал багрянцем, до нас долетали звуки взрывов. А уже утром Нудный сообщил о движухе.

Дикие, судя по всему, получили по морде и спешили к себе домой.

Ещё через двенадцать часов все группы, группки и одиночки нас миновали и медленно, но уверенно начали двигаться к границе чувствительности магии Нудного. К этому моменту лагерь был уже свёрнут. Мы оставили в пещере большую часть ненужной поклажи. С рабочей магией большая часть вещей нам была просто не нужна. Заберём на обратном пути. Накинув на себя максимум заклинаний, тихими, невидимыми на белых склонах гор призраками, рванули следом за дикими.

Дикие двигались без привалов, останавливаясь только на ночёвки. Маршрут выбирали странный. Много петляли, двигались в низинах, часто ныряли под снег и проходили по известным только им, заранее подготовленным снежным тоннелям километр или несколько. Если бы не таланты Нудного, мы бы их либо потеряли, либо они нас заметили. Визуально наблюдать за ними с расстояния было практически невозможно. Директорские горгульи первый день ещё кружили над нами и колонной диких, но уже после первой ночёвки исчезли из чистой синевы неба.

Мы шли за ними, не приближаясь ближе, чем на полкилометра и не отпуская их больше чем на километр.

На очередную ночёвку дикие встали на берегу небольшого озера и мы по уже привычной схеме зарылись в снег, магией формируя замкнутый объём, не пропускающий наружу ни свет, ни звук, ни тепло.

По опыту прошлых ночёвок, в половину шестого утра мы уже были готовы продолжить преследование. Обычно дикие начинали движение в шесть. Но в этот раз они не сдвинулись с места ни в шесть, ни в половину седьмого. Нудный напрягся, вливая максимум маны в своё поисковое заклинание, но ничего интересного и нового не нащупал. Движения в лагере диких не было. Количество целей не изменилось. И это было странно.

Это было третье утро, которое мы встречали, вися на хвосте у отступающих.

В семь, заинтригованные до крайности, мы выдвинулись на разведку. И если раньше, сопение Царёва не было принципиальным, то сейчас, когда мы приблизились к лагерю диких ближе, чем на пятьдесят метров, это была проблема. Держать постоянно активным заклинание скрытности было опасно, в инструкции директора было сказано, что дикие могут ощущать активную магию и артефакты. Это было не точно, но рисковать мы не хотели. Завалить миссию из-за такого пустяка было бы обидно. Оставлять Царёва одного, как и делить группу на две части, тоже было неразумно.

Забравшись на небольшой холм, с которого должен был открываться неплохой вид на ночную стоянку диких, мы аккуратно, по сантиметру продавливая снег, попытались рассмотреть берег озера. Было темно, не горело ни одного костра. Даже угли, судя по всему, потухли, рассыпавшись пеплом, так как берег озера был совершенно тёмным. Чуть более светлым, чем чёрная вода озера. Но даже в полной темноте, с луной, закрытой тучами и без единого источника света вокруг, было понятно, что нас жёстко обвели вокруг пальца. Никакого лагеря диких перед нами не было. Лишь голый берег, изобилующий камнями.