Краденая магия. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич Страница 24

«Валите на князя Сергея, сударь, с него уже не спросишь», — с готовностью подсказал «паук».

— В домашней библиотеке Сергея Казимировича, моего приемного отца, имелся экземпляр, — заявил я.

— В самом деле? — удивился Рылеев. — Не могу не признать, что с покойным князем Сергеем мы несколько расходились во взглядах на отдельные события прошлого царствования… Что ж, сударь, — согнал ротмистр с лица самодовольную улыбку. — Вынужден принести свои извинения. За ответ без задержки я обещал вам дополнительный балл, но, к глубокому сожалению, присуждать абитуриенту более двух полных дюжин мне запрещено. Посему примите от меня заслуженные вами «двадцать четыре», а остальное — буду должен. Уверен, случай расплатиться мне еще не раз представится: поздравляю вас с поступлением в Федоровский кадетский корпус, молодой князь!

Поступлением? Уже? А, ну да, двадцать четыре балла — больше на истории не получит никто, а значит, ниже своего проходного тридцать пятого места я уже никак не съеду!

— Благодарю, господин ротмистр! — просиял я.

— Вам, сударь, спасибо — за удовольствие, полученное от блестящего ответа! Можете идти… праздновать успех, — снова улыбнулся Рылеев.

— Благодарю, господин ротмистр! — не придумав лучшего ответа, как заведенный повторил я — и покинул экзаменационную аудиторию.

Глава 16

в которой я говорю лишнее

Надя проходила испытание последней — в одиночестве, партнеров по тройке ей уже не досталось. И вышло так, что возвращение Морозовой из экзаменационной аудитории я пропустил. Всего-то на несколько минут отлучился от дверей — очень нужно было. Подумал, успею. Но, когда вернулся, девушки внутри уже не было. Но я-то этого не знал, и проторчал в пустом коридоре еще какое-то время — пока из комнаты не появился Рылеев и не запер ее за собой на ключ. Поняв наконец свою ошибку, я поспешил во двор.

У информационного стенда толпился народ — и первым делом я принялся высматривать Надю в этой толчее, но не преуспел.

Быстро выяснив, что Морозовой нет и здесь, я уже собирался продолжить поиски на аллее, но задержался, решив все же для верности собственными глазами увидеть свою фамилию в перечне поступивших. Двойная, через дефис — чтобы ее опознать, даже буквы разбирать не требовалось…

Я глянул в конец рейтинга — в списке осталось всего тридцать шесть пунктов — и к своему удивлению, и даже некоторому испугу, себя там не обнаружил. Нахмурившись, неуверенно скользнул взглядом выше — аж до второй дюжины. И там нет!

Что вдруг могло пойти не так?!.

«Еще выше, сударь!» — подсказал мне Фу.

«Да ладно!..»

Тем не менее я перевел взор к самому верху списка и наконец нашел то, что искал: ни много ни мало — на третьей строчке! Серьезно?!

«Более чем, сударь. У вас девяносто девять баллов. Это третий результат среди поступивших в сем году!»

«Кру-уто! — не веря своим ушам — не говоря уже о глазах — покачал я головой. — А у Воронцовой сколько?»

«Забавно, что в первую очередь вы вспомнили именно о молодой графине», — усмехнулся фамильяр.

«Просто раньше третье место занимала именно она. Так я что, ее опередил?!»

«Нет, сударь. Воронцова возглавляет рейтинг, набрав сто пять баллов».

«Черт, — буркнул я. — А Надя, значит, на втором месте?»

«На втором Ясухару — сто три балла. А Надежда Александровна, увы, только на четвертой позиции».

«Не может быть! — оторопел я. — Она же была лидером!»

«Должно быть, с историей у нее вышла какая-то незадача. По итогам последнего испытания Надежда Александровна добавила в свою копилку всего четырнадцать очков — и выбыла из первой тройки».

— Офигеть… — пробормотал я вслух, но, опомнившись, тут же снова перешел на безмолвную речь: «Где она, Фу?». Завертел головой, но Морозовой, понятно, не увидел.

«Не знаю, сударь».

— Кого-то потеряли, молодой князь? — раздалось вдруг рядом. Я нервно обернулся: вопрос задала Тереза фон Ливен.

— Нет, — на автомате бросил я. — То есть… Сударыня, вы случайно не видели Надежду Александровну? — спросил затем.

