карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре Страница 24

   - Не жалей. Никогда и никого.

   Хазмат исчез и появился Ерхо Ину. Он ничего не говорил, но ему и нужды не было. Тридуба смотрел с таким презрением, что Янгар понял - все тот знает. Про другой край моря, про пески и караваны, про рабский рынок и школу, в которой Янгара пытались научить послушанию. Про казармы, арену... про то, что Янгхаар Каапо - вовсе не сын бога, но беглый раб.

   И бешенство вдруг отступило.

   - Тише, мальчик мой, тише... - верный Кейсо держал, не позволяя подняться. У него одного хватало сил справиться с Янгаром, да и то, если получалось сбить на землю. Кейсо наваливался всей тушей, подминая Янгара под себя, и держал до тех пор, пока приступ не заканчивался.

   - От... отп... - речь давалась с трудом. - Отпсти.

   - Все?

   Кейсо не спешил убрать руки.

   - Отпусти, - повторил Янгар. И получил свободу.

   На ноги он сам поднялся.

   Покачивало.

   Мутило. И голова привычно кружилось. Но все же приступ был недолгим, иначе было бы хуже.

   - Где...

   ...его жена.

   ...у нее зеленые глаза и рыжие волосы.

   ...она дочь Ерхо Ину, но не та, которую он любит.

   ...и она просила подарить ей красные сапожки...

   - Убежала, - подняв плеть, Кейсо протянул ее Янгару.

   - Я...

   На плети остатки крови. Ударил? Не сумел удержать себя?

   - По лицу, - спокойно добавил Кейсо.

   Она сама виновата... виновата сама... она что-то сказала, отчего ярость, которую Янгар сдерживал, прорвалась.

   - Далеко не уйдет, - Кейсо подошел к лошадям. - Но если хочешь догнать, то поспеши. Рассвет скоро. И Ерхо Ину, когда поймет, что ты ушел, устроит травлю.

   Он не пощадит нелюбимую дочь.

   След был. Широкий. Явный. Проложенный сломанными ветвями и каплями крови, которая уже подсыхала. Янгар чуял запах страха и поторапливал лошадь, пытаясь нагнать жену, пока с той не случилось беды.

   Случилась.

   В храме, когда глупая девочка связала жизнь с ним.

   И он тоже глупец, если решил, будто Север излечит. Десять лет тишины... это ведь достаточно, чтобы поверить, что амок, безумие воина, которое дарит Тысячерукая богиня избранным, оставила Янгара.

   - Стой!

   Он кричит, понимая, что Аану не остановится. Бежит, прячется, ранит себя. И колючий кустарник становится стеной на пути Янгара. Его жеребец хрипит и пятится, трясет головой.

   Спешившись, Янгар бросил поводья на ветвь.

   Пешком.

   По тропе, которую проложила Аану. И рыжие нити ее волос выводят к краю оврага. Но здесь след обрывается. И на зов девочка не отвечает. Прячется...

   ...по лицу, значит.

   Плетью.

   - Погоди, - Кейсо выбрался из зарослей. - Если она в панике, то к тебе точно не выйдет. Пусти...

   Наверное, он был прав и помочь желал искренне. Наверное, Янгар принял бы помощь, но в этот миг со дна оврага раздалось такое знакомое ворчание.

   Медведь.

   Огромный матерый зверь с седою холкой. Под разрисованной шрамами шкурой перекатывались валуны мышц. Шея прогибалась под тяжестью головы, и Янгар мог разглядеть нити слюны, протянувшиеся к палой листве.

   А между передними, массивными, словно столпы, лапами зверя, лежала Аану.

   - Не смей! - предупреждение Кейсо запоздало.

   Янгар уже катился по склону оврага, оставляя на листвяном ковре глубокий след. И съехав на самое дно, спохватился, что из оружия при нем лишь нож да плеть.

   Хватит.

   - Иди сюда, - Янгар щелкнул плетью над ухом зверя, отвлекая на себя. - Слышишь?

   Слышит. И поворачивает голову.

   Он движется с нарочитой медвежьей неторопливостью, которая многих вводит в заблуждение. Но Янгар знает, до чего быстры и коварны эти звери.

   - Ко мне.

   Он шагнул ближе. И хлестанул наотмашь. Тяжелый хвост плети просвистел у самого носа зверя, заставив того оскалится.

   - Ну же...

   Янгар вытащил из-за пояса нож.

   Копье бы лучше... с ножом шансов немного. Разве что зверь сам уйдет.

   - Давай...

   Медведь, подняв голову, - Янгар старался не смотреть на тело жены.

   Жива.

   Она просто сознание потеряла.

   И Янгар вытащит. Надо верить, что вытащит. А потом расскажет про вспышку. И про то, что не хотел причинять ей боль. Но амок - это то, с чем ему не совладать.

   ...правда, она больше никогда не коснется его с той нежностью, которую дарила ночью.

   Медведь двинулся на Янгара.

   Наступал медленно, оскалившись, но не спеша нападать, словно и не желал вовсе, но лишь пытался прогнать человека от законной своей добычи.

   - Пшел от нее, - Янгар пятился, но когда отступил на дюжину шагов, зверь остановился. Он повернул голову, уставившись на Янгара пустой глазницей и тихо заворчал.

   А затем развернулся: Янгар не был интересен медведю.

   У него уже имелась еда.

   - Янгу...

   Крик Кейсо прорвался сквозь алую пелену, которая пришла сама, хлынула по следу предыдущего приступа. Накрыло, лишая крох сознания.

   И враг был.

   Янгар молча бросился на зверя и, вцепившись в жесткую грязную шерсть, вскочил на шею. Нож в руке ходил легко, пробивая и кожу, и толстый слой жира, но лишь боль причиняя. И зверь закричал почти как человек.

   Амок.

   Оглушающая ярость. Багряная пелена, выпряденная Тысячерукой из пролитой крови ее врагов. Она падает на глаза, лишая рассудка.

   Бешенство.

   И почти безумие. Оно дарует нечеловеческие силы и выносливость, избавляет от боли, но взамен выпивает досуха. Как в тот раз, когда Кейсо подобрал перегоревшего мальчишку. Тот лежал в канаве, пытался ползти к воде, но лишь елозил руками по грязи. А когда Кейсо приблизился, мальчишка повернул голову и зарычал.

   Амок еще жил в черных его глазах.

   - Я сам, - сказал мальчишка, когда к нему вернулся дар речи. - Я...

   - Сам, - Кейсо прижал флягу к губам. - Конечно, сам.

   И руку подал, помогая подняться. Кейсо мог бы поднять паренька, слишком худого, истощенного приступами, но чересчур гордого. Он шел, вцепившись в плечо Кейсо, но сам. И в седло забрался, неловко перевалившись поперек конской спины. И прокусив губу, держался в седле. А вечером спросил:

   - Ты кто?

   - Кейсо.