Александра Лисина - Игрок Страница 24

А Айна ведь знала, что умирает…

Мне вдруг стало тоскливо.

Айна ни словечком мне не обмолвилась, что происходит. Просто сделала, как решила, и даже не намекнула, что после моего ухода легла на кровать и тихо умерла. Отдала все, что имела, выгребла на свет все запасы, потому что ей они, как я теперь понимаю, были уже ни к чему. Попрощалась, обняла напоследок, не рискнув тревожить своими печалями, а я… я ужасно сожалею, что не успела попрощаться с ней, как положено. Думала, вернусь. Думала, посидим мы еще на завалинке. Думала, уж тогда-то я с ней по душам поговорю, а не на бегу, как получилось…

Сойдя с Тракта и бросив на первой попавшейся прогалине свой мешок, я медленно опустилась на поваленное бревно и застыла, испытывая острое сожаление от несделанного. Заметила ведь, как она на меня смотрела. Видела же, что ее что-то тревожит. Но решила, что нет, это подождет. Позволила вытолкать себя вон, не спрашивая о причинах такой спешки. Эары перебились бы лицезреть мою хмурую физиономию один лишний денек. А вот Айна… старая тетушка Айна, сделавшая для меня так неожиданно много… она больше ждать не могла.

Я прикрыла глаза, а потом, оттуда-то зная, что меня услышат, тихо позвала:

— Барсик?

Соседние кусты слабо шевельнулись.

— Барсик, я знаю, что ты рядом.

Потревоженные ветки испуганно замерли, но мне даже оборачиваться было не нужно, чтобы знать: никуда он теперь от меня не денется. Раз уж волю хозяйки должен выполнить, то и оставить меня не посмеет. Заклятие ему этого не позволит. А значит, близко он. Как и вчера, очень близко.

— Подойди… пожалуйста, — еще тише попросила я, по-прежнему не зная, что сейчас буду делать. — Я прошу тебя, шейри: подойди.

Не знаю, что уж тут сыграло большую роль — моя просьба или напутствие Айны, но Барсик действительно вскоре показался мне на глаза. Весь взъерошенный, покрытый густой серой пылью. Почему-то мокрый с хвоста, будто ненароком оступился и искупался в какой-то грязной канаве. Однако глаза у него горели еще ярче, чем утром, тогда как поселившаяся в них злоба за этот день переросла в самую настоящую ненависть.

Я сидела и смотрела на всклокоченного кота, совершенно не представляя, что с ним дальше делать. Он злился на меня… нет, он меня искренне ненавидел. За что-то. Возможно, за мое дрянное поведение с утра? За что, что не пожелала понять его и услышать? За что, что никому его мнение не было интересным? За что, что его отдали мне, как бессловесного раба? Тогда как он был живым. Разумным. И, наверное… очень несчастным.

— Прости, — уронила я, неотрывно глядя на взбешенного шейри. — Прости меня. Пожалуйста. Я не хотела, чтобы так получилось.

Барсик удивленно замер.

— Честное слово, прости.

Он, кажется, даже дышать перестал.

— И, если хочешь, давай попробуем начать все с начала?

Шейри странно шевельнул хвостом.

Какое-то время я, затаив дыхание, ждала, потому что совсем не хотела, чтобы он меня ненавидел. Но Барсик молчал. Только смотрел все так же пристально, словно бы изучая и что-то решая для себя.

— Барсик? — не выдержала я первой сгустившегося молчания.

Он недовольно фыркнул и, наконец, проворчал:

— Мне не нравится это имя. Он озвучит глупо.

— Хорошо. Придумай себе другое.

— Кто?! Я?! — вот теперь он по-настоящему изумился.

— Конечно. Если это тебе не нравится, выбери то, что по душе.

Шейри от неожиданности икнул и резко сел, округлив глаза и неверяще уставившись на мое виноватое лицо. Кажется, не ждал от меня такой покладистости. Но мне действительно нужно было его понимание. И действительно была нужна его помощь.

— Ты… разрешаешь мне?!

Я слабо улыбнулась, искренне радуясь, что хоть какого-то эффекта добилась.

— Конечно. Как я могу тебе запретить?

— Но ты же… хозяйка?!

— Ну и что.

— А я ведь… — шейри вдруг странно прищурился и наклонил голову. — Ты хочешь сказать, что позволяешь мне выбрать себе имя? Самому?

— Именно, — кивнула я. — Раз его у тебя нет, то надо придумать. А поскольку мой вариант тебя не устраивает, то придумывай тогда сам.

— И ты с этим согласишься?

— Да.

— С любым?

Я только вздохнула.

— Да, Бар… да. Соглашусь с любым. Хоть Люцифером назовись, хоть Бальтазаром, хоть Мурзиком… мне все равно.

Кот смерил меня подозрительным взглядом.

— А тебе это зачем?

— Хочу знать, как к тебе обращаться. Ты ведь все равно со мной пойдешь?

Он тут же насупился.

— Мне некуда от тебя деться.

— Да и мне, похоже, от тебя тоже. Но я не хочу, чтобы ты ненавидел меня только за то, что чье-то решение заставляет тебя быть со мной рядом. Я не люблю принуждения, понимаешь? И если ты этого не хочешь, то мне проще тебя отпустить, чем каждый день понимать, что ты скорее удавишься, чем поможешь.

— Да не могу я удавиться, — тоскливо прошептал кот, понурив голову. — Я даже шагу без твоего приказа ступить не могу. И уйти от тебя тоже не в силах: заклятие держит не хуже цепей! Понимаешь?

Я оторопела.

— Что значит… не можешь?! Ты что, должен и мне теперь подчиняться?!

— Должен, — горестно кивнул шейри, а потом поднял переднюю лапу и сунул мне под нос. — Вот так, дура ты набитая. Смотри, что ты натворила.

Я в ужасе отпрянула: у него лапы оказались стерты до живого мяса! Вместо жестких подушечек там остались только лохмотья содранных на живую мышц! Они до сих пор сочились кровью. А если и успевали покрыться сукровичной корочкой, то от бега она тут же срывалась, и лапы заново начинали кровоточить. Причем, так, словно он всю дорогу по гвоздям бежал, а не по обычному лесу!

— Господи… откуда это?!! Ты где так поранился?!!

— По лесу шел… как ты приказала.

— Я?!! — у меня похолодело в груди. — Когда это я…?

И вот тут до меня дошло: иди ты лесом… ой, мамочка!! Да что ж это такое-то?! Он что, должен выполнять каждый мой приказ БУКВАЛЬНО?!!! Велела идти лесом, он и пошел по буреломам и корягам напрямик?! Не огибая, потому что приказ этого не предусматривал, не перепрыгивая, не уклоняясь от встречных веток? Просто потому, что было сказано: "иди" и "вали отсюда"?! Ой-ой-ой! Да что же это я натворила?!!!

Не задумавшись о том, что делаю, я подхватила беднягу на руки и прижала к себе, с ужасом представляя, на что обрекла его, всего лишь выругавшись в сердцах. Боже, да у него там, наверное, все огнем горит! Как же он шел-то за мной?! Как не упал?! Впрочем, упал… и, наверное, не один раз — вон, как шерсть спуталась. Вон, какие репьи застряли на пузе. Вон, сколько грязи собрал на хвосте. Как еще не утоп-то в той луже? Или это болото было? А если бы я пожелала ему сдохнуть тем же утром? А если бы ежика пожелала родить против шерсти?! Ох, да за что ж мне такое наказание? И за что ж ему, демоненку, такая глупая хозяйка?