Марина Добрынина - Отцы и деды Страница 24

— Брианна не участвует ни в каком заговоре.

— Ты это так говоришь, как будто уверен.

— Я уверен.

— Ты что мысли ее читал? С каких пор ты телепатом стал, мой сладкий сахар?

— Для того чтобы понять, что она ни при чем, не надо быть телепатом.

— Как у тебя все просто! А я вот сомневаюсь. Вальдор не дурак, не просто так же он заподозрил ее. Эх, жаль, что я не телепат. Вот даже Василия не слышу!

— Зато ты сразу поняла, что имя Василий ему нравится больше, чем Бейсик.

— Тоже мне утешил! — фыркнула я.

Васька вообще-то магическое животное Терина, но нет такого правила, запрещающего одному животному двум магам служить. Терин был не против, Василий тоже, и мы провели инициацию по всем правилам. И стал Васька и моим магическим животным тоже. Все маги, даже не телепаты, слышат своих магических животных. А я вот Ваську не слышу. И Терин сейчас ерунду какую-то говорит! Тоже мне подвиг — понять, что Ваське не нравится имя, которое он ему дал. Можно подумать, об этом было так сложно догадаться. Да и вообще ерунда это все. Меня сейчас больше другое интересует.

— Где наш сын?

Терин тихо вздохнул и в который раз выдал мне все тот же стандартный ответ:

— Я предполагаю, что он вместе с Мерлином в другом мире. Не стоит переживать — нагуляются и вернутся.

— Терин, а тебе не кажется, что твоя версия белыми нитками шита?

— Что это значит?

— Это значит, что ты мне лапшу на уши вешаешь, жопа ты волшебная! — рявкнула я, садясь. — Может быть, хватит за дуру меня держать? Так я и поверила, что ты спокоен как танк, не зная точно, что с Лином случилось! Если ты мне не скажешь сейчас же, сию же секунду, я… я не знаю, что я с тобой сделаю, но это будет что-то очень и очень неприятное!

— Дульсинея, я не сомневаюсь в Вашем умении делать гадости, но мне нечего Вам сказать, — холодно изрек Терин, развернулся ко мне спиной и затих.

Ну что за ёрш твою медь?! Будет совсем не интересно, если на ближайшие несколько дней супруг мой превратится в оскорбленную невинность и завыкает меня до белого каления! Не хочет говорить и не надо. А может быть ему и сказать нечего? Может быть, не врет он, что знает не больше моего? Наверно, считает, что если он не будет поддаваться панике и переживать, то и мне спокойнее будет? А я его тут подозреваю не понятно в чем, как дура? Тогда конечно, у него есть полное право обидеться. Я пришла к выводу, что пора завязывать доставать Терина вопросами и тем более подозревать не понятно в чем. Я же девушка терпеливая, я могу и, не задавая вопросов, посмотреть, что дальше будет. А что касается гадостей, так у меня есть одна в запасе. И сделаю я ее прямо сейчас. И будет у княжества нашего поутру очень сильно невыспавшийся правитель.

Гаденько ухмыляясь, я сорвала с этого гордо лежащего ко мне задом некроманта одеяло.

— Дуся, что…

— Угадай с трех раз! — весело предложила я, делая свое черное дело.

— Ох, и любишь ты быть сверху, Дуся!

Глава 11

Я сейчас ощущаю себя удивительно одиноким. Я так привык к присутствию друзей рядом, к возможности посоветоваться с ними, поговорить, да просто расслабиться, что их отдаление причиняет боль, похожую на физическую. Очень-очень не хочется думать о том, что Терин с Брианной что-то затевают против меня. Терин и Брианна — настолько близкие мне люди, ближе, кажется, только дочь. И жена. Наверное, стоило поссориться с Эрраде раньше, лет двадцать назад. Было бы не так больно.

Не помню, чтобы когда-то я страстно мечтал стать королем. Меня вполне устраивала должность помощника отца. Ну, сказать, что я вообще лишен тщеславия и честолюбия — значит, погрешить против истины. И, тем не менее, я знал, что буду править, но не старался это время приблизить. И, знаете, всегда любил своего отца. Вспыльчивого, грубого и великодушного короля Деларона. Жаль, что и его нет рядом.

Вот так, грустно размышляя и подавляя совершенно недостойное государя желание пустить слезу от жалости к себе, любимому, я направляюсь к семейной усыпальнице.

Зажигаю факелы один за другим, медленно спускаясь вниз. Ступеньки старые, неровные, гладкие. По ним приятно ходить. Наша усыпальница никогда не казалась мне страшным местом. Здесь очень тихо всегда и удивительно спокойно. Как будто, спускаясь к предкам, ты оставляешь за дверями все мирское, все наносное и ненужное.

Помещаю факел в кольцо на стене и останавливаюсь перед саркофагом отца. Простая белая плита сверху и надпись: Деларон Великий. И годы жизни. Про Великого отец сам придумал лет так за пять до смерти. Пусть меня назовут Великим — сказал он. Мол, хочу и все. Ну, в общем-то, не проблема, что хотел, то и написали. Народ, правда, это веяние не поддержал, и Деларона как называли тогда, так и сейчас вспоминают под именем Деларон Косматый. Но это долгая и не совсем приличная история, не хочу ее рассказывать. Главное, надпись именно такая, как нужно.

Стою я перед саркофагом и спрашиваю:

— Что делать, папа? Иоханна пропала, и никаких следов. Я поссорился с Эрраде. И да, с твоей дорогой Брианночкой тоже. Думаю, ты бы это не одобрил. Хотя, как посмотреть. Уж очень логично все складывается. Сынок твой младшенький подрос, она же дама еще очень даже боевая. Пардока на трон, ее в регентши, а меня сюда — рядом с тобой. Помню, Терин мне обещал когда-то склепик с музычкой. Кажется, время пришло. Отец, я одного не могу понять — ну ладно, Брианна — у нее есть резон убрать меня с трона. Но Терину это зачем? Да, мы поссорились, но не настолько, чтобы… А тут… Ну все указывает на то, что он причастен! Но логики в этом нет. Улики собраны, а причина не найдена. Папа, папа, что мне делать?

Я вздыхаю, опускаю голову.

И тут с саркофага с грохотом слетает крышка и из гроба поднимается во весь рост король Деларон. А если точнее — его забальзамированный труп.

— Умри! — кричит он, и я понимаю, что ответ на мой последний вопрос получен, только он меня не устраивает.

Начинаю отступать, успеваю схватить факел. Мертвец тем временем пытается вылезти из саркофага. А я испытываю ужас пополам с любопытством — удастся ему это или нет. Проблема в погребальном одеянии. Нормальные тряпки, вроде классического савана, наверное, истлели бы уже, но вот эта конструкция, в которую был обряжен покойный король, так плотно заткана золотом, и такая длинная, что порвать ее весьма затруднительно. Не знаю, откуда взялась такая традиция — одевать покойного монарха в длинные и узкие погребальные одеяния, но сейчас я этому рад.

Все еще отступаю. Мертвец же пытается сделать хотя бы шаг. Уж простите, считать это отцом я никак не могу, а потому как хочу, так и называю. По-хорошему, надо бы бежать и звать на помощь, пока это чудовище не выбралось, но мне все еще дико интересно — как оно намерено это сделать — борта у саркофага достаточно высоки.