Генри Олди - Кровь пьют руками Страница 24

Лукьяненко вздохнул, сильные пальцы дробью ударили по белой скатерти.

— Вы с ним не были знакомы, Эра Игнатьевна! Он был страшным человеком! Он говорил, что в нашем городе богом может стать каждый — у кого хватит смелости и силы. Когда он собрал вокруг себя этих отморозков и разрешил убивать — мы не верили. Ведь мы здесь даже оружие с собой не носим! Город — наша крепость, какая тут стрельба?! «Воркутинцы» — и то поняли, третьей дорогой объезжают. Но у него… У Панченко получилось. Как — не знаю. Дело не в бомжах. Он собрал каких-то парней, то ли ученых, то ли шаманов…

Договаривать «дон Сергей» не стал, но этого и не требовалось. Итак, шаманы и ученые.

Шаман Ерпалыч Молитвин и ученый Фимка Крайц.

— Когда Панченко умер, мы, честно говоря, вздохнули с облегчением.

— Умер? — переспросила я. — Вы уверены? Широкие плечи поднялись, снова опустились.

— Я сам был в Порто. И сам хоронил его. Господина Панченко сожгли в крематории, у меня есть справка… Но не это важно. Он умер. Эра Игнатьевна! И когда он снова появился…

«Дон Сергей» замолчал. Я не торопила. Взгляд скользнул по тарелке — пусто. Странно, когда только успела? Странно — и обидно: ни тигра не распробовала, ни дракона.

— Не знаю, кто он и откуда взялся. Эра Игнатьевна, но это не Панченко. Точнее, не прежний Панченко. Прежний не стал бы… Впрочем, это уже наши дела. Для вас важно другое. Этот, новый, не останавливается ни перед чем.

Кажется, воскресший Капустняк доставил новому «железнодорожному» боссу немало хлопот. И «дон Сергей» явно не прочь избавиться от него нашими руками.

— Итак, Трищенко убил он? — поторопила я.

— Трищенко? — В глазах было удивление. — А, бармена! Его — не знаю. Там есть еще Калиновская. Говорят, они с Трищенко поссорились, а эта девица, извините, фик-фок, к тому же злая, как собака. Вы бы на нее посмотрели пару лет назад — тля, шавка! Зато теперь!.. Дело не в Трищенко. Вот, смотрите!

На столе появилась папка — бумажная, с белыми тесемками. Среди окружающей роскоши она смотрелась совершенно по-плебейски.

— Снято неделю назад.

Я поднесла снимок к глазам.

— Господи!..

Трупы — совершенно голые, в луже темной, уже застывшей крови. Девушка и парень. Обоим не больше восемнадцати.

— Вот еще!

«Еще» смотреть не стала. И так понятно.

— «Турист-траст» помните? Если не ошибаюсь, кто-то из ваших им занимается?

— Работа в Греции, — кивнула я, отдавая фотографию. — Вот, значит, где эта Греция!

— Панченко (то есть этот, новый!) организовал, как он говорит, «Дом отдыха». Туда привозят почти всех наших бонз из города, из области. Там не только девочки и наркотики, Эра Игнатьевна! Мне рассказывали: тот, кто побывал там однажды, уже не сможет оторваться. Там что-то страшное! Говорят, можно попасть в какой-то другой мир, превратиться в монстра, отомстить даже тем, кто давно умер. Они теперь все повязаны! И УВД, и мэрия…

И не только. Как бишь в моей считалочке?

Калиновская-Очковая, Капустняк-воскресший, Хирный-главжорик, стрикулист-ФСБист, Лычаков-Цицерон.

Кто будет водить?

Теперь ясно — кто.

— Говорят… Не знаю, правда ли, Эра Игнатьевна, но говорят, будто он может все. Будто он и вправду бог!

Я посмотрела ему в глаза — они оставались серьезны. «Дон Сергей» не шутил. Лицо побледнело, даже родинка стала почти незаметной.

