Ральф Шеппард - Зло Валузии Страница 24

«Яйца Ханумана!— выругался про себя киммериец.— Совсем изнежился в пиратах! Чего бы сейчас не отдал за мой разбившийся ялик или за доброго гирканского скакуна!»

— А я бы предпочел моего славного кротера,— тут же откликнулся на его мысли нааг. Он вышагивал все так же неутомимо и, несмотря на свою худобу и кажущуюся слабосильность, не подавал признаков усталости.

— Это еще что такое?— недовольно поинтересовался Конан. Он не мог смириться с тем, что змей бесцеремонно читает его мысли, как будто они начертаны у него на лбу.

— Кротер — это рептилия,— охотно пояснил Кахха.— Он бегает только на двух ногах и балансирует при беге мощным хвостом. И по прыти намного превосходит любого четвероногого скакуна. Точнее превосходил,— грустно поправился он.— Увы, кротеры исчезли с лица земли. Мне лишь чудом удалось раздобыть живые яйца этой твари и вывести из них поколение длинношеих скакунов. Но это было несколько тысяч лет назад. Теперь они погибли окончательно.

— И слава всем богам,— пожал плечами киммериец.

От рассказов наага у него уже голова пухла. Казалось, из своего привычного времени он угодил на пару тысяч лет назад, и мир казался варвару чужим, враждебным и незнакомым.

За разговорами спутники не заметили, как берег Рангхи неожиданно резко повернул влево, и перед ними предстала удивительная картина. Две большие реки сливались воедино. Одна из них уходила своими верховьями на северо-запад, где истоки ее терялись в бескрайней тайге, другая, впадавшая в нее, несла свои стремительные воды прямо с ледниковых шапок, покрывавших вершины Рип.

— Это — Джаих,— молвил Кахха, бросая взгляд на величественную картину.

В месте впадения Джаиха в Рангху волны бурлили, образуя пенистые водовороты. Сливаясь, реки разлились так широко, что образовали что-то вроде большого озера, переправиться через которое было весьма непросто. Но без этого было не обойтись. Так уж вышло, что скалы, у которых разбилось суденышко Конана, располагались на полторы лиги западнее устья Рангхи, а путники странствовали по ее правому берегу.

— Эх, зачем только разбился мой бедный ялик, Нергал задери ее, эту подлую морскую тварь! — невесело вздохнул Конан. Перспектива переправы вплавь через столь обширное водное пространство, когда силы на исходе, не улыбалась даже ему,— с его мощной грудью и руками, способными рассекать волны, как весла зингарской галеры.

— Боюсь, что перебраться вплавь нам и впрямь не удастся, друг варвар,— заметил нааг, вновь читая его мысли.— Впрочем, нам было бы не легче, даже если бы твое суденышко не разбили в щепки бивни исполинской морской коровы. Признаюсь, я и не ожидал, что эти твари выжили в Катастрофе. Подумать только, они были гордостью моего королевского зверинца. Видать, нашли способ выплыть, когда волны потопа захлестнули бассейн. Какая ирония судьбы!

— Уж лучше бы им потонуть!— возразил Конан.— Эти чудища житья не дают племени Морского Льва!

— А, ты о прибрежных дикарях?— небрежно откликнулся Кахха,— Надеюсь, ты не очень скучаешь по их обществу?

— И все же они были люди!— сделав упор на последнее слово, произнес Конан.— И довольно приятные. Полная противоположность пиктам. Но я не жалею, что не остался с ними. Уж больно мрачное у них житье! Спать в пещере и питаться рыбой — не для меня! Мне нужно хорошее мясо, вино и красивые женщины!

— Скоро всего этого у тебя будет в избытке, Конан,— пообещал Каxxa.— Но сначала нам надо как-то переправиться на другой берег, а это будет непросто: как раз в месте слияния Рангхи и Джаиха прежде обитало грозное речное божество. Местные дикари приносили ему человеческие жертвы, если хотели переправиться через его владения.

— Может, оно давно издохло?— выразил надежду Конан.

— Сомневаюсь, друг мой,— покачал головой нааг.— Во всяком случае, не будем пытаться переправиться вплавь. Это очень утомительно.

С этими словами Кахха взметнул вверх свои длинные руки. Тонкие сухие губы беззвучно зашевелились. Конан уже заметил, что нааг, творя свою волшбу, никогда не произносит вслух — нараспев, с завываниями, как это делают обычные колдуны,— никаких заклинаний, взятых из забытых древних наречий. Тем не менее, колдовство наага было куда более эффективным и потрясающим, чем у его собратьев-людей.

Так случилось и на этот раз. Конан едва не открыл рот, как мальчишка-зевака, когда с тонких пальцев Каххи сорвался сноп искр, метнувшихся в небо, уже подернутое розоватой закатной дымкой. Искры прочертили небосклон, и — о чудо! — над рекой взметнулся волшебный мерцающий мост, на постройку которого не было потрачено ни одного куска древесины или камня.

— Да это же Биврест!— прошептал в изумлении киммериец.— Мне рассказывали о нем в Асгарде. Чудесный мост небожителей!

— Ну, Биврест, не Биврест,— усмехнулся нааг, довольный произведенным впечатлением.— Но свою службу он нам сослужит. Милости прошу, Конан!

И киммериец сделал первый шаг в воздух. Вначале Конан опасался, что мост — всего лишь фантом, и сейчас он полетит прямо в реку. Однако призрачная конструкция была столь же прочна и так же легко выдерживала мощного варвара, как если бы это был каменный арочный мост, какие строят в Немедии, Аквилонии и Зингаре. И вскоре Конан смело зашагал по невесомой переправе, а за ним следовал ухмыляющийся нааг. Если бы кто-нибудь наблюдал это зрелище снизу, то счел бы его за явление богов — две фигуры уверенно ступали по воздуху, высоко над водной гладью.

Конан уже вполне освоился со своим положением и смело заглядывал вниз, взирая на простирающуюся под ним беспокойную воду с головокружительной высоты.

— Поторопись, Конан,— заметил ему Кахха.— На наше счастье, поблизости нет птиц. Любая глупая птаха может нарушить магическое поле, и тогда мы полетим вниз.

Нааг занервничал: очевидно, сверхъестественная интуиция подсказывала ему, что что-то неладно. И действительно, в очередной раз кинув взгляд на восток, Кахха вдруг резко переменился в лице. Стигийские черты его перекосились, и сквозь них на миг проглянула змеиная морда. Кое-как совладав с собой, нааг схватил Конана за плечо.

— Во имя Сета!— в ярости воскликнул он.— Торопись — или мы погибли!

— Кром!— воскликнул пораженный киммериец.— Что это?!

К воздушному мосту стремительно приближалось чудовище, напоминавшее гигантскую летучую мышь. Черные перепончатые крылья со свистом рассекали воздух. Огромный, вытянутый вперед зубастый клюв неожиданно широко раскрылся и издал душераздирающий клекот, от которого у Конана заложило в ушах, и он едва не упал в воду.

— Это Гаруда, поглоти его великая Тиамат!— в явном ужасе воскликнул Кахха.— Он увидел меня! Теперь мне конец!