Валерия Веденеева - Дар демона Страница 24

– Это не самая приятная тема.

– Ты ведь говорил, что осиротел очень рано, и детство у тебя было не из легких. И ты никогда не упоминал ни отца, ни мать– только учителя, который подобрал тебя в Киритском княжестве во время Синей чумы...

– И что еще я говорил о своем детстве?– пустым голосом спросил Тонгил.

– Да ничего, почти что...– полуэльф вздохнул, и, решившись, добавил,– Арон, что с тобой последние дни творится? Ты на себя не похож.

Маг так долго молчал после его вопроса, что Мэлю показалось– и вовсе не ответит. Но все же отозвался– словно бы через силу, все также смотря куда-то в сторону, будто разговаривая с проемом окна башни:

– Был неудачный эксперимент. Очень... неудачный.

– И... что?..– полукровка мог лишь с содроганием представить, что, по мнению мага, можно было счесть «неудачным экспериментом» . Стоит только вспомнить, что, когда полгода назад, вышедший из-под контроля эмеаль Земли до основания разрушил южную башню– до сих пор не отстроенную– Тонгил лишь пожал плечами и назвал это «досадным побочным эффектом» .

– Ты ведь... не умираешь?– не выдержал Мэль.

– Нет,– маг хмыкнул,– с чего ты взял? У меня всего лишь провалы в памяти...

Глава 22.

Риен тоскливо смотрел на сестру, столь на себя непохожую, затянутую в мужской костюм, да еще с этими черными волосами, и пытался не думать о том, что теперь с ними обоими будет. В том, что будет непременно, юноша не сомневался– Тонгил знал обо всем, что творилось в его замке. Но даже если, чудом богов, Росане повезет стать исключением, обязательно вмешается проклятый полуэльф...

– В жизни не поверю, что отец тебя отпустил!– вздохнул Риен,– сбежала?..

Росана независимо пожала плечами:

– Ну да.

Было невероятно странно смотреть на худого паренька с разворотом плеч, совсем не подобающим изящной девушке, с мальчишеской плоской грудью, и сознавать, что это действительно его красивая вредина-сестра.

Только лицо осталось почти прежним.

– Амулет личины?– уточнил Риен без особой надобности. Девушка кивнула.

– Сними, а?– попросил юноша,– не могу тебя в этом облике видеть, не по себе как-то.

– Понимаю. Я сам... мне самой до сих пор в зеркало смотреть странно,– Росана расстегнула сережку с каплей жемчужины– такие носят все юноши с четырнадцати лет, сняла с шеи подвеску, потом тонкий обруч кольца. И, наконец, вынула из воротника рубашки маленькую, почти незаметную иглу с утолщением на конце.

– Амулет на четырех якорях?– с невольным уважением проговорил Риен. Сестра усмехнулась:

– На пяти,– и распустила крохотную, из одной пряди волос на виске, косичку.

Облик потек, меняясь: сузились плечи, проявились изящные бедра, а на груди красноречиво приподнялась рубашка. Посветлели волосы, став того же оттенка, что и у Риена.

– Ну что, теперь обнимешь?– поинтересовалась Росана, умудрившись, каким-то образом, соединить в вопросе ехидство с любовью и заботой о нем, Риене. А потом сама со всхлипом повисла у брата на шее...

Прием у императора закончился катастрофой.

Конечно, и прежде случалось так, что несдержанность Росаны ар-Корм вызывала неприятности.

Керану, старшему брату, когда он был еще жив, дважды пришлось драться в поединке с кипящими от негодования благородными тарами, не имевшими возможности вызвать на дуэль саму обидчицу. А одна ее невинная шутка над наследным принцем стоила графу унизительного извинения перед императором, а самой Росане– лишнего года в монастыре.

Но все же, по последствиям прежние неприятности и близко не стояли рядом с последней: девушка прилюдно оскорбила темного мага. И не просто темного мага, что уже невесело, а Тонгила– того самого, который за последние годы сумел подмять под себя весь север империи.

И сам его величество, и его главный советник отчего-то в дела Тонгила не вмешивались, избирательным образом ослепнув и оглохнув...

Да, великолепный бал в честь весеннего равноденствия обернулся катастрофой.

Узнав, что натворила его сумасбродная дочь, граф лишь бросил короткий ледяной взгляд на ничего еще не понявшую девушку, улыбающуюся от ощущения собственной победы и посрамления чернокнижника, и велел начальнику стражи немедленно отвезти ее в самое дальнее от столицы имение, в окрестности Кирет-града. А сам остался– надеялся, должно быть, что что-то еще можно исправить...

Первые дни в изгнании Росана с удовольствием вспоминала выражение лица мага, которому она так изящно указала на его, безродного выскочки, место. Вернее, на неуместность его пребывания среди благородных господ.

Вспоминала, как ей удалось, благодаря подслушанным сплетням, найти и надавить на его самое уязвимое место, и как Тонгил окаменел, а потом почти сорвался на вульгарный скандал...

Да, поначалу думать об этом было приятно, но шли дни, и вскоре доверенная служанка стала приносить ей странные новости. Такие, как известие о небывало сильном дожде, границы которого слишком четко совпадали с границами майората графа ар-Корма. О ливне, который не прекращался ни днем, ни ночью, размыл укрепленные берега рек и подпоры мостов, превратил всегда сухие долины в заливные луга, а затем и вовсе– в болота.

Потом появился рассказ о нападениях на людей и скот невиданных прежде водных хищников в серых ребристых панцирях, в два человеческих роста длиной, с частоколом зубов в огромной пасти... Затем– о новой болезни, когда от укуса обычных комаров людей вдруг начинала косить лихорадка... И, наконец, о дне, когда все внезапно закончилось: исчезли прожорливые твари, выздоровели люди, не по-весеннему жаркое солнце начало выпаривать воду, а сильный ветер– относить получившиеся облака дальше на запад, не давая им вновь пролиться дождем.

А еще служанка добавила: граф откупился от проклятого колдуна, пожертвовав единственным оставшимся в живых сыном, отправив пятнадцатилетнего Риена на север, в замок Тонгила– заложником...

Узнав о последствиях своей «победы» , Росана разбила все хрупкое и бьющееся, что попалось под руку, а потом проплакала всю ночь. Последний раз она так ревела, когда узнала о гибели Керана. Но если в смерти старшего брата девушка не была виновата, то Риен пострадал только из-за нее.

Никто из родителей к ней так и не приехал, ничего не сообщил, только малявка Долия прислала пространное письмо, кое-где в пятнах потекших чернил.

Младшая из сестер рассказала, как отправляли Риена, и как хорошо держался братишка, хотя и понимал, что шансов вернуться живым у него немного. Как графиня после того слегла и не вставала неделю, а граф, враз почерневший, почти не выходил из своего кабинета, а если когда и появлялся, то часто замирал и смотрел в одну точку, словно на что-то, всем остальным невидимое. И как сама Делия не могла сдержать слез каждый раз, когда думала о случившемся...