Ирина Кузяева - Лесовка Страница 24

На душе, словно шишки по терке скреблись.

Угрозы - угрозами, а пора девке замуж. Завтра же объявлю о свадьбе. Пусть только поперек моей воле хоть слово скажет! Горестно вздохнул и придался печальным раздумьям. Я сидел на дне Россы на большом камне и не мог понять, где допустил ошибку в воспитании дочери.

Сквозь зеленые водоросли подплыл водяной с воеводой к моему убежищу.

Ребята были угрюмые, значит новости плохие. Оба в нерешительности плавали рядом. Я махнул рукой, мол, все стерплю, начинайте, куда уж гаже.

- Там Василиса за старое, - начал жаловаться воевода.

- Я же купол непроницаемости поставил на выход с Россы, - вскочил и грозно стукнул посохом по дну, потревожив покой ила, который мгновенно взмылся к кромке воды, затемняя видимость.

Он напоминал сейчас мое душевное состояние, мигом ставшее неспокойным, гневным, грозным. Вокруг закипала вода. Озир терпеливо успокоил смуту на дне и остудил воду, не дав Россе превратиться в суп-уху, словно прибирал за нашкодившим детенышем. Я виновато потупился.

- Погоди, ты воду зря баламутить, - осек Иваныч, - потеряшка городской сам к озеру вышел. Так на радости, они с Купавой его душеньку чуть и не прибрали. Хлипкий народ эти ивашки. И как они такие хрупкие умудряются еще воевать друг с другом? Ну, да обошлось, не серчай шибко. Остап как-то смог все исправить, смышленый малый растет, весь в отца.

- Не то, что наши девоньки, тоже мне нашли забаву, - сетовал Озир, - откуда в них такая кровожадность?

- Сам никак понять не могу, - булькнул я в ответ огорченно.

- Я с малькового возраста дочери прививал любовь к любой форме жизни, - изливал душу водяной, - все ж не на болоте темном живем, хотя рядом. Ну, ценности-то должны хоть немного другие быть. Это первобытные русалки общество свое пополняли утопленниками, а сейчас ведь век прогресса, магии!

- Может переходный возраст? - предположил Иваныч, за что получил пару припечатывающих взглядов.

- Издевайся, издевайся, дубок. Скоро и твоя малышка подрастет, посмотрим, как заскрипишь, - побулькал водяной.

- Да, - протянул довольно воевода, - моя, может, еще и переплюнет всех. Силушкой в меня пошла, а норовом в мать. Только ползать стала, а уж, коль, что не по ее, так кулачком все в труху сминает.

- Чуете? На берегу неладно что-то, - булькнул я тревогу свою.

Друзья притихли, замерли, прислушиваясь. Вода перестала волноваться.

- Ивашки. Много, - водяной помедлил и добавил, - того парня ищут.

- Весь лес потоптали, мусорят, - возмутился воевода, - Хозяин, надо меры принимать и решительные.

- Правильно говоришь, Иваныч. Сейчас все будет, решительнее некуда, - заверил я друга и поплыл искать Василису.

Дочь сидела в воде возле берега. Вместе с Купавой и Остапом они наблюдали за нашествием ивашек. Василиса выглядела подавленной, бледной, плечи осунулись. Я подавил в себе приступ отеческой любви и желания обнять и пожалеть чадо. Границы дозволенного перешли всякое терпение, и наказание непременно должно быть суровым.

Ребята заметили меня. Жестом отправил их погулять, оставшись наедине с дочкой. Не дожидаясь слез, причитаний и всяких бабьих уловок, начал суровую речь.

- Василиса, ты очень меня расстроила, подвела. Я потерял доверие к тебе. Есть рамки, которые не дозволено переступать, не понеся наказание. Ты видишь, к чему привело твое не послушание? Покой нашего народа нарушен, их жизнь под угрозой. Все из-за твоих глупых выходок. Ты кинула искру, тебе и тушить пожар.

- Отец, я поняла. Я была не права. Точнее не имела права. Он оказался хорошим человеком.

Сказать, что заявление меня потрясло до корней души, ничего не сказать. Я ждал слез, обвинений и уж никак не такой легкой победы.

- И как ты это поняла?

- Так, кошка, точнее фимиарт выбирает себе в хозяева только хорошего человека. Мне ребята рассказали. Я видимо плохая, раз меня кошка не выбрала.

- Что? Вы решили будто кошка - это потомок души чародея? - рассмеялся я, впервые за этот неприятный разговор. - Вы ошиблись. Кошка не фимиарт, но и не просто животное. А вот кто она, тайну не раскрою, надеюсь, сама догадаешься. А хороший или нет человек, не тебе решать. А уж судьбу ему ломать и подавно не в твоей власти.

- Знаю. Наверное, раз его столько народу ищет, он хороший. Ведь плохого, не стали бы искать?

- Точно, не стали бы. Надо сделать так, чтобы они поскорее нашли своего друга и убрались из нашего леса. Раз ты заварила эту кашу, тебе и расхлебывать.

- Я все сделаю. Теперь все правильно будет. Обещаю.

- Надеюсь, это обещание хоть чего-то стоит, - серьезно произнес я, развернулся, собираясь уплыть, лишь на пару секунд задержался, чтобы сказать о наказании, - завтра зайдешь ко мне и узнаешь мою волю, кто в кратчайшие сроки станет твоим супругом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. БОЛОТО

Шум ничего не доказывает.

Курица, снесши яйцо, часто клохчет так,

как будто она снесла небольшую планету.

Марк Твен

Самойлов шел рядом с кошкой, в голове вертелись тысячи вопросов, готовые вот-вот обрушиться на Ягодку. Каждый раз, когда он собирался задать вопрос, внутренний собеседник осекал его:

'Не бывает ведь говорящих кошек. Так ведь вот она. Или все-таки это выдумка, которую я принимаю за правду. Как сказал Федор, 'истощен и устал''.

Хотелось, чтобы кошка, идущая впереди, сама начала разговор.

Константин от нетерпения даже принялся буравить ее черный затылок взглядом, посылая мысленный приказ говорить. Кошка и ухом не повела, словно объявила немой бойкот и всячески игнорировала попутчика. Заговорить первым с плодом своего воображения Самойлов не решался.

Мучимый вопросом 'правда или сон', он не заметил, как вокруг все изменилось. Лес потемнел. На пути все чаще стали попадаться засохшие и умирающие деревья, сохраняющие лишь призрачную видимость жизни. Рухнувшие деревья давно успели обрасти плотным слоем мха.

Вода была темной, точно смола, над ней кружилась многочисленными роями мошкара. От прибрежных зарослей, сырых и густых, ползли запахи гнили, прелого дерева.

Мрак. Чащоба. Веяло холодом и сыростью. Отовсюду торчали корни, сухие ветки. Звук, на который шел Константин нарастал. Только сейчас он понял, что ошибся. Это не крики друзей, а зов.

Женский голос звал, звал...

Под ногами захлюпало, вокруг расположилась опасная болотная муть. Самойлов нерешительно остановился. Ради эксперимента поднял с земли небольшой сук и метнул в булькающую жидкость. Раздался радостный чавкающий хлюп - и все, сук скрылся в болотной массе.

- Ну, что развернемся, пока еще можно, или так и сгинем на болоте? - участливо спросила Ягодка.