— И что вы ждете от прокуратуры? — вздохнула я. — Мы ведь не экзорцисты!

На стол легли фотографии, затем — несколько машинописных страниц.

— Это показания одной девушки. Ее уже нет в живых, но подпись заверена. Там адреса, по которым вы сможете найти Калиновскую и его.

— А «Дом отдыха»? А шаманы?

Вновь пожатие плеч. Кажется, и то и другое «дон Сергей» оставлял для личного пользования. Спросить о Малыжино? Нет, не стоит!

— Это вам поможет взять его. Будем считать, что я выполнил свой гражданский долг.

Теперь он снова улыбался, но глаза оставались серьезны. Стало ясно — бывший чемпион напуган. Настолько, что готов спрятаться за нашими спинами.

— Постарайтесь справиться побыстрее. Эра Игнатьевна. Это в ваших же интересах. И мой вам совет — уходите в отпуск. Желательно месяца на два-три. Скоро здесь может быть очень жарко.

Жарко? Видимо, «дон Сергей» тоже читал проект указа. Итак, все ясно! «Братва» залетела в непонятку, спешит замочить пахана — и сделать ноги, пока шухер не пройдет. А еще говорили: «новая эра»!

— Учту, — кивнула я. — Господин Лукьяненко, позовите, будьте добры, официанта. Хочу расплатиться.

— Ну что вы. Эра Игнатьевна! Вы же гость… — начал было он, но наткнулся на мой взгляд и поперхнулся.

Кажется, тигр с драконом застряли у него в горле.

Сегодня было не время для драконов.

«…Потом нам сказали, что мы должны будем заниматься половыми сношениями с гражданами, которых нам укажут. Галина Челковская отказалась, и гражданка Калиновская стала бить ее плетью. Назавтра Галина Челковская умерла. Лиду Тимошенко тоже убили, ей перерезали горло и заставили нас всех выпить по глотку крови. Мы не хотели, тогда гражданка КалинЬвская стала нас бить. Меня тоже били и подвергали иным методам физического воздействия, пока я не согласилась. Гостей приводил чернобородый гражданин, которого называли Панченко Борис Григорьевич. Сначала я занималась половыми сношениями с гражданином Хирным, начальником УВД. Он меня бил и заставлял заниматься половыми сношениями в извращенной форме. При этом гражданин Хирный находился в состоянии наркотического опьянения. Затем меня принудили к половым сношениям с гражданином Ейбоженко, заместителем начальника областного управления ФСБ…»

Читать показания гражданки Левченко Екатерины Алексеевны, восемнадцати лет, разыскиваемой по делу «Турист-траста», было тяжело. Это был не ее голос. Кто-то другой продиктовал все — и нелепые, жутко звучащие канцеляризмы, и фамилии «гостей». Но Катя Левченко действительно жила на белом свете! Жила, росла, мечтала уехать в Грецию, где так легко зарабатываются деньги.

Ее труп был на одной из фотографий. Горло перерезано, рваная рана тянулась поперек живота…

Я отложила страшный документ. «Дон Сергей» постарался — такого не простят. Даже если Капустняк — мертвец, вернувшийся из могилы. Точнее, из крематория.

Из ада — в ад.

За окном сгустился вечер. Пора что-то решать, рапорт лежит на столе, фотографий и показаний девушки хватит с головой. Теперь понятно, почему они все так забегали! Сволочи! И чемпион этот с родинкой — хорош гусь! Капустняка выдал, а Малыжино себе оставил. Феод, так сказать! Не выйдет, Сергей Сергеевич, не выйдет!

Я уже совсем было собралась к Ревенко, когда телефон негромко звякнул. Почему-то подумалось о Никаноре Семеновиче и о статье в «Независимой», но это оказался дуб. Собственной персоной. Живой, здоровый — и странно веселый. Странно потому, что мне самой было совсем не до веселья.