Алексей Переяславцев - Попытка контакта (СИ) Страница 24

Князь сказал не все. Спешно вызванный доктор Хофбауэр заявил, что имеется воспалительный процесс в легких, и что прогноз может быть плохим. Именно диагноз так встревожил князя.

Казак первым проявил сообразительность:

— Так покланяйся Марье Захаровне. Ей присутствовать на стрельбах ну вовсе без надобности. Пусть ты заплатишь хоть и пятнадцать рублев, абы на пользу. Опять же: за разговор вовсе денег не возьмет.

И любящий муж оставил друзьям бричку, а сам помчался домой распорядиться насчет пролетки. Он подкатил к мысу меньше, чем через час.

Разговор в пещере оказался коротким. После приветствий и объяснений князь напрямую спросил:

— Мариэла Захаровна, возьметесь вы за лечение?

Маг жизни не раздумывала ни мгновения:

— Да, это мой долг, но окончательное согласие только после осмотра. Экипаж у вас есть?

Маг жизни подумала, что и сама пациентка, и кто-то из домашних может оказаться негатором, потому и сделала оговорку.

— Разумеется.

Мариэла чуть-чуть помедлила. Ей хотелось сберечь силы на лечение применением настоев и отваров, но она осознавала, что энергию можно восстановить в течение, самое большее, суток, а лекарства Маэры могут оказаться трудновосполнимым ресурсом. Наконец, маг жизни решилась, тряхнула головой и скомандовала:

— Едем!

Тут успокоившийся было заботливый супруг снова встревожился:

— Мариэла Захаровна, а как же вы говорили, что наш мир враждебен вашей магии?

— Не сам мир, а люди, и притом не все. Я проверю всех окружающих. Но на всякий случай ни с кем посторонним встречаться ей нельзя, пока организм больной не заменит конструкт на свою ткань. А уж потом любое воздействие будет безразлично…

Доехали они довольно быстро: примерно три четверти часа.

Горничная Фрося встретила молодого барина круглыми глазами и шепотом:

— Барыня-то совсем нехороша: и не ест ничего, и не встает, и лоб горячий. Я за лекарством, что немец прописал, сходила, только-только вернулась…

— С лекарством подождем — неожиданно для самого себя ответил Мешков. — Мы сейчас с этой дамой к ней.

— К больной гостей не надобно, — твердо ответила Фрося, знавшая свои права. В их число входило право давать хозяину советы, хотя и в небольшом количестве.

— Надо. Это не гостья, а как раз по поводу болезни.

Возражать было нечего.

Княгиня чувствовала себя прескверно, но находилась в почти ясном сознании. Вот почему вид мужа, появившегося в спальне в компании с незнакомой дамой, показался зрелищем не из обычных. Но князь не дал удивлению жены развиться, перехватив, как и подобает офицеру, инициативу:

— Дорогая, разреши представить тебе Мариэлу Захаровну. Она ученый доктор, приехала издалека. Я ее пригласил ради тебя. Госпожа Мариэла, это моя жена Татьяна Сергеевна.

Неожиданно для всех и в нарушение светских правил заговорила посетительница. Тон показался знакомым княгине. Именно таким раздавал приказы домашним ее дедушка, отставной полковник Волков. Пожалуй, только любимая внучка осмеливалась (да и то не всегда) противоречить приказам. А еще уши резанул отчетливый акцент.

— Князь, не будем терять времени на пустые разговоры. С вашего позволения, я… — тут иностранка чуть запнулась, — вымою руки, осмотрю больную, потом выйду к вам, все расскажу, а уж после начну лечение.

Мытье много времени не потребовало. Магистр втихомолку воспользовалась сигнализатором негации, но тот ничего не показал. Далее женщина-доктор вежливо, но решительно попросила хозяев выйти, аккуратно закрыла дверь, потом мягко обратилась к потрясенной больной:

— Ничего не бойтесь. Я не буду даже касаться вас руками, позвольте только отбросить одеяло… так…

Маг жизни подумала, что диагноз поставил бы без ошибки даже студент-второкурсник (соответствующей специализации, понятно). Но кое-какие детали вызвали небольшое поднятие бровей. Тут не только воспаление легких присутствовало… интересно. Похоже, можно получить политические выгоды.

Не прошо и пяти минут, как Мариэла снова закрыла больную одеялом и встала.

— Мне все ясно, княгиня. Сейчас я выйду, переговорю с вашим мужем, а потом вернусь и начну собственно лечение.

Татьяна Сергеевна даже не собралась с ответом — а непонятная женщина уже исчезла за дверью.

Князь в нетерпении ожидал в гостиной, меряя ее шагами из угла в угол. Рядом с дверью стояла горничная. В глазах ее читалась твердая решимость защищать хозяйку от немки.

Тон мага жизни был тем же самым, то есть командным:

— Михаил Григорьевич, мне срочно нужны бумага и… чем писать.

— Фрося, принеси.

Строптивая прислуга подчеркнуто неторопливо вышла из комнаты и вскоре вернулась с листом и карандашом. По ее мнению, пера с чернильницей эта барынька не заслужила.

Женщина-доктор уселась за стол и через пару минут протянула хозяину дома исписанный лист.

Князь прочитал, с некоторым усилием продравшись сквозь непривычно выглядящий текст. Язык был явно русский, но так бы не написал ни один из его знакомых: не было «ятей», буква «фертъ» имела необычное начертание, словом, многое было не так, как учили. Да и фразы построены иначе. Врачебный вердикт заставил удивиться, но Михаил Григорьевич почел за лучшее промолчать.

Мариэла продолжила с теми же интонациями:

— Сколько времени вы женаты?

— Полтора года.

— На Троицу два года будет, — уточнила придира-горничная.

— Детей у вас нет?

Отрицательное движение головой.

— Я так и думала по причине… — палец ткнул на строчку, — и это я берусь также вылечить. Но придется затратить больше труда.

Мешков счел, что пора прояснить некий деликатный момент.

— Сколько вы берете за визит?

Чужестранка явно удивилась.

— За визит? Нисколько. Я беру за результат.

Князь сделал зарубку в памяти.

— Если лечить только это… — и палец указал на другую строчку, — моя работа стоит десять рублей на ваши деньги. А если вместе с тем… ну, вы знаете… тогда добавьте еще пять рублей.

— На ее здоровье мне никаких денег не жалко.

И на стол с коротким звяком опустились золотые монеты.

— Тогда прошу не беспокоить в течение… — и снова небольшая заминка, — примерно двух с половиной часов.

Никто из землян не знал, что Мариэла, не будучи сильна в устном счете, затруднялась мгновенно перевести маэрские часы в земные.

Женщина снова скрылась в спальне, не забыв притворить дверь. Фрося не вытерпела:

— Барин, так как же эта немка нашу-то княгинюшку лечить собралась?

— Сам не знаю, я ж не доктор.