Денис Юрин - Новый стандарт Страница 24

Манфред отбросил уже бесполезный, да к тому же изрядно выщербленный в ходе схватки меч и под одобрительные крики лесовиков побрел к ближайшему дереву. Его не интересовало, что будет дальше, как сложится судьба: отпустит ли его со слугой Данила или вздернет на соседних сучьях; его тело требовало лишь одного – упоительного, продолжительного сна.

Неожиданно гомон стих, толпа попятилась назад, а лица дружинников стали бледнее савана, белее рыцарского плаща, кто-то даже стал молиться и взывать к лесным богам. Барон из последних сил развернулся и как вкопанный застыл на месте. Он не был испуган, он видел такое и раньше, но не ожидал столкнуться с подобным сегодня и здесь.

С зеленого ковра травы поднималась фигура в пропитанном кровью уже красно-белом плаще. На одеждах ожившего мертвеца были отчетливо видны багровые следы еще кровоточащих, смертельных ран, лик покойника был бледен и лишь общими чертами напоминал человеческое лицо. Некоторое время Конрад стоял, пошатываясь и мотая головой из стороны в сторону, затем он нагнулся, подобрал меч и наконец-то открыл мутные, затуманенные глаза.

– Барон, продолжим! – с трудом выговорил еле стоявший на ногах мертвец и сделал несколько неуверенных шагов. – Эй, барон, я тебя не вижу, где ты?!

«Моррон, он тоже моррон, – пронеслось в голове у испуганного Дарка, – теперь многое стало понятно, но, черт возьми, какая скорость заживления ран, такого я еще никогда не видел!»

В обычных условиях, когда моррон не слышит зова, а коллективный разум не ставит перед ним сверхзадач, легионеры ничем не отличаются от обычных смертных. Каждая серьезная рана может привести к плачевным последствиям, к смерти. Но даже те счастливчики, кому удалось пережить роковые удары стали, не могли вот так запросто подняться с пропитанной кровью травы. На полное восстановление у любого моррона ушло бы не менее десятка лет, а тут – прошло всего две минуты, и Конрад вновь стоял на ногах, еще столько же, и он снова был бы готов вступить в бой. Состояние же Дарка оставляло желать лучшего. Силы моррона были на исходе, и при самом благоприятном стечении обстоятельств он не смог бы продержаться более десяти минут. А что потом?! Смерть или забвение на долгие годы, после которого необходимо начинать все заново. Воин знал: моррон Дарк Аламез, возможно, будет жить, а вот рыцарю Ордена Святого Заступника, барону Манфреду фон Херцштайну сегодня придет конец.

Сомнения и колебания – чувства, типичные для человека, но чуждые моррону. «Когда не знаешь, что делать, – действуй!» – гласила одна из основных заповедей клана бессмертных.

– Оружие, живо! – выкрикнул Дарк, поворачиваясь к толпе обомлевших и перепуганных насмерть солдат.

– Держи! – раздалось в ответ, и в воздухе просвистел одноручный клиновидный топор.

Ловко подхватив оружие на лету за шершавое деревянное топорище, Дарк кинулся в бой. В запасе было всего несколько секунд, потом к неприятелю снова вернутся силы. «Главное – действовать быстро, сбить с ног, положить врага на землю и нанести максимальный урон: отрубить конечности, искромсать тело. Варварство, вандализм, чудовищное, отвратительно зверство, но только тогда будет хоть какой-то шанс уйти, убежать далеко-далеко, пока чертов Конрад не восстановит полностью свое тело! Сколько ему потребуется – день, два?!»

К сожалению, новоявленный моррон возвращался к жизни гораздо быстрее, чем предполагал Дарк. Он удачно отбил первую атаку, и сам перешел в наступление. Скорость реакции и сила ударов были еще больше, чем прежде, «до смерти». И вот барон беспомощно лежал на земле и истекал кровью. Его отрубленная рука, валяющаяся неподалеку, все еще шевелила кистью с крепко зажатым в ней топорищем.

– Ну что, Манфред, – прошептал Конрад, опускаясь перед телом на колени и приставляя к горлу острое лезвие клинка, – вот мы и поменялись местами. Надо отдать тебе должное, хорошо маскируешься, сразу не признал. Только когда сцепились… – Конрад на секунду замолк, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, – тогда и понял, но отступать уже поздно было, прости!

– Как… как узнал? – произнесли белеющие от потери крови губы Дарка.

– Приемы: варканский крест, укус скорпиона, тамбуэро, – произнес Конрад и почему-то рассмеялся. – Их теперь никто не знает, забыты, только моррон мог…

– Ясно, – прервал его Дарк, чувствуя, что теряет сознание, и закрыл глаза, – все равно ты скотина, Конрад!

– Конт, всеми отвергнутый Неприкаянный Конт, – поправил умирающего Конрад, стирая с глаз выступившие от нервного напряжения слезы. – Держи последний подарок, моррон, надеюсь, наши пути больше не пересекутся!

Конрад стянул с руки стальную перчатку и осторожно дотронулся изящной ладонью до лба поверженного противника. В месте соприкосновения пробежали голубые искры. Дарк глубоко вздохнул и затих.

Глава 5

Дриблинг авантюриста

За все в жизни нужно платить, и, к сожалению, далеко не всегда звонкой монетой. На этот раз моррону повезло: разбитый нос, пара порезов на макушке и с дюжину синяков по всему телу – не слишком большая цена за потерю бдительности и беспечное времяпрепровождение в мире грез. Могло быть и хуже, намного хуже…

Дарк не был задумчивым профессором, бьющимся над разрешением загадок бытия даже в свободное от работы время, или мечтателем, вечно витающим в заоблачных высях иллюзорных фантазий, но накопившаяся усталость и нервное напряжение взяли свое. Он неожиданно погрузился в воспоминания, потерял бдительность и, как следствие, при выходе из здания вокзала тут же попал под колеса промчавшегося с явным превышением скорости энергомобиля.

«Не повезло!» – посетовал бы на судьбу кто другой, но Аламез ругал только себя и не пытался свалить вину на ротозея-водителя или на неблагоприятное стечение обстоятельств. По мнению умудренного многовековым опытом жизни юноши, случайности вообще были не чем иным, как маленькими частичками закономерности. Он устал, частые переезды с места на место, высокий темп жизни и, конечно же, события последних дней утомили его, а когда человек ослаб и рассеян, то всегда совершает глупые, непростительные ошибки.

– Сам виноват, расслабился, – едва слышно прошептал моррон, поднимаясь с холодного, покрытого тонкими слоями льда и грязи асфальта. В глазах двоилось и расплывалось, а непослушные ноги, как назло, расползались в разные стороны. Дважды он поскальзывался, падал и дважды пытался подняться заново, пока наконец-то телу не удалось приобрести искомое вертикальное положение.

Прохожие шли мимо, с опаской косясь на перепачканного с ног до головы кровью и грязью мужчину, робко проявляли интерес к происходящему, но не спешили на помощь. Так уж устроен мир: каждый сам по себе и сам за себя. Никто не хочет просто так помогать другим, взваливать на свои хрупкие плечи груз чужих тягот и невзгод, но в глубине души любой человек надеется, что, если беда приключится именно с ним, окружающие тут же кинутся ему на помощь. Таков уж этот мир, мир замкнутых, ущербных индивидуумов, мнящих себя центром вселенной.