Дмитрий Володихин - Полдень сегодняшней ночи Страница 24

Мортян, бес бывалый, в передрягах всего навидавшийся, начальственному звучку значения не придал.

– Э! – повторил он еще более явственно свое грубиянство, – а в футболешник попинать? Старая наша забава… У вызыванта квартира о трех палатах. Широко, есть где развернуться бесову копыту. А? Твое мракобесие?

– И то, – в лад мортяновым речам ответил полковник, – кости размять…

Можно, конечно, наворочать килотонны изысканности поверх души темной, но натура свое возьмет, натуре подавай развлечения детства. Иной профессор с пылом и страстью рычит на какого-нибудь дворового пса, соревнуясь с ним в личной отваге. Иной маг не может отказать себе в старинной, милой его сердцу усладе. Магический футбол! Это да. Это тебе не бананы лущить.

Девицу он единым взмахом располовинил и отправился вслед за Мортяном в квартиру вызыванта. Там уже ждали его Мохнач и Песья Глотка. Оба внимательно и как-то даже увлеченно слушали визги Мезенцева. Тот надрывался:

– Где сгусток тонкой энергии? Где мой сгусток тонкой энергии? Образины, откуда вы взялись?!

Песья Глотка взглянул на входящих и пробормотал:

– Вот он, сгусток твой, пришкандыбал. Сбылась лох, мечта светлая, готовься.

Полковник:

– На колени! Явился я. В персонифицированном виде. Даже в антропоморфном. То есть в форме человека – для остроумных объясняю. Что вам обещано? – и голос, голос такой особенный сделал, что разнеслось от него эхо по всей квартире, по всем комнатам, по ванной и по уборной, как по горному ущелью.

– Невидимость… И чтобы когда хочешь – видимый, а когда хочешь – невидимый… – пискнул Мезенцев с колен.

– О! Вы достойны, – всерьез и очень внушительно ответствовал Зеленый Колокольчик.

Полковник согнул колени и поставил руки так, будто он баскетболист, ожидающий передачи. Пальцы характерно расставил, а смотрит на Мезенцева. С ухмыльчивой забавинкой рассматривает то ли грудь, то ли шею адепта. Странно смотрит, надо сказать, словно ему где-то там мячик заготовлен. Ну а Мезенцеву мнится: странный энергетический пасс совершает персонифицированный сгусток. Только зачем тут все эти образины собрались?..

– Повторяйте за мной: цирргум дан ит тлоки вартанаар арргонн у…

– Э, полковник, – опять завелся Мортян, – а может по-старому, как у порядочных бесей. С одного удара. Глотка, возьмет он с одного удара? Как думаешь?

– Ну, откуда мне знать? Пока в деле-то не посмотришь…

– Заткнитесь, образины! Не мешайте ему! – исторг микроистерику адепт. Полковник посмотрел-посмотрел на него, потом на младших по званию…

– Сержант!

– Я!

– Ты, лобок химерин, держи хвост ниже, прищемишь.

– Виноват, Ваше мракобесие! – с радостью, воистину с радостью покорился Мортян. Надо же, и этот хлыщик столичный умеет выражаться, как положено боевой чистой силе.

– Ладно, – примирительно сообщил ему Зеленый Колокольчик, – сегодня без чинов. Вы что, действительно не верите, что я возьму его с одного удара? Да тысячью способов.

– Понимаем.

– Старый вам способ подавай! Думаете старым не смогу? Да ваши бабушки еще в планах не стояли, когда я это мог, олухи ангелоподобные.

– Ну так это… посмотреть бы.

Песья Глотка протягивает полковнику армейский тесак. Тот отстраняет оружие рукой.

– Мортян! Дай мне кухонный нож. Потупее.

– Воля ваша… – с неуставным скепсисом в голосе и повадке плеч повинуется сержант.

– Невидимость… Свобода… – тихо бредит адепт.

Нож пришелся полковнику как раз по руке. Приготовились его подчиненные смотреть на размах, на все прочее, да вышло как-то некартинно. Двинул Зеленый Колольчик рукой – очень быстро, неуловимо для глаза – а другой рукой за волосы потянул голову с плеч Мезенцева. Безголовое тело распласталось на давно не циклеванном паркете. Полковник с интересом взглянул на свой трофей. Из шеи кровь хлещет, но губы все еще двигаются… Голова бормотнула:

– Свобода…

Полковник отер кровь с лица (чай не упыри – в краснухе мазаться) и серьезно ответил голове:

– Она, милый.

Нижние чины вынесли из гостиной мебель, всяческое барахло. Пол да стены. Две пары тапочек обозначают ворота.

– Давай Мортян, за меня будешь. Порвем этих людишек, – подзадорил младший командный состав полковник и встал за вратаря. Голову несчастного идиота он ввел в игру энергичным ударом ноги.

Дедушка и девочка

11 июня, день

…ближе к Звенигороду, чем к Москве. Симонов бывал у нее на даче раза три. Машенька всегда имела склонность к ярким, роскошным игрушкам, а учитывая ее недавние неприятности, и вовсе удивляться нечему. Эта игрушка в три этажа с подземным гаражом и сауной стоила тысяч триста-четыреста.

Забор в два человеческих роста, колючая проволока поверху, да бронированная дверь. Детские забавы. Симонов оказался внутри дома, потратив восемь секунд на дверь и сигнализацию. И только утренний беглец от инфаркта к инсульту будто бы заметил невдалеке пожилого джентльмена в костюме и с тростью… беззвучно перемахивающим через забор наподобие крупной птицы. Конечно, ему померещилось.

Ни охранников, ни собаки. Впрочем, отсутствию заурядных, видимых глазу способов предотвратить нежелательное вторжение Андрей Петрович нимало не удивился. Машенька сама по себе и охранник, и собаки, и минное поле, и средний танк заодно. Но вот то, что невидимые рубежи обороны пропустили его, не вякнув, – непорядок. Больше, чем непорядок. Девочка никак не может восстановить форму… Вот хотя бы Стенка-2. Поставлена прямо рядом с киотом, а слаба, слаба! Порядочная ведьма нейтрализует без особых усилий. Или простейший технобарьер в прихожей: да здесь просто-напросто разрядились аккумуляторы. И она, конечно, не удосужилась поменять.

Сверху донесся рев. Затем рык. Вслед за рыком – рокот, быстро перешедший из стадии аллегро в стадию крещендо.

Андрей Петрович отметил: святая вода на лестнице выдохлась. Даже какой-нибудь примитивный гоблин в лучшем случае слегка опалил бы себе шерсть, двигаясь по ступенькам. Темный эльф, порядочный маг или цифровой демон не заметили бы. Против них это ноль защиты…

Рокоту вторила причитающая гармошка женских всхлипов и стонов. «Ну еще же… постарайся для меня… мой вепрь!» Девочка была ужасно недовольна, однако из последних сил старалась превратить плохую игру в хорошую. Когда Машеньке действительно приятно, она только вздыхает. Прерывисто так. Никаких криков, никаких воплей. И уж тем более никаких вепрей.

…Кстати, ежели здесь появится какой-нибудь деревенский бес из провинции Гнилопят или… или, скажем из Кривозуба, ему такая святая вода, две недели как из храма, тоже не страшней обогревателя. Ступней не обожжет. Велика у сельских бесов грубость натуры. Иной раз выстрел из легкого орудия шкура выдерживает.