Александр Рудазов - Серая чума Страница 24

Конечно, ни у кого не хватило времени озаботиться еще и удобствами – у магов доставало дел и без этого, а рабы банально не успели бы выполнить такую работу за те дни, что прошли со времени перегруппировки войск. Повсюду торчали шалаши и палатки – обиталища простых воинов, а также богато украшенные шатры магов и полководцев. Для предупреждения внезапных нападений имелись сторожевые посты, на искусственных высотах горели яркие огни.

Рабы поднесли Креола и Шамшуддина к одной из палаток и оставили там. Гишбар бросил на них быстрый взгляд и открыл было рот, чтобы окликнуть целителей, но его отвлекли. Вздымая тучи пыли, в ворота влетела огромная боевая колесница. А за ней еще две, и еще, и еще. При виде этого каравана все присутствующие немедля распростерлись в пыли – прибыло высокое начальство. С запозданием, надо сказать – их ожидали еще к полудню.

С первой колесницы сошел рослый старик с пушистой седой бородой – сам Энмеркар, сын Мескингашара, внук бога Шамаша, возлюбленный богини Инанны, завоеватель Аратты и победитель Энсухкешданны, император и верховный жрец Шумера. Вот уже три с половиной столетия этот человек правит государством – будучи на четверть богом, он стареет намного медленнее обычных людей (и отнюдь не только из-за ихора[15] в крови). Да и маги помогают ему оставаться крепким и сильным, несмотря на более чем преклонный возраст. Одетый в широкую накидку, вышитую арабесками и различными фигурами, опираясь на полутораметровый золоченый скипетр, он демонстрировал подлинное величие. За ним следовали зонтиконосец и опахальщик – оба со своими инструментами.

С двух других колесниц сошли лугаль[16] Агарзанн и Верховный Маг Шурукках. Первый немедленно призвал к себе коменданта крепости и углубился в составление плана решающей битвы с куклусами. Ее наметили на завтрашний полдень – эти создания Дагона не любят солнечного света.

Шурукках же приветливо обнял Гишбара – их связывала давняя дружба. Именно Шурукках некогда обучал молодого Гишбара боевой магии и ритуальному искусству. И он же несколько лет назад провел брачную церемонию Гишбара и Эйи, дочери колесничего самого Энмеркара. Правда, брак этот окончился печально – два года назад Эйя умерла.

Бывает так, что никакая магия не может сохранить жизнь…

– Здоров ли ты, Гишбар? – добродушно улыбнулся Шурукках. – Не тревожат ли тебя хвори?

– Не тревожат, учитель, все в порядке, – улыбнулся в ответ Гишбар. – И с моим сыном все в порядке – подрастает, на глазах наливается силой. Убедись сам.

Шурукках отогнул угол шатра Гишбара, посмотрел на пухлощекого карапуза, играющего с серебряным ножом, и спросил:

– Не боишься давать ему острые предметы? Зачем ты вообще притащил четырехлетнего мальчика в военный лагерь? Оставил бы в Хешибе, у нянек…

– Пусть заранее приучается, – гордо посмотрел на сына Гишбар. – Трой еще мал, но увидишь, он себя еще покажет!

– Будем надеяться, будем надеяться… а что с этими двоими?

– Это ученики Халая – Креол и Шамшуддин, – ответил Гишбар. – Вчера он без моего ведома отправил их к восточной границе – на разведку.

– В самое сердце некромантов Дагона? – удивился Шурукках. – Всего лишь учеников? Да что это с Халаем – ума он, что ли, решился? Но они, выходит, все же вернулись живыми?

– Ты видишь сам, учитель. Взгляни на того, что лишился глаз – он обучается всего лишь пять лет, но сумел самостоятельно исполнить Мост Серого Льда!

– О! – пораженно воскликнул Шурукках. – Я в свое время овладел этим заклятием только на одиннадцатый год… прекрасно, прекрасно… Если они еще и принесли ценные сведения, их непременно нужно наградить Радужным Жезлом Владык!

– Это высший орден для мага… – удивленно приподнял брови Гишбар.

– Да, заслужить его нелегко… – Шурукках удовлетворенно погладил пять совершенно одинаковых алмазных звезд, пришпиленных к правому шарфу. Под старость Верховный Маг стал немного тщеславным и начал награждать орденами сам себя. – Впрочем, насчет этого мы еще подумаем… Но подожди, ты сказал, его имя Креол? Не сын ли он архимага Креола, что живет во дворце Шахшанор близ Ура?

– Да, да, это тот самый Креол – единственный сын нашего лучшего элементариста.

– И, кажется, твой родич?

– Дальний, учитель, очень дальний. Кажется, мой дед приходился братом его бабушке… или наоборот, моя бабушка была сестрой его деда… Мне недавно сравнялось шестьдесят пять, учитель, память уже не так хороша, что раньше.

– Что ты, Гишбар, да разве это возраст для мага? Мне перевалило за восемьдесят пять, а у меня все еще сохранилась рыжина в бороде! Не смущайся, скажи лучше, что им удалось узнать?

– Пока мы не знаем этого, учитель, вначале нужно оказать им целительскую помощь… да, а почему ее все еще не оказали?!! – гневно повысил голос Гишбар.

– Я стараюсь, учитель! – втянул голову в плечи Хиоро, безуспешно пытающийся привести Креола в сознание.

– Немедленно приведите мастера-целителя! – потребовал Шурукках. – А теперь мы… о, светлый государь, что я могу сделать для тебя?

Подошедший Энмеркар милостиво наклонил голову, показывая, что настроен снисходительно. Юноша-скороход торопливо подал ему глиняную табличку с выдавленными значками, похожими на птичьи следы.

– Мне бы хотелось переговорить с тобой о некоторых государственных делах, о маг, – степенно сказал император.

– Разумеется, светлый государь. Ты повелишь мне пройти в твой шатер?

– Отчего же? В шатре душно и пыльно, а здесь свежо и прохладно – небо прозрачное, звезды блещут, свет Нанны[17] возвещает водам… Будет лучше, если мы побеседуем здесь… мальчик, возьми факел и держи так, чтобы твой государь хорошо видел все знаки, – холодно приказал Энмеркар.

Гишбар не посмел подслушивать разговор императора и Верховного Мага. Он отступил на несколько шагов и скрылся в шатре, совершенно позабыв о Креоле и Шамшуддине, по-прежнему лежащих в состоянии полутрупов. Хиоро сбивчиво бормотал целительные заклинания, стараясь сделаться как можно незаметнее – рядом с ним беседовали два первых лица государства!

– Полагаю, если будет на то милость Энлиля, с куклусами вскоре будет кончено? – первым делом осведомился император.

– О да, светлый государь, это дело нескольких дней, – улыбнулся Шурукках. – От их войск остались жалкие крохи, три четверти их вождей-некромантов нашли смерть в огненной печи, а Дагон со стыдом бежал обратно в Лэнг.

– Это замечательно. Но давай тогда обратимся к менее насущным делам. Мне только что принесли доклад о просьбах и ходатайствах со всех концов Шумера… – углубился в табличку Энмеркар. – Вот, для начала Каркемиш. Проклятые лувийцы замыслили отделиться от империи и стать городом-царством! Клянусь бородой моего деда Шамаша, я этого не допущу!