— Госпожу Морозову? — уточнила молодая баронесса. — Мне кажется, она пошла в сторону казармы.

— Расстроенная? — зачем-то спросил я.

— Ну, прыгавшей от радости я бы ее, пожалуй, не назвала, — пожала плечами моя собеседница. — Кстати, сударь, позвольте поздравить вас с попаданием в число избранных, — я даже не сразу понял, что это Тереза так говорит о первой тройке рейтинга. — И поблагодарить за то, что вызвались отвечать первым и тем самым дали мне время на подготовку. Случись иначе — нипочем бы мне не видать проходного балла!

«А вы прошли?» — чуть не спросил я машинально — фамилию молодой баронессы в списке я, понятно, не искал — но фамильяр успел меня упредить:

«Прошла. Тридцать четвертое место».

— Пустое, сударыня, — обронил я. — А за поздравления благодарю. Примите в ответ и мои. А сейчас прошу меня извинить… — я показал глазами в направлении пятого чертога.

— Благодарю, сударь, — по-мужски поклонилась фон Ливен. — Разумеется, не смею вас задерживать, молодой князь…

По пути к казармам я все прикидывал, что скажу, если в Надиной комнате помимо нее окажется и Воронцова, но уже у лестницы Фу меня остановил:

«Не поднимайтесь, сударь. Я нашел Надежду Александровну — она не у себя».

«А где?» — быстро спросил я.

«За седьмым чертогом».

«За столовой? А что там?»

«Там, сударь, много чего. Но среди прочего — перелесок, в перелеске — поваленное дерево, а на оном дереве сидит та, кого вы ищете».

«Зачем Надя сидит на дереве?!» — то, что ствол повален, из внимания я сперва как-то упустил, а когда сообразил, вопрос был уже задан.

«Грустит, сударь».

Ну, в общем-то, да. На дереве, не на дереве, но не в комнате же Морозовой переживать — когда туда в любой момент может заявиться Милана!

Выбежав из здания казармы через черный ход, я бросился вокруг седьмого чертога — и, проносясь мимо дверей столовой, едва не сбил неосторожно вышедшую из них девицу. Точнее, даже сбил, но успел сориентироваться и подхватить, не позволив шмякнуться наземь.

— Ого! — воскликнул та — и я узнал в своих объятиях Марию Муравьеву. — Ну, молодой князь, у вас и темперамент!.. Что, изволите прямо здесь, вместо обеда?

Как говаривал в мире-доноре мой родной отец, кто о чем, а вшивый все о бане…

Кстати, а длинноножка что, тоже поступила? Или просто зашла перекусить напоследок за казенный счет?

— Прошу прощения… — я попытался выпустить девицу, но она уже и сама за меня держалась — и достаточно крепко. — Я вас не заметил, сударыня…

— А вот сейчас обидно было! — на миг поджала губки Муравьева, но тут же снова сложила их в улыбочку. — Обычно меня трудно не заметить, сударь! — заявила она, тряхнув каштановой шевелюрой — так, что локоны зацепили мою щеку. — Ну а особо невнимательным я могу и сама о себе напомнить… — девица лукаво прищурилась и резко подалась вперед, дотянувшись до меня упругой грудью — немалой своей частью уже выглянувшей наружу из глубокого декольте.

Я попятился, чем только заставил плотоядную улыбку Муравьевой растянуться еще шире.

— Прошу меня извинить, сударыня, — выговорил затем. — Давайте в другой раз…

— Ловлю на слове! — усмехнулась девица.

— …продолжим эту беседу, — договорил-таки я, решительно высвобождаясь.

— Комната номер 333! — крикнула Муравьева уже мне вслед.

Значит, и правда, поступила — иначе из казармы ее бы уже выселили…

За седьмым чертогом виднелись еще какие-то строения. К ним вела посыпанная гравием дорожка, справа от которой и обнаружился упомянутый фамильяром березовый перелесок. От столовой Морозову видно не было, но, нырнув в зелень, я наткнулся на нее почти сразу. Девушка и в самом деле сидела на поваленном стволе, в пол-оборота ко мне, поставив локти на плотно сведенные колени и подперев кулачками подбородок. Остекленевшим взглядом она смотрела куда-то сквозь обступавшие ее легкомысленные березки.