Игорь Ковальчук - Бессмертные Страница 24

Наверное, надо бы убрать от сестры руки и добраться до кровати… Или хотя бы поудобнее устроиться на ковре. Дэйн понимал это и несколько раз принимал решение шевельнуться, но каждый раз почему-то ничего не делал. Мысли ворочались в его голове медленно, как валуны в лаве. Сперва он подумал о том, что Моргана, кажется, спит, потом — что надо бы задернуть шторы, поскольку свет слишком ярок. Потом — что Руин каким-то образом двигается, хотя по логике должен бы лежать пластом, как Дэйн, и даже скорее, чем Дэйн, потому что он не просто тратил силы, он еще и колдовал.

Но Руин двигался. Пусть и держась за стену, но двигался. Он задернул шторы — скудный вечерний свет резал ему глаза, будто ножом, — стащил горячий гематитовый браслет с правого запястья и бросил на пол. А потом оттащил Дэйна от сестры и приложил пальцы к его шее. Проще, конечно, было проверить его состояние магией, но о какой магии могла идти речь после такого. Старший из троих и сам не знал, как он еще держится.

Дэйн краем сознания почувствовал, что его пытаются шевелить, но уже не отреагировал. Уткнувшись в плечо Морганы, он провалился в сон.

Глава 4

Когда Мэлокайну сказали, что сейчас он выйдет из тюремных стен, он сперва не поверил. И правда, ему выдали его вещички, которых оказалось совсем немного, да и те, по сути, не его — полученное в тюрьме белье, средства личной гигиены и еще та безделушка, которую сняли с него. Обычный просверленный камешек, но он был ему дорог. На этот раз Мэл порадовался, что в Асгердане царила такая скрупулезность в исполнении предписаний и законов. Конвоир, который привел его в зал суда, куда-то исчез, и к огромным входным дверям здания Федерального Суда его отвел отец. Пошарил по карманам и протянул ему пластиковую карточку и визитку, где были мелко-мелко напечатаны адрес и телефоны. Или, может быть, наборы цифр с каким-то другим значением.

— У меня еще много дел, — сказал он. — Надо подписать протоколы, приговор, привести в порядок другие бумаги — словом, еще часа на четыре. А ты пока по городу погуляй. Здесь деньги — знаешь, как пользоваться кредитной картой? Код 17935. Запомнил? Встретимся здесь через четыре часа — вот здесь, возле ресторанчика на углу. Если вдруг заблудишься — вот мой адрес. Спроси любого человека на улице. Или стража порядка.

И ушел.

А Мэл остался на свободе.

Он не знал свободы. С раннего детства в Ордене он постоянно находился под жестким контролем вышестоящих. Куда ходить, когда есть и спать, чем заниматься в свободное время, чему учиться и что делать, всегда им кто-то распоряжался — хоть власть, хоть собственное осознание необходимости, чувство ответственности перед людьми, которые доверились ему. А сейчас — ничего. Иди, куда хочешь, делай, что хочешь.

Молодой человек задержался на ступенях здания суда, которое одним крылом примыкало к тюрьме Биали, чтоб легче было транспортировать на заседания опаснейших уголовных преступников. Здание величественное и головокружительно высокое, с огромной колоннадой, протянувшейся во всю длину фасада. Над головой Мэла, на фронтоне сияло золотом изречение кого-то из древних, утверждавшего незыблемую власть, но Белокурая Бестия и не подумал поднять голову. Он разглядывал машины, запрудившие площадь от края до края — некоторые стояли, некоторые медленно двигались по полосам движения. Прежде Мэлокайну никогда не доводилось видеть так много машин. Несколько мгновений он зачарованно любовался этим зрелищем, а потом спустился по ступенькам на тротуар.

Он заметил, что люди, пользуясь тем, что машины еле ползут, перебегают дорогу, лавируя прямо между ними. Белокурая Бестия крутил головой. Прежде он видел только военные внедорожники, и то нечасто, да грузовики, настолько запыленные, что их цвет нельзя было различить. А тут — изящные автомобили, предназначенные для того, чтоб красоваться в них, блестящие, с тонированными стеклами… Красивые. Должно быть, чертовски дорогие.

За миг до того, как незнакомец коснулся его руки, Мэлокайн что-то почувствовал и обернулся — все-таки он был воином. Неизвестный двигался мягко, плавно, стремительно, и Белокурая Бестия понял, этот человек знает толк в драке. Вернее, знал, что сейчас он казался ослабевшим, изможденным и нисколько не готовым нападать и даже защищаться. Измученный, осунувшийся, растрепанный, с блуждающим взглядом, чужак мог вызвать в окружающих только жалость. Он походил на умалишенного.

Выбросив вперед руку, незнакомец вдруг коснулся запястья Мэла сухими, вздрагивающими пальцами — никакой угрозы в этом жесте не чувствовалось, и Белокурая Бестия не отстранил его. Он посмотрел Мэлу в глаза. Недавний заключенный поразился тому, как чист этот взгляд. На Мэлокайна смотрели глаза человека, в правоте поступков которого можно быть уверенным.

— Прости, парень, — с искренним сожалением и тоской сказал чужак. — Прости. Я знаю, что мое «прости» — ерунда, и извинить такое невозможно, но все-таки.

— За что простить-то?

Незнакомец поднял на него глаза. И сразу опустил.

— Ты скоро поймешь. Прости, но я должен. Я больше не могу. Нет сил. Прости. Теперь ты ликвидатор. — Он хотел еще что-то сказать, но передумал, махнул рукой и отвернулся. Странный мужчина казался совершенно убитым — может, поражен каким-то горем или болезнью? Он больше не смотрел на Мэла, неужели действительно чувствовал себя за что-то виноватым?

Белокурая Бестия догнал его и схватил за локоть.

- Постой! Постой, парень. Что случилось? У тебя какая-то беда, горе? Может, я могу помочь?

Чужак обернулся и посмотрел на собеседника почти растроганно.

— Нет. Помочь ты мне не можешь. Если не считать того, что ты уже помог. Ведь я, не спрашивая, переложил на тебя свою ношу.

— Да что за ноша-то? О чем ты толкуешь?

— Теперь ты ликвидатор. Вместо меня.

— А кто такой ликвидатор? Незнакомец помедлил.

— Ты не знаешь?

— Нет.

— Что ж… Думаю, очень скоро узнаешь.

— Постой! Расскажи мне. Объясни. Я не хочу ждать — расскажи ты. Вон, пойдем в ресторанчик, перекусим, выпьем и все обсудим.

— Нет.

— Но ты же просил прощения, помнишь? Если пойдешь со мной и все толком объяснишь — клянусь, я прощу тебе, что бы это ни было.

Все норовящий уйти чужак заколебался — это было заметно.

— Тебе не нужно есть со мной вместе… — Но Мэл не слушал. Он потащил собеседника к дверям ресторанчика.

Ресторанчик оказался небольшой — три узких и скромных зальчика, вытянувшиеся в анфиладу. Деревянные столики были отделены друг от друга не большими ширмочками и кадками с какими-то вечнозелеными растениями, похожими на миниатюрные, но коренастые кипарисы. Сидели посетители на широких скамьях, застеленных чем-то мягким. Вдоль всех кабинетов тянулась стойка, тоже деревянная, уставленная натертой до блеска стеклянной посудой. В двух небольших залах были камины, там горел огонь, стояли уютные таганки и кипели чайнички — готовился кофе для тех, кто предпочитает напиток «с дымком», — а рядом стояли бочонки, из которых можно было нацедить пива или сидра. Для тех, кто заказывал обед или ужин, это было почти бесплатно.