Ольга Романовская - Перстень Мериада Страница 24

— Я догадливая, — грустно усмехнулась девушка. — По-моему, Вы сделали достаточно намёков, чтобы я это поняла.

— Каких намёков? Не знал, что ты такая обидчивая, — растерянно пробормотал Наваэль. — Я вовсе не хотел сказать что-нибудь обидное. Да, я в шутку подметил некоторые твои недостатки, но они вовсе не так ужасны, чтобы… Словом, их можно исправить. А, может, мне это просто показалось, и исправлять ничего не нужно. Но достоинств у тебя в любом случае больше, чем недостатков.

Виноватое выражение его лица заставило принцессу пожалеть о своих скоропалительных выводах. Конечно, это она всё додумала. Устала с дороги, постоянно думает о каких-то там колдуньях, перстнях — тут и свихнуться недолго, не то, что неправильно понять человека.

Девушка улыбнулась и извинилась:

— Простите, я сама не знаю, что вдруг на меня нашло… Наверное, устала с дороги.

— Возможно, возможно… — рассеянно ответил он. — А куда ты едешь? Мы разговариваем, по крайней мере, четверть часа, а ты так и не посвятила меня в свои планы. Судя по полученному мной письму, приехала ты не ко мне, иначе бы, при всей своей взбалмошности, хотя бы заранее написала или известила меня через посла. А лиэнский посол в Розине абсолютно не в курсе, почему ты не в Лиэрне. Так куда же ты собиралась нанести неофициальный визит?

— У меня есть одно дело в Сиальдаре, — уклончиво ответила принцесса.

— Дело? Очень интересно. И что же это за дело, если для него потребовалось, чтобы ты взяла с собой оружие?

— А я думала, Вы не заметили. — Стелла покраснела.

— Заметил, но побоялся спросить о его происхождении. Хотя стоило бы. Оно твоё?

— Да.

— Не похоже на дипломатический подарок.

— Это и не подарок, вернее, подарок, но не дипломатический.

— И кто же дарит принцессам такие подарки?

— Ну, Вы все равно их не знаете. Да я и сама точно не знаю, одно могу сказать, подарок был чрезвычайно своевременным.

— Так ты и пользоваться им умеешь? — нахмурился Наваэль.

— Угу, — пробормотала девушка, искоса посмотрев на дядю. Конечно, этот ответ ему не понравился. А чего, собственно, она ожидала? До сих пор вид меча у неё на боку ни у одного нормального человека не вызывал положительных эмоций. — Это был последний удар по моей репутации?

— И как давно ты взяла в руки…это? — Он не ответил на её вопрос и избегал смотреть ей в глаза.

— По-настоящему? Года два назад.

— Замечательно! — покачал головой Наваэль. — Только этого не хватало!

— Да не хочу я перед Вами оправдываться! — вдруг взорвалась принцесса. — И что такого я сделала? Ничего плохого, ничего, о чём бы я должна была сожалеть. Если я умею с этим обращаться, если знающие люди говорят, что у меня есть способности, если, в конце концов, это нужно — почему я не должна этим заниматься!? Да если бы я, повинуясь Вашим приличиям, Вашей этике, Вашим представлениям о жизни, сидела бы тихо у себя во дворце, отплясывала на балах и разъезжала вечерами по театрам, многих таких, как Вы, не было бы! Если бы я послушалась сестру и осталась в Лиэрне, в Лиэне произошёл бы государственный переворот! И вот, вместо благодарностей… — Она не договорила и, запыхавшись, с вызовом смотрела на короля.

— И что же произошло там, в Лиэне? Мы кое-что слышали, но…

— Я убила Маргулая. А теперь можете ругать меня, сколько хотите. — Стелла отвернулась и от обиды прикусила нижнюю губу.

— Извини, я не знал… — Наваэль взял её за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Порой новости доходят так медленно и в таком искажённом виде… Надеюсь, ты на меня не сердишься?

— Нет. Дядя, Вы должны помочь мне найти Визара.

— Какого ещё Визара? — Такой поворот дела ещё больше удивил его. — У него хотя бы есть фамилия?

— Наверное. Я точно не знаю, — рассеянно ответила принцесса.

— Так… И зачем тебе этот Визар? — нахмурился король.

— Он один знает, где сейчас перстень Мериада.

— Перстень Мериада… Я кое-что о нём слышал, шептались пару лет назад в определённых кругах. Зачем он тебе?

Её ответ был немногословен:

— Я выполняю волю богов.

— Хорошо, — вздохнул Наваэль, — я помогу тебе, хотя сердцем чувствую, что этот перстень приносит несчастья. Однако наше уединение стало неприличным, — неожиданно улыбнулся он. — По-моему, мы и так сверх меры злоупотребили терпением наших спутников.

Стелла кивнула. Да, разговор был не из коротких и не из приятных.

Король и его свита остановились в имении барона Остекзана.

Его род мог гордиться своими владениями: через них проходил один из оживлённых торговых путей, в связи с чем, словно грибы после дождя, повсюду выросли большие деревни, вроде Симара, и даже появился небольшой городок Абаста, вкупе ежегодно отчислявшие в копилку баронства солидную сумму за право заниматься земледелием, торговлей и промыслами.

Всего в каких-то шестнадцати милях от баронства раскинулся Шала.

Перед старым угрюмым господским домом был разбит парк; голые ветви деревьев печально качались над центральной аллеей. Любопытная и наблюдательная Стелла не могла не заметить, что к одному из флигелей примыкает фруктовый сад. Если и дальше будет стоять такая тёплая погода, скоро первый пушок потревожит ветви яблонь. Лишь бы солнце не оказалось обманчивым — тогда в этом году не будет плодов.

Восмур — так назывался господский дом — разорванным подъездной аллеей каре обнимал обширный внутренний двор с хозяйственными постройками. Дом был трёхэтажным (флигеля — двухэтажные); по углам поблёскивали новой черепичной крышей декоративные квадратные башенки.

Восмур был добротным и надёжным, таким, каким показался и вышедший навстречу гостям дядя Марана — невысокий, с нитями серебра в бородке. Он поддерживал под руку одетую в траур сухонькую, такую же низкорослую, как брат, женщину — вдовствующую баронессу Остекзан.

Несмотря на преклонные годы, и брат, и сестра безупречно выполнили все требования придворного этикета. Баронесса, будто машинально, приседала и говорила каждому входящему: "Добро пожаловать!", а её брат молча кланялся.

Как и предполагала принцесса, король любезно принял приглашение отдохнуть в Восмуре. Отужинав, для приличия перебросившись за чаем парой слов с хозяйкой дома, в частности, о достоинствах "так внезапно покинувшего этот мир" барона Остекзана-старшего, имени которого он даже не помнил, не то, чтобы знал что-нибудь о его добродетелях, а так же, тоже из приличия, переговорив с её сыном и братом о некоторых политических вопросах, Наваэль наконец произнёс долгожданную фразу:

— Все свободны до завтрашнего утра.