Алексей Фурман - Дар Страница 24

Ведуна, однако же, не обманула кажущаяся беспечность ратников. Мечи, будто бы небрежно брошенные рядом, лежали так, чтобы сподручно было в одно мгновенье обнажить смертоносную сталь. Да и взгляды, которыми ратники встретили ведуна, красноречиво говорили о том, что его услышали и приготовились к негаданной встрече. Разложенная на чистой тряпице нехитрая снедь — хлеб, сало, пучок зеленого лука да пяток яиц — осталась неубранной, а вот хмельное зелье ратники предусмотрительно припрятали. Остался только запах.

— Ну, надо же, — слегка заплетающимся языком недружелюбно проворчал один из ратников, увидев, кто к ним припожаловал. — Господин ведун на прогулку значица, вышел и случайно на нас набрел. Вот радость-то нам какая…

Ведун приветливо улыбнулся, делая вид, что не замечает торчащего из-за плеча ратника горлышка объемистой баклаги.

— Доброго дня вам и приятной трапезы, господа ратники.

— И тебе хорошего житья, — степенно ответствовал один из воинов. — Только ты, господин ведун, кислое-то с пресным не мешай. Вежливость соблюдать, оно, конечно, хорошо и очень даже приветствуется, да только какие мы тебе господа? Господа-то в замке сидят. А мы хоть по пол-жизни меча из руки не выпускаем, а все ж таки от сохи произошли и об этом не забываем, не в пример нынешней молодежи. Так что не обессудь, а только в господа-то мы рылом не вышли.

Чувствовалось, что ратники выпили уже немало и хмельное, ударив в голову, развязало им языки и придало пьяной храбрости. В другое время они вряд ли стали бы учить ведуна правильному обхождению.

— Ну, коли так, — с улыбкой проговорил ведун, подстраиваясь под манеру разговорчивого ратника. — То уж и вы, люди добрые, меня господином не величайте. Потому как мое-то рыло от вашего недалеко ушло.

— Чего так? — с ехидцей осведомился самый «хлипкий» (всего-то на треть помассивнее ведуна) и, наверно, потому казавшийся самым молодым и сильнее других захмелевшим ратник. — Рыла, говоришь, у нас одинаковые? Да ты, часом, уж не родня ли нам?

Ратник широко осклабился и толкнул товарища в бок, предлагая вместе порадоваться удачной, по его собственному мнению, шутке. Товарищ с бычьей шеей и деревянным лицом шутку не оценил.

— Ну, родня не родня, а отец-то мой тоже землю пахал, — ответил ведун, подходя поближе.

— Да ты че? — непритворно удивился младший из ратников. — Ты и отца своего помнишь?

— Ну да, помню, — ведун удивленно повел плечами. — А чего ж мне его не помнить?

— Вот те раз, — не на шутку растерялся ратник. — А я-то думал, ведуны деток своих из глины пополам с медвежьим дерьмом лепят, да волчьей кровью оживляют. Через то у вас и сила такая, и гонор звериный.

Минуту ведун молча смотрел на знатока ведовского происхождения, не в силах подобрать ответных слов, а потом не выдержал и расхохотался. Ратники тоже засмеялись. Сначала тихо и неуверенно, а потом разошлись и заржали в голос. С окрестных березок испуганно порскнули в разные стороны мелкие пташки. Тот из ратников, который прятал за спиной баклагу, опомнился первым и тычками да страшным лицом привел в чувство остальных.

— Цыц, вы! А то враз сейчас стража набежит, проверить, с чего это вдруг здесь посреди леса такое веселье!

Ратники послушно присмирели.

— Ну а ты, раз не господин, может, не откажешься с нами медовухи отведать? Или ведуны хмельным брезгуют?

— Отчего же, — ведун с готовностью присел на траву рядом с ратниками. — Когда хороший человек да от чистого сердца предлагает, можно и выпить.

— Да не косись ты, Михай! — отмахнулся радушный ратник, доставая из-за плеча без малого полуведерную баклагу. — На всех хватит, а набираться до поросячьего визга нам сейчас все одно не резон. Так что помощь-то и кстати. Только уж ты, гос… Да, как тебя величать-то, коли не «господином ведуном»?

— Так зови просто ведуном, без господина.

— Добро, — кивнул ратник, разливая тягучую, золотистую жидкость по невесть откуда как по волшебству взявшимся глиняным кружкам. — Ты про то, что с нами тут пил, языком уж в замке не чеши. А то ведь воевода наш, он этого дела не одобряет. А нам без лекарства сейчас никак нельзя. Головушка-то после ночи, ох, как гудит!

— Гуляет, значит, деревня? — уточнил ведун.

— Гуля-а-ет… — со вздохом протянул ратник. — Не шибко весело, но… — он пожал плечами. — Раз жрец сказал «праздновать», куда ж денешься? Чтоб тут у нас ни творилось, а Богов невниманием обижать негоже!

Ратник заговорщически подмигнул ведуну, тот понимающе улыбнулся в ответ.

— Ильнар-то наш, конечно, не велел шибко расслабляться. Ну так ведь мы ему и не скажем?

— А коли он сам унюхает?

— Не унюхает, — успокоил ведуна ратник. — Нам по лесу до вечера мотаться. К тому времени весь хмель уж выйдет. Ну, давай, что ли — бери кружку. Уж не взыщи, гостей мы не ждали, так что пить будем по очереди.

— Да чего уж, — ведун лихо чокнулся с новоявленными собутыльниками и залпом осушил налитую чуть не всклень кружку. Ахнул, зажмурившись, как полагается, утер губы тыльной стороной ладони и поставил кружку обратно на тряпицу. Закусывать не стал.

Ратники внимательно проследили за гостем, и лишь убедившись, что тот выпил медовуху до дна, разом шумно выдохнули и припали к своим кружкам. Разливающий плеснул себе в освободившуюся посудину кружку и, чокнувшись с баклагой, выпил вдогон за остальными.

— И-эх, хороша! — он отставил кружку, и потянулся за луковым пером. Потом подхватил с тряпицы яйцо, ткнул в тупой конец толстым коротким пальцем, причмокивая, высосал содержимое и отбросил скорлупу в сторону. — Одно название — медовуха, а на деле-то, считай, раза в два покрепше обычной будет!

— Да уж, — усмехнулся ведун. — Знатный напиток. В столичных кабаках и то, поди, такого не сыщешь. Где ж такой берете в тутошней-то глуши?

— Да знамо где, — невнятно буркнул Михай, пережевывая изрядный ломоть хлеба с салом. — У деда Филимона, как и все.

— У Филимона? — бровь ведуна удивленно дрогнула, но вопрос он задал абсолютно равнодушным тоном. Так просто спросил, для поддержания разговора.

— Ну, да. У Филимона, — кивнул ратник. — Знатный дедок. Ему уж почитай в обед сто лет, а брагу да медовуху с каждым годом готовит все крепче да забористее. Ни у кого больше так не получается. Знает, поди, какой-то секрет колдовской. Но нам-то что, — с невинным (насколько смог изобразить) видом пожал плечами. — Жрец молчит, а раз нам самим доподлинно не известно, что медовуха колдовская, то и пить ее не возбраняется. Да что там! — ратник махнул рукой. — У Филимона, бывает, что и сам князь хмельное заказывает!