Татьяна Устименко - Сумасшедшая принцесса Страница 24

Генрих с некоторым удивлением отложил многострадальную пропись и привычно прицепил к поясу маленький меч, приготовившись следовать за учителем. В пещере все, даже малые дети, всегда имели при себе оружие и умели неплохо с ним обращаться. В коридоре их встретил приплясывавший от нетерпения Гург.

– Ты слышал? – возбужденно затараторил он, хватая друга за руку.

– Слышал! – Генрих почему-то не торопился разделить радость приятеля. На душе у него кошки скребли от предчувствия какой-то опасности.

Проходя через лабиринт пещерных коридоров, Генрих отмечал почти полное отсутствие сильфов, до этого сновавших по ним в любое время суток. Кто-то второпях уронил стойку для алебард, и оружие в беспорядке валялось на каменном полу. И более того, вихрем промчавшаяся по коридорам толпа умудрилась затушить большую часть факелов, еще утром безупречно освещавших высокие своды пещеры. Лицо мальчика помрачнело. Кажется, сегодня даже самые опытные и закаленные в боях воины забыли об осторожности. Выход из пещеры приближался. Гург все прибавлял и прибавлял шагу и еще более нетерпеливо тянул за руку своего задумчивого друга. Пару раз за это время Генрих подмечал недовольные морщины, перерезавшие нахмуренный лоб учителя, и прекрасно осознавал, что тот разделяет его опасения. А увидев брошенный пост и снятую магическую защиту при входе в пещеру, оба они не сдержали непроизвольно вырвавшегося возгласа возмущения. Мальчик остановился у каменной арки и прислушался. С поверхности доносились громкие крики радости, беззаботный смех, перемежавшийся отрывками песен и звуками музыки. Генрих видел караульных, которые побросали оружие и с самым довольным видом растянулись на зеленой траве. Невдалеке кружился хоровод женщин и детей, уже успевших украситься венками из свежесорванных цветов. Но больше всего его напугала большая группа сильфов, которые с корзинами в руках бежали вниз по склону горы, направляясь к ближайшему лесу и все больше удаляясь от спасительной пещеры. Генрих недоумевал, размышляя над тем, каким образом народ, столько времени отражавший ежедневные атаки жестоких врагов, мог так беспечно и так быстро забыть о многолетней угрозе, нависавшей над ним подобно неотвратимому удару падающего лезвия.

Внезапно внимание мальчика привлекло огромное темное облако, появившееся на небе. «Ураган?» – растерянно подумал Генрих. Но облако приближалось с невероятной скоростью, мгновенно от края до края затянув непроглядной черной полосой всю видимую линию горизонта. Сначала Генрих напрягал зрение, пытаясь разглядеть природу этого странного явления, но через пару секунд стало заметно, что облако состоит из множества черных точек, несущихся к пещере со скученностью и организованностью пчелиного роя. Только рой этот по количеству пчел превосходил все мыслимые и немыслимые размеры, и мальчик, к своему величайшему ужасу, понял, что каждой пчелой этого гигантского роя была огромная черная горгулья, на спине которой восседали зубастые демоны или ожившие мертвецы, вооруженные острыми мечами. И сонм этих воинов не поддавался исчислению. Гург, до сих пор находившийся рядом с другом, пискнул испуганным зайцем и вцепился в руку Генриха. Учитель разом сник и тяжело навалился на свой магический посох.

– Это конец! – обреченно прошептал он.

Генрих наконец-то обрел дар речи.

– Назад! – изо всех сил закричал он, срывая голос. – Все назад, бегите обратно в пещеру! Это ловушка!

Впоследствии, несмотря на мучительные усилия памяти, Генрих так и не смог восстановить целостной картины событий, произошедших в то злополучное утро. Возникший провал в памяти оберегал сознание мальчика от страшного мрака помешательства. Так срабатывает предохранитель, надежно разделяя жизнь на два непересекающихся этапа – до и после. Или, может быть, детский мозг барона просто не смог понять масштабности произошедшего кошмара, погубившего его несчастный народ. А ведь именно такие драмы, случившиеся в раннем детстве, и формируют дальнейшую судьбу человека. Участь каждого из нас предопределена свыше. Трус рождается трусом, предатель рождается предателем, герой рождается героем. Процессы, управляющие развитием души, не поняты до сих пор. Разум любого человека состоит из частиц, в равной степени принадлежащих добру и злу. Какие-то странные силы извне влияют на эти частицы, заставляя их взаимодействовать между собой. Это взаимодействие называют путем, по которому мы следуем в течение всей жизни. И важно не ошибиться, правильно определив событие, послужившее отправной точкой нашего жизненного пути, пути судьбы.

В момент приближающейся опасности все многочисленные поколения Генриха неожиданно ожили, воплотившись в хрупком теле ребенка. Воскрес бессмертный дух великих рыцарей и героев, поклявшихся служить своему народу. Воскресли преданность свергнутым богам, честь и благородство, намного превосходящие страх смерти. Воскресли – вдохнув непостижимую силу в мышцы мальчика и одарив его мудростью, не свойственной столь юному возрасту. Вероятно, сам легендарный прародитель, древний король Грей, правивший сильфами в такие давние годы, что даже маги Великого круга и те затруднялись в описании того самими сильфами забытого периода их истории, возродился в это ужасное утро, придя на помощь остаткам своего племени. И наверное, именно это слияние душ стало тем путем судьбы, что так властно призывал Генриха к исполнению своего долга. Долга последнего правителя в многовековой череде Повелителей из рода де Грей.

Время замедлилось, обволакивая Генриха прозрачным коконом, делающим все движения окружающих его существ медленными и размыто-тягучими, подобно каплям воды в клепсидре, а его собственные мысли и жесты – резкими и точными. Одним движением руки Генрих смахнул повисшего на нем, пронзительно визжащего от ужаса Гурга и, глядя прямо в застывшие глаза остолбеневшего в шоке мальчишки, приказал, громко и четко выговаривая слова:

– Беги вниз, в пещеру Совета, поднимай всех бездельничающих там магов и тащи сюда. Пусть срочно восстановят магическую защиту!

Но Гург продолжал обморочно пялиться на него все с тем же бессмысленным выражением. Тогда Повелитель коротко злобно размахнулся и ударил друга по лицу, до крови рассекая кожу щеки ребром тяжелой перчатки. Гург мотнул головой, слизнул соленые капли, стекающие на губы, и, словно пробудившись от странного забытья, отсалютовал своему барону уважительным кивком. Затем он развернулся и скорой рысью помчался исполнять полученный приказ. После этого Генрих, не мешкая, повернулся к учителю. Старик монотонно покачивался, бормоча себе под нос какие-то слова, не в силах отвести взгляда от того, что происходило на поляне перед пещерой.