Ирина Сыромятникова - 03_Лорд-Дракон Страница 24

Я начал медленно, с трудом разбирая слова, потом дело пошло все быстрее и быстрее. Наконец, руны слились перед моими глазами, я слушал повествование, которое читал хорошо поставленный баритон, чем-то напоминающий голос Фернадоса, и он вещал о страшном. Передо мной вставали яркие образы: пришествие Тьмы – ужасное несчастье, обрушившееся на жителей Шариадора и Селины, Мимфати и Илдрика, не знавших войн уже в течении многих сотен лет.

Тьма, не названная еще своим именем, распространялась, как пожар. Земля была устлана трупами людей, животных, птиц и рыб, и только насекомые копошились в мертвых телах, которые некому было придать земле.

Чудом уцелевшие в кошмарной бойне пробивались к храмам Силы Света, сокровищницам магического знания, державшимся, подобно островам, в море Хаоса. Но даже здесь царило отчаяние и безысходность: храмовые земли не могли прокормить всех нуждающихся, не было стен, пригодных к обороне, силы защитников таяли, близился конец.

Однако не все еще сдались. Адепты магии, благородного и не воинственного искусства, отчаянно искали средства совладать с бедой. Они медитировали и творили заклинания, пытаясь разгадать природу Зла, но человеческий разум не выдерживал чуждых истин, смельчаки гибли.

Один из них решил пойти в обход и, если магия пасует перед Тьмой, познать ее в материальном проявлении. Маг Авенгвей отправился в поход к великому Оттару, первому из мертвых городов. С ним были спутники, почти все они сошли с ума, созерцая картины страшных разрушений и дикого насилия, других подстерегали опасности, такие знакомые теперь и неизвестные тогда.

Нечки. Лица знакомых людей на тошнотворных слизистых монстрах.

Демоны. Собранные из отбросов тела, полные неукротимой злобой.

Варги. Двухметровая помесь муравья и таракана.

Дваждырожденные. Холодный, жестокий разум, вселившийся в человеческое тело и питающий его нездешней силой.

Мороки. Бронированные сосредоточия Черной Магии.

Они ничего не знали о Детях Тьмы, но они дошли и вернулись, неся людям первое известие о тайнах Хаоса. Должно быть, Силы Тьмы просто не ожидали такой наглости со стороны обреченного врага. Авенгвей первый узнал о существовании другого мира, Царства Хаоса. Он понял: у Тьмы есть Источник и его можно найти. Не все поверили ему, еще меньше было тех, кто готов был рискнуть, устремившись в логово кошмарного врага. Набрали шестерых. Все понимали, что они идут на смерть – то была логика отчаяния, вера в чудо.

Две группы по три человека отправились к двум из известных скважин в иное измерение, Вратам Хаоса, они вошли туда и больше уже не вернулись, пропали без вестей.

Но был седьмой, он присоединился к экспедиции самовольно – лендлорд Дангарри, молодой Герхард. Слуги Тьмы погубили всех, кого он знал, знакомых и родных, отца, мать, братьев, друзей – все, что дышало, вплоть до любимого коня и ручного сокола. Должно быть, он единственный сумел пробиться в Обитель Торна с самого побережья Моря Гроз. Уже тогда Герхард был среди немногих, сумевших победить создание Тьмы и уцелеть: ему в одиночку удалось совладать с Дваждырожденным, придать умертвие огню. Узнав о плане Авенгвея, лендлорд решил, что выжидать – бессмысленно и тайно покинул Обитель, отправившись прямиком в Оттар. Все помнили Пророчество: "Со смертью последнего Дангарри для людей не останется надежды ", и люди решили, что надежда умерла. Но через полгода, холодным декабрьским днем он вернулся.

Здесь рассказчик изменился, низкий, хрипловатый голос проникал в мое сознание, касаясь тех глубин души, о которых я даже не подозревал, но из которых, в минуты сильнейшего напряжения, черпал необоримую Силу. Это были не слова, не образы былого, а единая мысль, вошедшая в мой мозг с мраморной страницы, из пентаграммы, сияющей огнем всех самоцветов мира.

Я понял все, и некоторое время сидел неподвижно, приходя в себя и осознавая холодную землю, туман и боль затекших мышц. Стояла темень, но мне почему-то было ясно, что до рассвета осталось не больше часа. Я просидел здесь почти всю ночь и просто чудо, что никто из королевских наймитов на меня не наткнулся. По крайней мере, теперь я знал, что делать. Стряхнув с плаща росу, крошки и мусор я застегнул его на брошь у горла и тяжело вздохнул. О, Свет! Теперь мне были ясны, как день, все сомнения уважаемых магов, я сам робел перед своим открытием.

"Доверься Силе!" Хотелось бы верить, что Крабат знал, о чем говорит.

Мне требовалось широкое пространство, поле перед Кер-Орки подходило идеально.

Окутанный клубами тумана я пустился в путь и вышел к месту как раз тогда, когда рассветный ветерок погнал прочь белесую мглу. Настало утро четвертого дня.

Я стоял один в поле перед Кер-Орки, на виду у всей стражи, сколько бы ее ни было.

Меня не волновало, что я обнаружен – момент Истины настал. По ту сторону мира загрохотали ворота, послышался топот копыт и бряцание стали. Я вынул из футляра Меч Лун и поднял его над головой, сжимая рукоять обеими руками, Ин'Ктор откликнулся и вспыхнул в моих руках, подобно осколку молнии.

Я услышал неистовый зов и заскользил вниз, сквозь белую завесу облаков, прозрачно-легких и влажно-невесомых. Граница реальности и сна распалась, холод высоты нехотя отступил, уступая место теплу и движению, появился легкий боковой ветер и крылья шевельнулись, выравнивая полет.

Сквозь голубую дымку проступили и приблизились бескрайние лесные пространства, постепенно детали ландшафта обрели четкость, и скольжение стало горизонтальным.

Воздух наполнился тончайшими запахами преющей земли и хвои, верхушки вековых елей с невероятной скоростью замелькали внизу. Словно невидимый луч манил впереди или сматывалась на лету невидимая леска. Вот из-за горизонта выплыл каменистый безлесый холм с маленьким игрушечным замком на вершине.

Туда, вниз.

Прыснули во все стороны маленькие живые солдатики, крохотные лошадки неслись вскачь, не слушаясь седоков, но посреди хаоса неподвижно замерла фигурка в грязно-сером плаще, с ослепительной искоркой-молнией в руках.

Крылья изогнулись и напряглись, рождая ветер, взметнувший и прибивший к земле пожухлую осеннюю траву. Когти глубоко вонзились в землю, распоров дерн широкими черными бороздами и ветер иссяк.

Я смотрел не себя. Я был такой маленький и хрупкий рядом со своей могучей лапой, глубоко вогнавшей в землю желтовато-прозрачные сабли когтей. Я поднял руку и протянул к себе тяжелую голову на гибкой чешуйчатой шее. Я коснулся себя и провел по еще не согревшимся от заоблачного холода чешуйкам рукой, но до лобового щитка не достал. Я вздохнул и мое дыхание взметнуло горячим ветром полы моего плаща.