Роман Афанасьев - Война чудовищ Страница 24

– Я знаю, – тихо ответил тан, вспоминая, как огненные волны плясали на развалинах родового имения. – Я знаю.

Алхимик шагнул вперед, и рука Сигмона соскользнула с его плеча.

– Ладно, – сказал он и трубно высморкался в пыль. – Хватит ныть. Пора заняться делом. Мы пришли.

Центральная площадь Сагема – такая же пыльная и грязная, как улицы города – оказалась не слишком велика. Пожалуй, в Венте или в городе мастеров она сошла бы за большой перекресток. Дома стояли полукругом, и даже не все из них были каменными. Улицы, расходящиеся от площади, казались переулками. Никакой брусчатки нет и в помине – грязь, пыль, как в деревне. В центре площади высился старый развесистый дуб, бросая тень на каменный бортик колодца – вот и вся площадь.

Ратуша оказалось большим двухэтажным зданием, сложенным из серых камней. Она напомнила Сигмону ратушу Вегата, где он встречался с городским главой – те же строгие линии, невзрачный вид, отсутствие украшений, узкие оконца с простыми деревянными ставнями. Казалось, их построили по одному и тому же чертежу. Вот только в городе мастеров у ратуши не было высокой башенки, где помещался колокол.

– Мода у них такая, что ли, – сказал Рон, заметив, что его друг рассматривает здание.

– Наверно, – отозвался тан. – Серость к серости, убожество к убожеству.

Рон ухмыльнулся и снова высморкался, выражая презрение к архитектурной моде.

– Какой у тебя план? – спросил Сигмон.

– Просто войдем в дверь, поднимемся на второй этаж, в покои городского главы, и заберем мои вещи. В последний раз я видел их там, как раз когда у меня их отобрала стража.

– А вампиры? Ты, кажется, собирался устроить кровопускание одному из них?

– Не волнуйся, – отозвался Рон, кровожадно поигрывая тесаком. – Именно в тех покоях и гнездятся упыри. Все любят уют, и кровососы – не исключение. Я просто кольну кого-нибудь из них и быстренько на выход, пока солнышко не село.

Сигмон нахмурился. План оказался вполне в духе Ронэлорэна – войти, быстро взять что нужно и убежать. Сам тан предпочел бы иной вариант – войти, всех убить, а потом спокойно заняться другими делами. К сожалению, его план был еще хуже. Упыри днем спят, но вовсе не мертвецким сном, а самым обычным – как человек ночью. Они вполне могут ходить. И драться. Только остерегутся высовываться на улицу, чтобы не попасть под смертельные лучи солнца.

– Значит так, – сказал Сигмон. – Входим в здание. Если нам повстречается вампир, я его упокою, ты возьмешь его кровь, и мы быстро уйдем, оставив твои вещи там, где они лежат.

– Это еще почему?

– Потому что мне придется либо скрутить кровососа, либо упокоить. И то и другое – шумное занятие. Мы можем разбудить остальных, и тогда из этого склепа нам живыми не выйти.

– Мне нужна кровь тех, что пришли из Дарелена, – мрачно отозвался алхимик. – Именно с них все началось.

– Быть может, хватит крови новообращенного? – осведомился Сигмон.

– Я не знаю, как они меняются, – отозвался полуэльф. – Чтобы знать наверняка, мне нужна кровь тех, кто их обратил. Иначе опыта не получится. Нужен чистый материал, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Сигмон. – Но ничего обещать не могу. Прежде всего – наша безопасность, а потом уже опыты.

– Кроме того, мне нужны мои реактивы, а они в мешке, – Рон нахмурился. – Да и образец нужно хранить в специальной темной склянке, подальше от солнца. У меня специально припасена подходящая банка.

– Если нам сразу никто не встретится, идем искать твои вещи, – сказал Сигмон. – Но если мы при входе наткнемся на упыря, то сделаем так, как сказал я. Иначе тот образец некому будет исследовать, поверь мне.

– Ладно, – нехотя согласился алхимик, признавая, что боевого опыта у его друга много больше, чем у него самого. – Годится. Что делаем сейчас?

Сигмон глянул на солнце, потом перевел взгляд на двери ратуши. Распахнутые настежь, они манили черным провалом. Некстати вспомнился сон. Но ратуша не походила на башню в лесу, да и вместо эльфийского меча в руках Сигмона была лишь крепкая деревянная дубинка.

– Идем, – вздохнул тан.

Они вошли в ратушу крадучись, словно воры, что навестили темной ночью дом зажиточного горожанина. Сигмон вошел первым, готовясь пустить свою дубину в ход при малейшем намеке на опасность. Он ступал уверенно, но беззвучно, так, как подсказывал зверь, сидящий внутри. Следом за ним шел Ронэлорэн, бесшумно, как умеют ходить все, в ком есть хоть чуточку эльфийской крови. Прислушавшись, тан подумал, что из них получился бы отменный дуэт грабителей.

За распахнутой дверью таился длинный пустой зал с парой деревянных скамеек. Здесь было темно – все ставни в ратуше оказались плотно прикрыты, и случайные лучики света, пробившиеся сквозь щели, таяли в сгустившейся тьме. Сигмону это ничуть не мешало – он прекрасно видел в темноте.

Рон тронул друга за плечо и молча указал в дальний угол зала: там притаилась широкая лестница из дерева с деревянными же перилами, что вела на второй этаж. Сигмон наклонил голову и двинулся вдоль стены к лестнице, стараясь не наступать на скрипучие доски пола, расшатанные бесконечной вереницей посетителей ратуши.

До лестницы они добрались быстро, так никого и не встретив. Тан взялся за перила, еще хранившие тепло весеннего дня, и прислушался. Тихо. Он чуял присутствие вампиров, знал, что они здесь. Но их запах ощущался слабо – словно тихое эхо былой жизни ходило по замершему дому, постепенно затихая в темноте. Упыри спали.

Алхимик снова тронул Сигмона за плечо и ткнул пальцем в потолок. Все верно. Они никого не встретили, значит, пора отправляться на поиски вещей Рона. Тан вздохнул и поставил ногу на первую ступеньку.

Лестница оказалась невелика – всего один пролет. Но он вел в пустоту – света на втором этаже не было. Хоть темнота Сигмону не мешала, ему стало не по себе от мрачной пустой лестницы, что еще хранила следы прикосновения людей. Он увидел на стене след копоти и понял, что совсем недавно отсюда убрали светильник.

Миновав десяток ступенек, друзья оказались между двух этажей, и тан затаил дыхание – он словно завис меж мирами. Внизу, в большом зале, еще чувствовалось дыхание дня: из распахнутых дверей лились приглушенный свет и весеннее тепло. А со второго этажа, с лестницы, веяло холодом и тленом. Из темноты пахло плесенью, тянуло сыростью, и на мгновение тану показалось, что он стоит на краю собственной могилы. Он вдруг отчетливо понял, что если войдет в эту тьму, то может и не вернуться обратно. И больше не увидит восхода и заката, соснового леса, рек и пустых дорог... И Арли. Вся его жизнь будет напрасной, если оборвется здесь и сейчас.