Елена Асеева - Сквозь Пекло Страница 24

Любава подала Святозару большую чашу горячего сбитня, который разносили посадские, нарочно для обряда пришедшие из Славграда. Наследник принял теплую чашу, и подул на темно-бурую поверхность сбитня, прогоняя густой пар поднимающейся от него. Любава прижавшись к спине мужа грудью, крепко обняла его и поцеловала в щеку.

— Да, что ж, Белослава, — ответил наследник, делая большой глоток сбитня. — Не каждый день божатым становишься. Я ведь этого дня четыре года ждал, сама знаешь, и уже давно все придумал, вот только воплотить никак не мог.

— А, что ты Яронегу в воде говорил? — спросил Храбр наблюдающий за тем, как Стоян укрывал больную ногу стеганным, теплым укрывалом.

— Это мой дар, — произнес наследник. — Этот дар будет оберегать его жизнь, покуда жив я… Так всегда то, что ты создал магией живет лишь пока жив ты. — Святозар замолчал, глубоко вздохнул и взглянул на лазурно сияющую поверхность проруби, где очередной божатый отец, нырял со своим сыном под воду. — Ну, а когда я умру, изумруды обернутся в синие сапфиры, и Яронег, и все кругом узнают, что…

— Замолчи, замолчи, замолчи, — закричала сзади Любава и поцеловав мужа в щеку, закрыла ладошкой его уста. — Не говори так, не хочу такое слышать, — она плотнее прижалась к Святозару и на миг затихла.

Храбр зыркнул на влюбленных и довольно хмыкнув отошел в сторону. И в тот самый морг, когда затихла Любава прижавшись к Святозару грудью и животом, он внезапно почувствовал, как из чрева жены пошло необыкновенное тепло, наполнявшую ее светлой и чистой, новой жизнью. И немедля Святозар услышал прилетевший из далекой дали тихий, родной шепот ДажьБога: «Надежда…это и есть надежда, для твоего отца… А теперь иди по пути, который я тебе указал, мальчик мой!»

Наследник вздрогнул всем телом, отстранился от Любавы и удивленно-радостно посмотрел в ее зеленые глаза.

— Ты, чего, Святозарик? — встревоженным голосом поспрашала она.

— Ты ждешь, дитя? — шепнул ей наследник.

Любава вся зарделась, оглянулась по сторонам, и, увидев, что их никто не слышит, поправила на голове пуховой платок да тихим голосом ответила:

— Да.

— Почему, ты не говорила? — уже чуть громче, не в силах скрыть своей радости вопросил Святозар.

— Потом скажу, потом… дома поговорим, — пояснила Любава и смущаясь, торопливо, отошла от мужа.

Святозар воззрился вслед жене, и неожиданно ему стало так тяжело…будто внутри него душа сжалась в маленький комочек. Вот, оказывается, о какой надежде говорил ДажьБог. Надежда это сын Святозара, продолжение его рода и рода его отца. Это вечная жизнь, которая никогда не сможет прерваться. Но именно из-за этого и стало так тяжело наследнику. Значит, придется ему покинуть Любаву, и не увидеть, как наливается она красотой новой жизни, а может, не удастся увидеть рождение сына. Не удастся прижать к себе, это маленькое и светлое счастье, оное продолжит род первого восурского человека на земле. Святозар надсадно вздохнул, а вернувшийся к нему Храбр, беспокойным взором осмотрев его с ног до головы, спросил:

— Ты, чего Святозар? Тебе не хорошо?

— Уж, я и не знаю, как ответить Храбр. Вроде хорошо, а вроде и нет, — изрек задумчиво наследник. И устремив взгляд в высокое, зимнее, холодное небо, тихо добавил, — путь мой только, что начался.

Глава девятая

Святозар вернулся с обряда в каком-то неясном состоянии, и сам толком не понимая рад он или не рад тому, что, наконец, узнал про обещанную ДажьБогом надежду и начинающийся новый путь. Борщ и Вячко помогли дойти наследнику до бани, и, устроившись на верхний полок, он дюже долго лежал там, согревая свою ногу и осмысливая, что теперь ему предстоит обязательно найти заговор и поговорить с отцом.

Утром следующего дня Святозар за трапезой в белой столовой попросил правителя побеседовать с ним в гриднице, сразу после завтрака. Когда отец вошел в общий зал, то увидел, безмолвно замершего наследника, который опершись руками о спинку сиденья, стоял возле камина, и неотрывно смотрел на пламя огня поедающего поленья.

— Мальчик мой, ты, чего меня звал? — подходя ближе к Святозару, встревожено спросил правитель.

— Хотел поговорить, отец, — ответил наследник отрывая свой взор от ядренистого огня. — Только давай с тобой присядем, потому как разговор наш может затянуться.

Правитель кивнул головой, и, подойдя к столу, сел на лавку. Святозар также не мешкая направился следом за отцом и опустился на лавку напротив него. Он положил руки на столешницу и принялся крутить ярко-полыхающий белым светом перстень, дар царя Альма, так как делал это всегда когда волновался, словно набираясь от того волшебного подарка сил и спокойствия.

— Отец, — начал немного погодя, Святозар. — Помнишь, когда я узнал, что умерла Дарена, и поехал к Искрену, чтобы отвезти духов… Я приехал и рассказал тебе мой разговор с баенником, о том как умерла моя дочь, как пришел ДажьБог похоронил ее и оставил мне весть.

— Да, сын, я помню твой сказ, а, что? — удивленно вопросил правитель.

— Тогда, чтобы не тревожить тебя, отец, я не рассказал всего того, что поведал мне баенник. — Святозар перестал крутить перстень, поднял глаза от перстня, посмотрел на правителя и продолжил, — ДажьБог оставил мне весть, и она звучит вот как: «Путь твой еще не пройден, он очень долог и труден, но ты должен идти по нему вперед туда, куда я указал». Вчера отец, я узнал, что Любава ждет дитя. Я только провел обряд божатия, и жена моя прижалась ко мне… И тогда я почувствовал внутри нее новую жизнь, а затем услышал голос ДажьБога: «Надежда это и есть надежда, для твоего отца… А теперь иди по пути, который я тебе указал, мальчик мой!» Отец, ты понимаешь о какой надежде, говорил ДажьБог, и надеюсь, ты понимаешь о каком пути, он говорит.

С каждым словом Святозара лицо правителя становилось все мрачнее и мрачнее, и даже известие о том, что Любава ждет дитя, лишь на миг прояснили его чело, но посем оно сызнова потемнело. Ярил нахмурил лоб. Свел брови так, что между ними залегли две морщинки и такие же глубокие борозды испещрили лоб в горизонтальном направлении, и не глядя на сына, весьма гневно поспрашал:

— А, ДажьБог, не указал, как ты сможешь добраться до Пекла? Потому что на одной ноге, ты вряд ли сможешь дойти до дверей гридницы, а уж до Пекла и говорить не стоит.

— Отец, я же говорю серьезно…,- проронил Святозар.

Однако правитель внезапно сжал кулаки и с такой силой стукнул по столу, что наследник подпрыгнул на лавке. Он резко поднял, до этого опущенную, голову негодующе зыркнул на сына, и, повысив голос, почти прокричал: